Прежде чем Вадик отправился домой, Прокси вручил ему целую пачку бумаги для рисования, сказав «Твой блокнот, кажется. маловат». Более своевременного подарка и придумать было нельзя — Вадик пропал в рисовании с головой, вылезая только есть, и то не всегда. Порой Птаха со смехом просто ставил перед ним кружку чая и пару бутербродов. Вадик боялся, что со временем этот красочный город померкнет в памяти, и хотел зарисовать как можно больше. Но вместе с переливами огней и переплетениями дорожных развязок на рисунки так и просилась глухая темнота нижних ярусов и смутные угрожающие силуэты в свете редких фонарей. Зашедший в гости Прокси только кивнул: «Все так». И снова Вадик долго не мог отвести взгляд от его пробитой толстовки. И в одной из городских зарисовок возникла неловко опустившаяся на землю фигура с характерной челкой на одну сторону. Этот рисунок Вадик показывать не хотел, но он как будто сам выскользнул из папки. И Прокси, конечно, его увидел. И только еще раз тихо произнес: «Все так».
А еще на рисунках раз за разом возникала та промчавшаяся мимо «Камаро». Вадик был полностью убежден, что лицо водителя — плод его фантазии, но оно стояло перед глазами так же ясно, как подошедший с чаем Птаха. Ну и ладно, в конце концов, какая разница, померещилось или нет, если он ясно это помнит и может нарисовать? Он и так далеко не все рисовал с натуры. А в портретах надо бы попрактиковаться, и почему бы не начать с этого парня, кем бы он там ни был? Уверенно лежащая на руле рука, расстегнутая кожаная куртка, светлые волосы до плеч… Вадик остался доволен. Как раз тогда Прокси в очередной раз пришел в гости, и они все втроем пили чай. Птаха рассмеялся и спросил, не слишком ли Прокси гоняет, тот начал длинную тираду про релятивистские скорости и еще что-то столь же заумное, которую ему традиционно не дали закончить, а Вадик не менее традиционно заявил «Ничего не понимаю!».
— Да так, — усмехнулся Птаха, — мне почему-то кажется, что из тебя вырастет что-то в этом роде. Вот и думаю, не устроили ли вы с вашими гонками временную петлю. Прокси, разумеется, все отрицает.
Прокси тем временем добрался до рисунка и добавил на дверь «аэрографию» — того же щенка в кепке, которого когда-то пририсовал к «Камаро» в исполнении Вадика. Вадик принял вызов и повторил щенка в блокноте. Прокси «выдал» ему домик, Вадик — сад, и вскоре возник целый щенячий городок. Птаха сказал, что уже не может отличить, где тут кто. Вадик задрал нос.
— Тут, кстати, Форестер проявился, — Прокси поднял руку с уже знакомым Вадику браслетом. — Завтра стартует к нам, так что вечером встречаем. Остановится у Тундры, она мне ключи оставила.
— А сама опять на исторической родине? — спросил Птаха.
— Угу, два дня как рванула.
— Тундра постоянно живет на два региона, — пояснил Птаха. — То на Байкале, то у нас, поэтому и все время в разъездах. Звала и нас к себе.
— На Байкал? — удивился Вадик. Географию он учил не то чтобы очень хорошо (как и все остальное), но что Байкал очень далеко, вполне понимал. Птаха пожал плечами:
— Ну да. Я как раз скоро разгребусь с большим проектом, так что можно будет отправиться путешествовать. Засиделся на одном месте, нельзя так. И вообще, — Птаха хитро подмигнул, — кто-то всю зиму страдал, что редко получается покататься. Недели дороги в один конец тебе хватит? Может, и больше, если особо не топить, благо торопиться некуда. Да и там расстояния везде такие, что без машины никуда.
Вадик издал вопль и кинулся Птахе на шею. Тот лишь мягко улыбнулся.
На следующий день Вадик направился в гаражи с самого утра. По своим, конечно, меркам, благо тут никто слова не скажет по поводу того, во сколько он встает. Разве что иногда Некромант просил зайти пораньше, чтобы успеть потренироваться до приезда клиента. Или Птаха выгонял во двор размяться, пока не отправился по делам. В остальном же никого не парило, если Вадик засиживался за игрой, фильмом или рисованием глубоко заполночь, а потом спал до обеда. Хотя, к его собственному удивлению, это стало случаться реже — слишком много интересного происходило днем. Вот и сейчас он шел уже привычным маршрутом, щурясь от неожиданно яркого утреннего солнца и думая, не зря ли оставил дома флиску. Но возвращаться Вадик крайне не любил. А потом он дошел до Некроманта, и тут уже о холоде речи не было — футболку можно было выжимать.
Вадик плюхнулся на крыльцо, с благодарностью принял от Некроманта кружку чая — для Вадика «зелье» обычно было более гуманной концентрации, хотя все равно зверски крепким — и залюбовался окрестностями. Он до сих пор не мог привыкнуть, что небо каждый день будет голубым, а если и в облаках — то белых или серых, а не желтых, что в нем светит солнце, а не непонятное пятно… Вот интересно, про лето тоже вранье? Что, дескать, солнце стало таким агрессивным, что в жаркие дни вообще нельзя из дома выходить? В Верхнем городе он и не выходил — экскурсий не было, а летний лагерь точно так же располагался внутри комплекса. А на самом деле?
— Летом, говорят, солнце на открытой местности заживо испепеляет, — эхом его мыслей усмехнулся Некромант. — Говорят. На моей исторической родине это, пожалуй, даже правда. Показать не проси — сам не поеду и никого другого не возьму. Тебе еще жить, да и я бы не отказался.
Его усмешка стала откровенно дьявольской.
— Птаха рассказывал, в твоих краях тоже не сахар, но у вас больше сами боятся из уютного комплекса вылезти, а если приходится — через пять минут орут, что попали в ад.
Вадик фыркнул — Никитос таким и был. Его послушать, так за пределами комплекса дольше тех самых пяти минут выжить невозможно. Хотя, прямо скажем, сам Вадик без Птахи продержался не то чтобы много дольше. Он не помнил, сколько шел до заправки, по ощущениям — несколько часов, но на самом деле, конечно, меньше. Впрочем, его чуть не убил точно не отравленный воздух.
— Но я сильно подозреваю, — продолжал Некромант все с той же усмешкой, не сводя взгляда с Вадика, — что байки о непригодном для жизни мире к вам занесло из моих краев. Мне никогда никакой Верхний город не светил, да и вообще ничего не светило, потому что через смог хрен что пробьется, а если пробивается — лучше наружу не высовываться. Перспективы у меня были самые простые — сдохнуть от рака или в поножовщине. И то и то у нас не редкость, я еще неплохо продержался.
Он смахнул со лба мешающую прядь волос. Вадик вспомнил, как при первой встрече обратил внимание на голос Некроманта — хриплый, словно у заядлого курильщика. И его неимоверная худоба… Но при этом — Вадик неоднократно мог убедиться — Некромант был невероятно вынослив. Вон, в поединке с Птахой у него даже дыхание не сбилось.
— Чтоб ты знал, я не курю, — все как всегда. — Если ты про мой голос, так сорвал я его давно и с концами. От подробностей воздержусь. Я уже говорил, что мутные мрачные телеги могу гнать долго, но сейчас вот не хочу. Я родом из очень хреновых краев. И ушел, в общем-то, подыхать, чтоб от всех подальше. Дорога решила иначе. И хватит об этом на сегодня. Продолжаем.
Если Вадик еще какое-то время и пытался представить, что же такое Некромант оставил в прошлом, вскоре тренировка набрала такой темп, что все мысли благополучно вылетели у него из головы. Он даже не сразу заметил, что за ними наблюдает Птаха. Когда Вадик ушел, Птаха еще спал — он вернулся из города поздно ночью, так что утром лишь приоткрыл один глаз, сказал: «Задержался. Все оказалось сложнее, чем я думал. Я тебе там пиццу оставил», — и закрыл глаз обратно. Вадик несколько перепугался, но Птаха спал спокойно и крепко, так что, наверное, с ним все было в порядке. Но окончательно Вадик успокоился только сейчас.
— Дай, что ли, чаю, никак не проснусь до конца, — попросил Птаха. — Ох и пакостно же в нижних районах ночью…
— Ты, по-моему, единственный, кто в такое время добровольно туда полезет, — хмыкнул Некромант.
— Ну почему, еще вот он, — Птаха кивнул на Вадика. — Я ж рассказывал, как его нашел.
— Да вы в принципе нашли друг друга. Хотя, знаешь, я рад. А то на тебя, псина, смотреть было стремно.
— Если бы не он, — тихо проговорил Птаха, — я бы, наверное, уже к тебе пришел.
— Я тебе приду! — Некромант показал кулак. Вадик переводил взгляд с него на Птаху и обратно, надеясь, что кто-нибудь что-нибудь разъяснит. Хотя, кажется, он понимал и сам… но очень не хотел углубляться в эту мысль. Некромант назвал себя ликвидатором… нет, определенно, даже думать про такое не хотелось. Хорошо, что они с Птахой все-таки встретились.
— Тут, говорят, наш лесной сыч сегодня приезжает, — обронил Некромант как будто в пространство. — Эх, есть же люди, у которых все просто и спокойно, ушли себе на дорогу и живут в свое удовольствие. Интересно, он хоть догадывается?
— Вряд ли, — усмехнулся Птаха. — Форестер — товарищ мирный, и даже если он в курсе того шухера, со своим уходом он это не свяжет никогда. Со мной — тем более.
— А, так это все-таки был ты? Честно говоря, я думал, враки. На тебя же половину всего беспредела по стране валят. Вторую — на меня.
— На этот раз и правда я. Если что, я не специально — башни у меня нет, но не настолько, чтобы за семь сотен кэмэ приключения искать. Сами меня нашли.
Вадик почувствовал, что сейчас просто лопнет от любопытства. Или от возмущения, что его не удостаивают вниманием. Видимо, Птаха наконец это заметил.
— С точки зрения Форестера, — пояснил он, — никаких драматических переломов в его судьбе не было. Просто ему надоел город с его ограничениями, про Внешних он был наслышан, ну и срулил в туман. А что для своих знакомых он как в воду канул — ну так дело известное, в наш информационный век неделю на связь не выйдешь — и о тебе уже все забыли.
Он нехорошо усмехнулся. Вадик чуть-чуть поежился, вспомнив сообщество класса. Реально ведь, словно и не было там никогда никакого Вадика.
— Но примерно в ту же пору, — продолжал Птаха, — в тех краях случился я. Никакого Форестера я тогда знать не знал, приехал развеяться. Но ты уже сам видел, как оно со мной бывает — нашлись, в общем, желающие что-то мне предъявить. Я, как видишь, все еще здесь, чего о них не скажешь. Хотя мне тогда плохо пришлось, сам отхватил, и серьезно. В общем, сразу за руль было нельзя, задержался у питерских Внешних. Пока приходил в норму, узнал, что то безобразие у всех намертво связалось с исчезновением Форестера. Как бы даже не на меня его смерть вешают. Ну, не он первый, не он последний, — вот теперь Птаху точно можно было хоть сейчас фотографировать на постер кино про крутых плохих парней.
— В общем, так, юный Скайуокер, — Некромант перехватил инициативу. — Ты связался, пожалуй, с самыми стремными ребятами из Внешних. Мы не все такие.
— Да хоть бы и все, — хмыкнул Вадик. — Все равно не боюсь.
— Это похвально, юный Скайуокер. Ты на правильном пути. Но стоит иногда и на нормальных людей посмотреть. Вот сегодня и увидишь.
Вадику уже становилось интересно, что же за Форестер такой и что в нем более «нормального», чем в том же Птахе и Некроманте. Потому что с его точки зрения, тот и другой были нормальнее некуда. Прокси — тот да, особый случай, хотя тоже, в общем-то, классный парень (Вадик привык думать о нем в мужском роде, а уж кто там этот «искусственный разум» — черт его разберет, да и ладно). А тут… Ну болтают про них всякие ужасы, так про Внешних в принципе невесть что болтают, он в этом уже убедился. Ну да, был тот белокурый красавчик из Нижнего города — но сам же первый полез, и Птаха вообще крут, что при такой внезапности сумел отбиться. Вадик мысленно задрал нос: сегодня на тренировке ему таки удалось коснуться Некроманта. Да, вскользь, по плечу, и понятно, что Некромант поддается, но до сих пор ведь и этого не получалось! Повторить успех, правда, не вышло, но сам факт! Он еще всему научится. Как Птаха. Чтоб никто и никогда больше к нему вот так не подобрался. «А из путешествия вернемся — я тебя еще и в тир затащу», — шепнул ему Птаха. И да, то, что ему постоянно отвечают на то, что он еще не успел сказать, тоже совершенно нормально. Ведь здесь все свои. А Птаха так и вообще его брат.
Они посидели у Некроманта, обсудили, что нужно проверить в «Тахо», чтобы в дальней дороге не вышло никаких сюрпризов. Потом Птаха и Некромант опять вышли во двор помериться силами. На этот раз любоваться немного мешала засевшая в памяти фраза Некроманта «если будет нужно — я выйду против него по-настоящему». Тем более что сегодня — Вадик уже умел это замечать — преимущество было явно на стороне Некроманта. И так же, как с Прокси — брешь в защите, едва уловимая торжествующая улыбка, молниеносный бросок и удар. Птаха не стал ломать комедию — лишь так же спокойно опустился на одно колено и чуть склонил голову, признавая поражение. Вадик отвернулся.
— Реванш? — предложил Некромант. Птаха покачал головой:
— Я не в форме. Опять уделаешь.
— Работа такая, — ухмыльнулся Некромант. И Вадик был очень признателен за то, что он не стал договаривать свою любимую присказку.
— Ты точно в порядке? — тихо спросил Вадик у Птахи, когда они вернулись в дом.
— В полнейшем. Просто, действительно, идти сейчас махаться было не лучшей идеей. После лансеровского Пассажира я успел отдохнуть, да и он был один. В этот раз… было сложнее.
Вадик подумал, что вряд ли хочет знать подробности. Впрочем, Птаха выглядел усталым, но хотя бы нормально держался на ногах. А потом и вовсе выгнал Некроманта из кухни и пошел заниматься обедом сам. Некромант в то утро сказал чистую правду — питался он действительно чем попало, хотя Вадик, пожалуй, разделял его вкусы. Но Птаха накопал каких-то замороженных овощей, неизменную тушенку и даже приправы и вскоре предъявил невнятное на вид, но вкусно пахнущее варево. Некромант одобрительно присвистнул и накинулся на еду не хуже Вадика.
— Люблю тебя в гости звать, — усмехнулся он, отодвигая пустую тарелку.
— Ага, только я в этом доме и заморачиваюсь нормальной едой! — в тон ему ответил Птаха. — Ты на одном своем чае существуешь?
— Ну почему, еще на душах тех, кто мне под нож попался, — Некромант хищно оскалился. — А то сам не знаешь. По некоторым версиям, ты сам такой.
— Предпочитаю тушенку! — с набитым ртом парировал Птаха. Вадик прыснул со смеху, но Некромант не смеялся. Впрочем, насколько Вадик успел его узнать, не смеялся он почти никогда.
Они как раз допивали чай (от чайника Птаха Некроманта тоже отогнал, так что это было даже похоже на чай), когда чей-то телефон вдруг заиграл «Металлику». Вадик даже рефлекторно схватился за карман, хотя у него всегда на звонке стояла совсем другая мелодия, да и телефон давно нашел безвременный конец в Нижнем городе. Звонило, как оказалось, у Птахи.
— На связи. Привет-привет. Понял, выдвигаемся.
Птаха убрал телефон в карман и повернулся к остальным:
— Прокси говорит, Форестер с ним связался, уже на подъезде. Пойдем встречать?
Тут он проследил за взглядом Вадика и хлопнул себя по лбу:
— Блин, мелкий, что ж ты молчишь-то? Я и забыл, что у тебя телефон разбит.
— Я сам забыл, — совершенно честно сказал Вадик. Потому что про телефон он помнил от силы первую пару дней, когда привычно лез посмотреть время. А дальше все так завертелось, что он и не вспоминал. Для интернета и музыки был нетбук, для игр — приставка, звонить ему было некому и незачем… Вадик поймал себя на том, что звонок от Прокси его даже немного удивил. Словно у Внешних все должно быть вообще по-другому. Тем более что и Прокси, и Некроманту было нормально, что Вадик, да и Птаха, просто берет и приходит к ним. Как будто никаких телефонов здесь и нет.
— И все же, — улыбнулся Птаха, — в наших радиоактивных пустошах есть средства связи. Короче, будет тебе аппарат, и со старого инфу вытащу, если надо. А пока двинули.
По дороге в гаражи Вадик задумался над предложением Птахи. Нет, новый телефон — это, конечно, хорошо, в конце концов, пригодится же он рано или поздно — вон, они путешествовать поедут, или еще что… А что до информации на старом… А что там было-то? Вот странно, еще недавно (и так давно) Вадик не представлял себе выход из дома без связи, да и дома Никитос бухтел, что он из телефона не вылезает. Хотя сам в своем не меньше торчал, но да, конечно, у него, видите ли, важные дела и работа. Нет, действительно, что там было ценного, что Вадик тогда, в «Тахо», расстраивался из-за разбитого телефона? Контакты? Нет больше тех контактов, там небось уже все забыли, что был такой Вадим Комаров, и сам он никакой уже не Комаров. Коллекция фотографий? У Птахи в разы больше, да и нафига те фотографии нужны, когда есть «Тахо», роскошный «Кадиллак» Некроманта и байк Прокси, приходи да смотри хоть каждый день! Музыка? Музыки было много, но Вадик и так помнил наизусть, что у него там было, и давно слил с Птахиного хранилища все интересное себе на нетбук, и на новый телефон так же сольет. Фотки старых рисунков? Теперь, когда его учит Прокси, он нарисует гораздо лучше.
— Не надо ничего сливать, — сказал Вадик. — Пусть останется… там.
— Тоже правильно, — кивнул Птаха. Некромант молча показал одобрительный жест.
Пришли они как раз вовремя — стоило им появиться на поляне, как из кустов выехал черный «Субару». Как всегда, было не совсем понятно, где он там помещался, но раз уж там Тундра со своим пикапом проезжала… «Субару» был все-таки поменьше и вообще какой-то городской. По всему, что Вадик знал о Внешних, машины у них были очень большие и очень древние. А тут — поменьше серьезного внедорожника, побольше городской машины, не новый, но и впечатления реликта не производит. Это, значит, и есть тот самый Форестер, и вот на эту машину он хочет аэрографию с совой? Вадик не без гордости подумал, что его филин на капоте смотрелся бы как родной, особенно если Прокси доработает.
«Субару» остановился, и из-за руля — который, как оказалось, был справа — вылез персонаж, которого Вадик меньше всего ожидал здесь увидеть. Нет, он понимал, что Внешних на свете, наверное, довольно много, что народ они самый разнообразный, но все-таки до сих пор они ассоциировались у него с суровыми обитателями пустошей, благо Птаха и Некромант выглядели именно так. Ну или просто с неформальными личностями вроде Тундры и Прокси. А тот, кто вышел из «Субару», выглядел более чем цивилизованно и даже в чем-то аристократично. Тонкое правильное лицо, черные как смоль волосы спадают на плечи мягкими волнами, одет в черную водолазку и черные же классические джинсы. Он открыл заднюю дверь и снял с вешалки не менее классический плащ, опять же черного цвета. Не то вампир из мистического сериала, не то мафиози. Хотя мафиози вроде стриглись. Впрочем, водитель «Субару» хоть и носил длинные волосы, но поддерживал их в идеальном порядке. Вадик вспомнил, что сегодня забыл причесаться, а голову мыл три дня назад, и ему даже стало неловко. Но вот это вот — Внешний?
— Как видишь, Внешние бывают всякие, — Прокси бесшумно возник сзади. От неожиданности Вадик развернулся в боевую стойку — это уже получалось само собой.
— Слушайте, вы! — с наигранным возмущением воскликнул Прокси, обводя гневным взглядом Птаху и Некроманта. — Вы что уже из ребенка сделали? Этак меня тут пришибут ненароком! Сдохнуть от руки собственного падавана в мои планы не входило!
— Подниму, проблем-то, — пожал плечами Некромант. — Сам говорил, не привыкать.
— Кошмар, — резюмировал Прокси и кинулся обниматься с Форестером. Тот радостно улыбнулся и сразу стал похож на человека, а не на привидение или кадр из фильма. У него были темно-карие глаза, но не бездонные, как у Некроманта, а теплые, как — другого сравнения не приходило — у симпатичного пса. И вообще при ближайшем рассмотрении Форестер оказался симпатичным и улыбчивым.
— Прокси, — говорил Форестер, улыбаясь до ушей, — огромное спасибо за эскиз! Уже отправил в мастерскую, будет у меня на центральном окне. Оно как раз выходит на запад, уже представляю, как это будет выглядеть в закатном свете… — он мечтательно зажмурился.
— К вашим услугам, сэр, — Прокси пародийно расшаркался. — Я так понимаю, ты приехал окончательно превращаться в ужас, летящий на крыльях ночи?
— Ага! — воодушевленно кивнул Форестер и тут же хлопнул себя по лбу. — Ох, ребята, я свинья. По всем соскучился, но как Прокси увидел — побежал благодарить за витраж и обо всем забыл. Птаха, Некромант, здрасте, как вы тут? О, у вас пополнение?
— Оно самое, — улыбнулся в ответ Птаха. — Я взял Пассажира.
— Теперь это наш Энакин Скайуокер, — добавил Некромант.
— От Палпатина слышу! — Вадик скорчил рожу. Форестер удивленно поднял бровь.
— Да-да, — пояснил Прокси, — у нас появился человек, который не то что не шарахается от Некроманта, а добровольно согласился у него учиться! Представляешь, что из него вырастет?
Форестер задумался, а потом все с той же улыбкой подошел к Вадику и протянул руку:
— Форестер.
— Вадик. Прозвали Энакином, но вообще я не знаю пока.
— А это и нормально, — кивнул Форестер. — Станешь Водителем, тогда и понятно будет, как тебя звать. Оно само приходит, я еще до этой машины Форестером стал.
— Сыч ты лесной потому что, — подал голос Некромант. Форестер улыбнулся слегка смущенно — похоже, Некроманта он действительно остерегался. Во всяком случае, держался в стороне и не смотрел в глаза.
— Ну сыч, ну лесной, — проговорил он, глядя в сторону. — Потому, собственно, из города и двинул. Наведываюсь иногда, если вдруг ностальгия разбирает. Но такое чувство, что уехал лет сто назад. Сейчас вот, когда сюда стартовал, проехал через город — уже с трудом верится, что я тут жил. Нет, я знал, на что иду, но все же…
Он грустно вздохнул. Вадик переводил взгляд то на него, то на подозрительно прищурившегося Некроманта. Пауза несколько затянулась, потом Форестер махнул рукой:
— А, ладно, устал с дороги, в какие-то не те настроения понесло. Прокси, Тундра говорила, ключи у тебя?
— Ага, — Прокси извлек связку из кармана своей вечной толстовки и кинул Форестеру, тот ловко поймал ключи на лету. — Отсыпаться пойдешь или сначала эскиз посмотрим?
— Хммм, вот это дилемма, — Форестер почесал в затылке. — Ну и как прикажете спать, когда такие перспективы? Давай сюда свой эскиз!
— Между прочим, не мой, а нашего юного Скайуокера, — сообщил Прокси. — Точнее, идея его, доработка моя, исполнение, если не боишься, будет общее.
Он мгновенно нырнул в недра своего «Фольксвагена», там что-то свалилось, Прокси громко и с чувством помянул несовершенную биологическую оболочку и сбившиеся настройки и возник снова — несколько взъерошенный и с листом в руках. Вадик узнал своего филина — хотя, точнее, не узнал. Прокси раскрасил его эскиз и придал филину еще более мрачное выражение, если это вообще было возможно, что только подчеркнуло сходство с Некромантом. Вопреки прогнозам Прокси, Форестер смеяться не стал, а просто издал невнятный возглас и замер.
— Это… это вот оно?
— Ага, — кивнул Прокси, наслаждаясь эффектом. — Рисовал наш падаван, я только красил.
Форестер подошел к Вадику и с чувством пожал ему руку. Вадик смутился:
— Да ладно, от меня тут только эскиз…
— Знаешь… Эни, — так, понятно, и Форестер туда же, — я не умею рисовать, но очень люблю искусство. И умею отличать хорошую работу от плохой. Прокси — гениальный художник, но у тебя все шансы его догнать. Так что с радостью предоставлю вам свой капот. И знаете что? — он чуть повысил голос в знак того, что обращается ко всем. — Отоспаться я всегда успею, а я ведь всякого вкусного привез. Так что сейчас загоню машину, чтобы уже ничего не мешало, и будем пировать.
У Форестера машина была гораздо меньше, чем у Тундры, но и там багажник оказался едва ли не бездонным. Во всяком случае, оттуда появился походный столик, несколько складных стульев и — Вадик даже протер глаза — набор серебряных стаканчиков. Еще и с каким-то узором, чуть ли не гербом. Вадик был уверен, что готов уже к любым чудесам, но это не лезло уже ни в какие ворота. Безумный «Фольксваген» Прокси и варган Тундры, пожалуй, были логичнее.
— Что, подозрения от себя отгоняешь? — ухмыльнулся Прокси. — Мы-то и так верим, а дома, боюсь, не поможет. Тебя как, вся округа в вампиры записала или только половина?
— Да ну тебя! — рассмеялся Форестер. — Сам знаешь, у меня той округи — два человека с половиной, и до тех два часа езды.
— Ну я и говорю! Живет на отшибе, обложился совами, только что живых еще не завел, вечно в черном, бледен как смерть… да у тебя там толпа поселян с вилами уже должна дежурить!
— Да иди ты к черту! Я, между прочим, из Питера, мне положено быть чахлым эстетом!
— До чахлого тебе еще чахнуть и чахнуть! — не отставал Прокси. — Вон хоть на Некроманта посмотри. Уважающая себя нежить должна выглядеть так!
— А я неформал! — Форестер скорчил рожу и снова полез в багажник. На этот раз из недр «Субару» возник ящик вина и не менее эстетский штопор. Прокси опять проехался на тему «запасов крови» и не успел увернуться от только что вытащенной пробки — как оказалось, с реакцией и меткостью у Форестера все было в порядке. Форестер принялся разливать вино, причем собирался оделить и Вадика тоже, но Птаха остановил его руку:
— Эй, погоди, ему всего четырнадцать.
— Птаха, не нуди! — возразил Прокси. — Уж если наш юный Скайуокер ухитряется пить то. что Некромант считает чаем, и оставаться в живых, от пары капель вина ему ничего не будет!
При упоминании Некроманта и чая в одной фразе Форестера явственно перекосило. Он подумал и все же плеснул Вадику немного вина. На вкус оно Вадику не понравилось — очень уж кисло. Но стало тепло, и все происходящее как-то сразу собралось в одно целое. Уже и Форестер не выделялся на общем фоне — ну в черном, ну весь аккуратный, и что с того? Он — Внешний, а значит — свой. Прокси вон тоже умеет быть стильным, когда хочет. Или Тундра. Не всем же быть суровыми парнями из загородных гаражей. Хотя Вадику, пожалуй, больше всего нравился именно этот вариант.
К вину Форестер достал сыр — круглый, с белесой корочкой, резко пахнущий, но очень вкусный. Вадик видел такой разве что на фотках Никитосовых фуршетов, и ему в который раз стало смешно. Ага, деликатес для элиты, натуральных продуктов не осталось… А вот он, деликатес, вылез из багажника Внешнего, обитателя безжизненных пустошей, доживающего там последние дни в отравленном воздухе! Да и свой стильный прикид Форестер явно не на разграбленном складе нашел. Вадик, в конце концов, и сам был одет небрежно, но определенно не со свалки и даже не с Птахиного чердака. Да еще эти серебряные стаканчики… Посреди пустошей, ага. Вадика окончательно разобрал смех, и он уткнулся в свой стаканчик с некультурным хрюканьем.
— Эй, Форестер, ты не перестарался? — строго спросил Птаха. Форестер опять смутился:
— Слушай, там и половины не было, я подумал — ну не ребенок уже…
— Да все… в порядке, — отсмеявшись и прокашлявшись, выговорил Вадик. — Просто опять вспомнил все наши сказки про Внешних, и что-то так смешно стало. Что за городом жизни нет, все сидят чуть не по бункерам, и вообще типа как в «Безумном Максе». А мы тут вот — вино с сыром… — его накрыл очередной приступ смеха, и договорить он не смог.
— Понимаю, — кивнул Форестер. — Я ушел уже взрослым, но мне тоже чего только не рассказывали. Ты, говорили, за городом не выживешь, там давно все захвачено Внешними и поделено на зоны влияния, и вообще за тебя кто-то должен поручиться, и даже тогда не факт, что примут. Там, говорили, все жестко, покажи себя на гонке или умрешь, и драться надо уметь…
— Ну я вот учусь, — сказал Вадик. Форестер уважительно кивнул:
— На самом деле, полезный навык. А я вот не умею. И ничего — живу вот. Хотя мне говорили, что вот уж меня любой Внешний уничтожит, как только встретит, потому что я фотограф, а они, дескать, хранят свои тайны, в их присутствии аж техника сама работать перестает. А я первую выставку сделал как раз после того, как уехал! Бывшие коллеги, я так подозреваю, от зависти язык проглотили, потому что хоть бы одна зараза что написала. Или все действительно решили, что я вне города и дня не проживу.
Птаха многозначительно подмигнул Вадику — мол, а я что тебе говорил. Форестер ничего не заметил. Налив себе еще вина, он продолжал:
— Нет, я с тех пор много с кем познакомился, вижу, что народ разный и обстоятельства у всех разные, но лично у меня, можно сказать, сбылась мечта всей жизни. Нашел дом, который продавали просто за копейки, лишь бы кто взялся восстанавливать, устроил себе такую фотостудию, какую давно хотел, для коллекции место есть… И друзья стали появляться. В городе — это так… Скучаю по ним иногда, но раз с тех пор никто не сподобился выйти на связь, значит, не так и нужен был. Интересно было поболтать, но и вечно мериться, кто круче, поднадоело. И на машине мне нравится по трассе ездить, а не в городе толкаться. Так что в некотором роде я и правда пропал с концами в пустошах и только рад.
Еще пить вино Вадик не рисковал, да и кисло, а вот сыр оценил по достоинству и радостно вгрызся в большой кусок, который ему любезно выдал Форестер. И еще раз хихикнул про себя, вспомнив хвастовство Никитоса. Хотя еще не факт, что на его тусовках сыр был такой же вкусный. Да и, судя по фотографиям, жмотство там одно, а не угощение, то ли дело сейчас. В голове немного шумело, но не столько даже от вина — его и правда было несколько капель — сколько от всего происходящего. Что для Форестера он уже самый настоящий Внешний, что вот так вот сидит со всеми за столом, и уже завтра, наверное, они с Прокси будут делать аэрографию, эскиз к которой нарисовал лично он… Если у Форестера сбылась мечта всей жизни, то Вадик о таком и не мечтал. Это было круче любых рассказов о Внешних.
Тем временем Форестер опять отправился к машине, и на этот раз оттуда появилось нечто совсем уж удивительное. Форестер поставил прямо на землю большую прямоугольную подставку, на нее — небольшой глиняный чайник с узором в виде сосновой ветки, а за ним — множество крошечных чашечек.
— Вы тут, конечно, варвары, особенно некоторые, — Форестер покосился на Некроманта, тот сделал вид, что его здесь нет, — но я не оставляю надежды приобщить вас к истинному знанию. Птаха, что там с огнем?
Птаха, действительно, уже разводил костер все в той же вечной яме. Над огнем снова висел закопченный чайник, а Форестер принялся колдовать с посудой и заваркой. Свои длинные волосы он, чтобы не мешали, завязал на затылке почти наподобие самурайского пучка. У большинства парней, кого Вадику доводилось встречать, такая прическа смотрелась по-дурацки, но только не у Форестера. Этого парня вообще можно было зарисовать в любой случайный момент, и получилось бы красиво. Вадик пожалел, что в этот раз не взял блокнот. Тем более что сейчас, в отсветах костра, Форестер выглядел идеально на своем месте. Ведь в самом деле, у каждого есть своя любимая роль, Вадик в этом уже не раз убеждался. У Форестера, значит, это роль утонченного аристократа. Почему бы и нет, в конце концов. Здорово же получается. Хотя Вадик чувствовал что-то вроде разочарования — все-таки он уже привык, что у каждого Внешнего за плечами какая-то жутковатая история. Что далеко ходить, у него самого такая есть. Все-таки дорога в один конец, совершенно другая жизнь… А Форестер, получается, просто вот так вот взял и переехал за город — и уже Внешний? Как-то это… нечестно, что ли.
— Форестер из тех людей, кто не заметит небольшой апокалипсис, — тихо сказал подошедший Птаха. — Пока он может фотографировать и путешествовать, ему почти ни до чего нет дела. Это ты любопытный и смелый, сразу полез новости читать, поэтому ты в курсе. Не все такие. Для одной питерской тусовки фотографов их коллеги давно нет в живых. Варианты расходятся — то ли полез с репортажем туда, куда лезть не стоило, то ли банальное ограбление, кто-то, понятное дело, приплетает Внешних и лично меня. Хотя я, по некоторым версиям, тоже в той драке лег. Ну, не привыкать. Большая была дискуссия, с интересом изучал, пока выздоравливал. Сошлись в одном — его смерть, в отличие от твоей, была небыстрой и очень неприятной, — Птаха хищно усмехнулся. Вадика передернуло. Он думал, что уже напрочь забыл тот репортаж, но нет, такие вещи, похоже, не забываются. И понятно, что все ерунда — и он, и Форестер, и тем более Птаха вон живее некуда — но каждый раз становилось не по себе. Птаха внимательно смотрел ему в лицо.
— Привыкнешь, мелкий, — усмехнулся он. — Нам всем тут впору байки о собственной смерти коллекционировать. Хотя недавно тут услышал, что Внешнего и вовсе убить нельзя, потому что мы с машиной одно целое. И пока машина на ходу — никто нам ничего не сделает. А что, мне нравится эта сказка.
— Не ее ли Лансер с приятелями услышали? — подал голос Некромант. И от его взгляда вроде бы уже привычного Вадика снова пробрало холодом. Но Птаха лишь улыбнулся:
— Может, и ее. На то и сказка, чтобы сбываться не всегда — ты вон уже сколько машин пережил. А я к «Тахо» еще ни разу никого не подпустил.
Птаха резко замолчал — к ним подошел Форестер.
— Байки вот травим, — осклабился Некромант. — Про страшных Внешних, после встречи с которыми люди бесследно исчезают.
— Прямо как я, — с улыбкой кивнул Форестер. — Давайте уже перебирайтесь, чай ждать не любит.
Золотистый напиток не был похож ни на какой чай, который Вадику доводилось пробовать. По вкусу вроде зеленого, но не такой терпкий, а пах почему-то абрикосом. Форестер долго рассказывал про сорта чая, упоминая множество китайских слов, но Вадик напрочь запутался во всем этом уже на второй минуте. Зато Прокси затеял с Форестером еще более долгую дискуссию о роли стихий в чайной церемонии — эти двое точно нашли друг друга. Уже даже костер погас, и Птаха с Вадиком собрались домой, но до самого поворота они слышали голос Форестера, цитировавшего что-то про ветер в соснах.