Вадику казалось, что они едут уже много дней. Он напрочь сбился со счета времени и просто верил Птахе на слово, когда тот говорил, что пора пообедать или переночевать. Сам он, наверное, и не вспомнил бы — как будто все потребности появлялись только с выходом из машины. Потому что, пока под колеса «Тахо» ложилась трасса, не было больше ничего. Мелькали леса, поля, холмы, равнины, мосты, города — скучные карты и исторические факты обретали реальность. Вадику даже становилось неловко, что он так мало знает — Птаха мог рассказать почти про все, что они проезжали. Хотя, прямо скажем, на отличника походил меньше всего на свете. «В школе я учился довольно хреново, — подмигивал Птаха. — Да, в общем, та школа слова доброго не стоит. А вернемся — мы с Прокси тебе и книжек, и онлайн-курсов подгоним, вникай во что хочешь сколько хочешь. А по гуманитарным наукам вон к Форестеру на стажировку сдадим». И снова дорога ложилась под колеса, и хотелось только, чтобы это не кончалось никогда.
Но «Тахо» останавливалась — для заправки или просто так. Птаха мог вести без перерыва очень долго, но и его силам был предел, как и бензобаку машины. На заправках они особо не задерживались, тем более что такие, чтоб с кафе, попадались редко. Чем дальше, тем чаще Птаха останавливал машину просто в понравившемся месте и объявлял, что пора перекусить или устраиваться на ночь, и Вадик резко осознавал, что давно уже голоден как пять волков или откровенно клюет носом. Птаха сдержал обещание — они не раз и не два готовили обед на походной плитке и ночевали прямо в машине, положив спальники на пол огромного багажника. У Вадика была привычка раскидываться во сне, что твоя морская звезда, и он немного смущался, не помешает ли Птахе, но тот со смехом заверил, что Вадик может устраиваться хоть поперек, все равно поместится. А потом наступало утро, и Птаха ставил на плитку небольшой плоский чайник, и они сидели в машине или рядом и завтракали бутербродами, и никакие деликатесы из бизнес-центра, куда Вадика затащил Прокси, не могли с ними сравниться. А дальше — опять дорога, сменяющиеся пейзажи и полное счастье.
А еще, как и обещал Птаха, на стоянках они продолжали тренировки. «Чтобы не отсидеть себе все на свете». Хотя Вадик искренне не мог понять, как кто-то вообще может уставать от путешествия на машине — на пассажирском сиденье «Тахо» ему было удобнее, чем во всех мягких креслах мира. Это вам не Прокси с его мотоциклом! Да и там Вадик в конце концов привык, но на дальнее расстояние, пожалуй, все-таки не рискнул бы. Но тренировок действительно не хватало — Вадик с удивлением обнаружил, что он, не самый спортивный на свете парень, реально без них скучает. Потому что спорт тут, по большому счету, ни при чем. Он потому в секции Макса и закис, что все это было очень условно — он, конечно, отдавал себе отчет, что разные киношные выкрутасы не имеют отношения к самообороне, но и вежливые танцы вокруг партнера к ней точно так же не имели отношения. Реальность показала этому цену раньше и жестче, чем хотелось бы. Сейчас Вадик прекрасно осознавал, для чего учится владеть ножом. Собственно, это ему первое время и мешало спарринговать с Птахой. Но, действительно, Некромант был прав — на тренировке это не Птаха, это условный оппонент Птахиных параметров. И оппонент очень непростой — Вадик не переставал удивляться, как при своих габаритах Птаха ухитряется быть настолько быстрым.
— А потому что я не трачу силы на выпендреж, — усмехался Птаха. — Некромант, кстати, тоже… когда все по-настоящему. Ты его тогда и заметить не успеешь. Я и то не факт.
Вадик чуть поежился, вспомнив торжествующую улыбку (точнее, оскал) Некроманта. Птаха заметил и быстро добавил:
— Но мы сейчас обо мне. Смотри, чего мне какие-то резкие движения делать, если оппонент разогнался что твой экспресс и точно не успеет изменить траекторию? Только и надо, что в нужный момент шагнуть в сторону, да просто развернуться — все, оппонента унесло мимо, у меня полная свобода действий. На долю секунды, но мне хватит, — и снова ухмылка плохого парня с постера боевика.
— На самом деле, это и моя проблема тоже, — немного помолчав, добавил Птаха. — Другой вопрос, что мало кто будет стоять и смотреть, как на него прет такой громила, а на расстоянии я, даже если меня понесло, успею среагировать. Но лансеровский Пассажир меня на этом практически поймал.
Вадик невольно зажмурился, вспомнив тот бросок со спины.
— Да уж… а я даже заорать не успел.
— И правильно, только отвлек бы. Я, как видишь, все еще тут, а он, как видишь, нет.
— Да уж… — повторил Вадик. То, что осталось от того «красавчика», он вряд ли когда-нибудь забудет. Но странное дело — сейчас он думал об этом почти спокойно. В конце концов, действительно же сам напросился.
— А задатки у парня были неплохие… — задумчиво проговорил Птаха, уже скорее самому себе, чем Вадику. — Да и у самого Лансера тоже. Я же его знал, пусть и не очень близко. Мог бы, как я, защищать Внешних — нет же, предпочел натащить крыс. Или им действительно втемяшилось проверить ту сказку про связь Внешнего с машиной. Ну что… допроверялись.
Его лицо ожесточилось. Сейчас это был тот же Птаха, что и тогда, в Нижнем городе. Но почти сразу же он хитро подмигнул:
— А сейчас я тебе покажу, как правильно действовать на месте того красавчика. Он атаковал очень грамотно, да, видно, от злости рука дрогнула. А ты, как мне рассказывал Некромант, со злости только точнее бьешь. Сможешь?
Вадик серьезно задумался. Представлять Птаху «условным противником» он уже научился. Но вот чтобы прямо врагом? Хотелось, как в том разговоре с Некромантом, зажмуриться, замотать головой и крикнуть «Никогда!». Вадик вздрогнул: Птаха, точно как тогда Некромант, запустил ему руку в волосы, заставляя взглянуть себе в лицо.
— С Некромантом вы тоже не враги, — проговорил Птаха. — Не то чтобы тебе это мешало. Давай. Меня здесь нет.
Вадик глубоко вздохнул. Ведь и правда — к Некроманту он никакой вражды и близко не испытывал. Ну, побаивался поначалу, так Некромант располагает, и вообще это быстро прошло. И никакие уважение с симпатией не помешали разозлиться на той тренировке, когда их снимал Форестер. Вадик мысленно хлопнул себя по лбу — он же не на Некроманта злился, а на себя самого! Что при свидетелях допускает промахи. Интересно, а можно разозлиться на невозможность разозлиться? Ему стало смешно, но в то же время где-то внутри появился знакомый азарт «а вот смогу!». Так, финал атаки «красавчика» он не видел, но саму ее помнил отлично… Первую попытку Птаха отбил, даже не отходя в сторону. Вот теперь Вадика разбирало по-настоящему. Обход, бросок, удар — мимо! — хотя бы ушел от контратаки, уже хорошо, но мало! Обход, бросок… «Есть!» — торжествующе заорал Вадик. Птаха лишь показал одобрительный жест и отправил Вадика переодеваться — его футболка была мокрой насквозь, а ехали они обычно с открытыми окнами.
Снова и снова леса сменялись полями, холмы — равнинами, попадались реки, дачные поселки и города. Казалось бы, Вадику, выросшему в Верхнем городе и до недавнего времени видевшему природу в основном на фотографиях — не считать же за природу их парк под крышей! — все это было на одно лицо. Но он ясно видел, как ландшафт постепенно меняется, хотя и сам не мог бы сформулировать, в чем эта перемена. Птаха показывал ему карту — вроде бы и сильно на север или на юг они не сдвигались, но вокруг были совершенно точно не такие пейзажи, и на стоянках Вадик хватался за блокнот и маркеры не реже, чем за тренировочный нож. А в движении — за телефон с камерой, хотя наблюдать самому все-таки было в сто раз интереснее. Географию Вадик потому и слушал вполуха, что все это было предельной условностью — ну есть эти реки и горы, и что, кто-то туда собирается? Считалось ведь, что за пределами города с воздухом все еще хуже. А вот он был тот самый Нижний Новгород, та самая Волга, и они миновали тот самый Урал и ехали по той самой Сибири. Учебник внезапно ожил и оказался очень крутым. В очередном мотеле, где был неплохой интернет, Птаха подсказал, где скачать пару интересных книг, и Вадик, удивляясь сам себе, полночи читал про природные зоны. А еще они видели настоящую лису! Она оказалась неожиданно маленькой и худой, если бы не хвост, сошла бы за мелкую дворнягу. А над дорогой не раз и не два кружили ястребы. Птаха был прав — пока города жили своей жизнью, запаковываясь в жилые комплексы или просто по мере сил отплевываясь от смога и пыли, остальной стране до них, похоже, было крайне мало дела.
Однажды — Вадик окончательно перестал интересоваться счетом дней, хотя при желании, конечно, мог бы выяснить по календарю на телефоне — они сделали остановку там, где к трассе примыкал обычный многоэтажный городской район. Судя по карте, это была Тюмень. И снова никаких наглухо задраенных окон и крытых переходов между домами. Птаха предложил немного пройтись — размять ноги. Вадик, как всегда, совершенно не чувствовал себя уставшим от дороги, но уже давно понял, что Птахе виднее. Действительно, стоило остановиться — и оказалось, что он и правда отсидел все на свете. И даже слегка соскучился по городским пейзажам — природа вдоль трассы, конечно, была неописуемо красивой, но в этих многоэтажках тоже определенно что-то было. Хотя, казалось бы, простые очертания, серые или кирпично-красные стены… А потом они прошли немного вглубь района, и Вадик удивленно присвистнул: там был пруд, и в него даже кто-то залез купаться. И вроде как не растворился и ни во что не мутировал, хотя, по некоторым мнениям, именно это и ждало любого, кто сунется в городской водоем.
Неподалеку от пруда стояли две фуры. Водитель одной из них, белой «Скании», как раз выбрался из кабины. Типичный дальнобойщик — невысокий, коренастый, загорелый, одет в потрепанную клетчатую рубашку и армейские штаны. Внезапно Птаха просиял совершенно детской улыбкой и кинулся к нему обниматься. Только сейчас Вадик понял, что водитель «Скании» — женщина. Надо же, он всегда считал себя наблюдательным (хотя Прокси все же удалось сбить его с толку, но это Прокси). Впрочем, она действительно выглядела и одевалась так, что издали от мужчины не отличить — крепкое сложение, крупные руки, грубоватые черты лица, светлые волосы подстрижены коротко и не слишком аккуратно. Пожалуй, ее можно было назвать некрасивой, если бы не внимательные серые глаза и обаятельная улыбка.
— Анна! — радостно воскликнул Птаха. Так вот она, значит, какая. — Что ж ты даже не сказала, когда у нас была?
— Привет, Леш, привет, — Анна совершенно материнским жестом погладила Птаху по голове. Как еще дотянулась, он намного выше… — «Была» — это сильно сказано, так, мимо просвистела, ты сам тогда где-то пропадал. Сам понимаешь, жизнь дорожная… Но до завтра я отсюда не сдвинусь.
Ее голос был низким и хрипловатым, но явно женским, не то что Прокси с его неопределяемым тембром. Птаха жестом подозвал Вадика:
— Знакомься. Я взял Пассажира.
— О, вот это ты молодец, — улыбнулась Анна. — На тебя же смотреть сил моих не было. Привет, я Анна. Прозваний ваших, уж извини, не использую.
— Вадик, — он протянул руку. Анна ответила по-мужски крепко. — А меня пока и не прозвали никак. Некромант… в смысле, Кир, Энакином называет.
— Ты лучше, — убежденно заявила Анна. — Вы, собственно, откуда и куда?
— Откуда — и так понятно, — усмехнулся Птаха. — А едем на Байкал. Юлька, Тундра которая, в гости зовет.
— А, знаю ее, знаю. Привет передавайте. Торопитесь?
— Нет, думаю, до завтра точно так же не сдвинемся.
— Вот и здорово! — Анна расцвела улыбкой, и теперь Вадик удивлялся, как он мог счесть ее некрасивой. Ну да, не модель, ясное дело, да и к черту этих моделей силиконовых. Зато очень даже симпатичная.
Оставив Вадика любоваться прудом и делать зарисовки, Птаха с Анной отправились в магазин, и вскоре на берегу образовался отличный пикник. Вадик сидел прямо на траве, хрустел большим пакетом чипсов и был совершенно счастлив. А Анна ворчала, что есть надо нормальную еду, но как-то очень по-доброму. И вообще, хоть Вадик явно годился ей в сыновья, она не пыталась его воспитывать, как большинство взрослых, с кем ему приходилось общаться до ухода к Внешним. Как будто он… ну не то что равный, он все-таки еще Пассажир, но кто-то почти такой же, как она. И точно такой же, как Птаха. Он и сам словно стал выглядеть младше рядом с ней. Во всяком случае, он рассказывал ей историю своего знакомства с Вадиком совершенно так же, как сам Вадик когда-то рассказывал родителям что-то интересное — только вот Анна ничего не называла ерундой и не переводила тему. Она слушала, понимающе кивала и иногда все тем же жестом гладила Птаху по голове — теперь, когда он сидел рядом с ней, это было проще.
— Молодец ты, Лешка, — повторила она. — И что справился, и что Вадика вытащил. Я за тебя очень боялась. С тебя ж станется, с этим вашим… ликвидатором. Ух, дала бы… да не допрыгну! — она на секунду нахмурилась и тут же звонко рассмеялась.
Вадик смотрел на смеющуюся Анну и с трудом мог уложить в голове, что это она когда-то разогнала тех, кто едва не убил Птаху. Но ведь действительно — она дальнобойщик, в дороге случается всякое, и в ее повадках чувствовалась неженская сила. Да что сила… если Птаха, такой взрослый и такой крутой, смотрит на нее совсем как мальчишка вроде самого Вадика, тут не в силе дело. Как она сверкнула глазами, говоря «ух, дала бы…» — в это верилось. Даже несмотря на то, что речь шла, ни много ни мало, о Некроманте. Вадик снова вспомнил слова Птахи «я бы, наверное, уже к тебе пришел», и ему стало неуютно. По счастью, Анна сама же и не дала ему думать эту мысль дальше:
— А расскажи, ты-то как дошел до жизни такой? Интересно же познакомиться, Лешку я много лет знаю, а тебя вот вижу первый раз. Хотя, не знала бы, так подумала бы, что братья — похож ты на него стал.
Вадик задрал нос. Хотя до сих пор он был уверен, что общего у них с Птахой разве что светлые волосы. Анна, видимо, уловила его сомнения.
— Похож, похож. Тут не в физиономии, знаешь ли, дело. Одеваетесь, вон, одинаково, повадки общие — ну, в общем, чего и ожидать. Так откуда ты-то на него свалился?
— Вот именно что свалился, — засмеялся Вадик. Вот удивительно — при Анне было как-то совсем не страшно и не муторно все это вспоминать. Словно и не с ним все происходило. И Анна так же внимательно слушала его и так же, как Птаху, гладила по голове, и от нее это не было стыдно или неловко, а вообще как будто так и должно быть. А Вадик уже рассказывал о поездках с Птахой и Прокси, и о городе с эстакадами, и о том, как боялся глухой темноты внизу…
— Я, пока жива была, тоже боялась, — усмехнулась Анна. Вадик недоуменно взглянул на нее, и она махнула рукой: — Шучу. Сам понимаешь, еще и не в таких местах приходилось бывать. Ну, за себя я постоять умею, а народ там обычно трусливый, раз шуганешь — уже не сунутся, если только числом побольше.
— Крысы, одно слово, — процедил сквозь зубы Птаха. Анна только кивнула.
Солнце садилось, и от воды стало тянуть холодом. Вадик сбегал к «Тахо» за флиской.
— Может, в кафешку переберемся? — Птаха кивнул на пристройку к одному из домов.
— Столовок я не видела! — фыркнула Анна. — Давайте ко мне в гнездо, у меня термос с чаем есть.
Они забрались в кабину «Скании», и Вадик изумленно охнул — настоящий дом на колесах! Огромный руль, пассажирское сиденье — как небольшой диванчик, а сзади вполне помещалась койка, где мог удобно расположиться и кто-то покрупнее невысокой Анны. Словом, они втроем уселись вполне комфортно. Анна достала термос и металлические кружки, разлила по ним чай, пахнущий мятой, и вручила Вадику огромную шоколадную конфету. «Ну я маленький, что ли, чтобы мне конфетки давать?». Но мысль мелькнула и ушла — стесняться Анну было совершенно невозможно. И конфета была очень вкусная.
Термос казался бесконечным, чай в нем был крепким, но Вадика начинало клонить в сон. Ему уже даже стало что-то сниться, когда он услышал тихий голос Птахи:
— Устал я, Анна. Чертовски устал.
— Стукну, — парировала Анна. — Сам знаешь, рука у меня тяжелая.
— Знаю, — Птаха невесело усмехнулся. — Но и ты знаешь.
— Удавлю обоих. И тебя, и Кира. Только попробуй мне.
Весь сон у Вадика мгновенно пропал. Но он не открывал глаз, понимая, что этот разговор происходит только потому, что они думают — он не слышит. Но это как понимать вообще? Точнее, он прекрасно знал, как это понимать, но не хотел об этом думать. А он как же, в конце концов?
— А мелкий твой как же? — эхом его мыслей спросила Анна. — Уж если он на тебя свалился — так было надо.
— Знаю, — повторил Птаха. — Все знаю. И, конечно, я его выращу и выведу на дорогу. И ты права, я действительно ожил, когда его взял Пассажиром. Видишь, опять по трассе мотаюсь, все как раньше. Мне и самому часто кажется, что все как раньше. Но, видишь, накрывает иногда.
Сквозь полуприкрытые веки Вадик видел, как Анна подсела ближе к Птахе, низко уронившему голову, и взяла его за руку.
— Я все понимаю, Леш, — мягко сказала она. — Когда Серега тогда не вернулся, у меня одно желание было — лечь и помереть. Или просто напрямик с обрыва, я же на Кавказе как раз была. Но знаешь… я родилась в дороге и умереть могу только в дороге. Самой — нельзя. Вот такое у меня убеждение. Ни во что не верю, сам знаешь, а в дорогу вот верю. И ведь сбылось. Дорога меня забрала.
Вадик с трудом сдержался, чтобы не замотать головой и не воскликнуть «ничего не понимаю!». Анна говорила как-то так… словно ее уже нет в живых. Но вот же она! Он как будто до сих пор чувствовал ее теплую жесткую руку на своей макушке. Хотя она же Внешняя… наверное, и она в свое время исчезла для прежних знакомых?
— Ты как-то говорил, что я Внешняя до Внешних, — продолжала Анна. — Я не знаю, как оно у вас всех получается, а я однажды просто поняла, что вот она — моя дорога, и она приведет меня куда надо. И привела — к Сереге, к вам вот всем. И тебя приведет. Обязательно. Но только в свое время. А пока, — она чуть повысила голос, — живи себе, балбес! У тебя, вон, брательник мелкий, и ты ему — свет в окошке! Сам говоришь — ожил. Вот и нечего тут! В конце концов, на твою долю еще гопников непуганых много осталось.
— И то правда, — хмыкнул Птаха. Анна отвесила ему несильный подзатыльник:
— То-то же! А пока забирай своего мелкого и валите спать, втроем мы тут, боюсь, не разместимся. Нам с тобой обоим завтра за руль, выспаться надо.
Вадик сделал вид, что до сих пор спал и только что проснулся. Птаха подозрительно взглянул на него, но спрашивать ни о чем не стал. Впрочем, Вадик ведь и так знал всю эту историю… Выбраться из «Скании» его еще хватило, но до «Тахо» он дошел уже в полусне. Какой она казалась маленькой рядом с огромной фурой… И все-таки, о каком «своем времени» говорила Анна? Неужели когда-то… нет, даже и представлять не хочется. С этой мыслью Вадик кое-как забрался в спальник и заснул окончательно.