Работа над «Импалой» оказалась в чем-то проще, но в чем-то и сложнее лаек Тундры. С одной стороны, рисунок совсем простой — изогнутая линия корпуса гитары, нотный стан или попросту струны, срывающееся с этих струн пламя и ноты. Только и нужно, что твердая рука, а уж с этим у Вадика проблем не было. Но вот с переходами цвета пришлось возиться столько, что лайки не шли ни в какое сравнение. Не потеряться на желтом фоне, не перебрать с оранжевым, не слиться с бордовым на «корпусе»… Вадик даже радовался, что на дворе декабрь и пейзаж напрочь утратил краски — хоть было на чем отдохнуть глазам, в которых плясали огненные сполохи. Зато простой рисунок не давал увязнуть в постоянных доделках, и работа продвигалась быстро, не считая неизбежных перерывов, пока подсохнет краска. «В кои веки тебя из гаража силой выставлять не приходится», — ухмылялся Некромант. А Вадик ощущал, что, во-первых, от настолько крупных форм рука устает ничуть не меньше, чем от мелких деталей, а во-вторых, ему хотелось послушать, что на этот раз придумал Алекс. Потому что когда бы Вадик ни пришел домой — его встречал звук гитары. Растекшись по дивану, Алекс выводил очередную замысловатую мелодию, но в какой-то момент вскакивал на ноги и становился сосредоточенным и собранным, как на сцене. Эти перемены завораживали Вадика не меньше, чем музыка, и он хватался за блокнот, хотя еще на пути из мастерской клялся себе, что сегодня не притронется ни к чему рисовальному. Но не попытаться это зафиксировать было просто невозможно.
Наконец абсолютно счастливый Алекс отправился обратно в Питер, оставив после себя несколько провалившихся в диван медиаторов, гору ссылок на материалы по истории рока (Вадику было интересно вникнуть в его дискуссии с Некромантом) и ощущение, что стало как-то непривычно тихо. Впрочем, за учебой и тренировками это чувство быстро прошло. Тем более что Некромант спуску давать не собирался, Птаха тоже. А Прокси хоть и голосил, что тут хотят его смерти, и разыгрывал пафосные сцены, тоже мог быть весьма неприятным оппонентом, когда переставал выпендриваться. Ну и, понятно, мелочи вроде сплошных сумерек, грязи или тонкой наледи были исключительно «новыми интересными обстоятельствами». Вадик выучил несколько новых ругательств, зато с удовольствием обнаружил, что с чувством равновесия у него очень даже неплохо. А новые берцы — из прошлогодних он благополучно вырос — практически не скользят. Но от этого не сильно легче. Некромант повадился менять не только рабочую руку, но и тактику в целом — то привычно держался на расстоянии до решающей атаки, то лез в клинч, и вот тут у Вадика шансов практически не было.
— Некромант, ты зараза! — в очередной раз выдохнул Вадик, сползая на крыльцо. Он ясно понимал, что, разожми Некромант руки на секунду позже, точно бы шею свернул.
— Во-первых, я в курсе, — невозмутимо отозвался Некромант. — А во-вторых, ты довольно силен, юный Скайуокер, но по тебе этого не видно. А значит, попытки задавить массой неизбежны. Но этому можно противостоять. Пока выдыхаешь, смотри и учись. Птах, иди сюда, пособием будешь.
Птаха точно так же обозвал Некроманта заразой, но Вадик уже заметил, как у него загорелись глаза. И было отчего! Некроманту легко говорить «смотри и учись» — тут успеть бы хоть что-то заметить! Казалось бы, Птаха вдвое шире в плечах, намного тяжелее — самое то «задавить массой». Но Некромант ускользал, как ртуть, и стремительно переходил в атаку. Несколько раз Птахе удалось отбиться, но, кажется, даже не в половине случаев. «Ты тоже так сможешь», — кивнул Некромант в ответ на невысказанный вопрос и жестом предложил попробовать. Нет, вроде бы Вадику даже стало понятно, как тут действовать, но воплотить это в жизнь…
— Кхм, молодые люди, извините, что отвлекаю…
Некромант развернулся в боевую стойку, но пожилой дядька, невесть откуда материализовавшийся возле крыльца (хотя тот проход из кустов не единственный, это Вадик уже привык там лазить…), вскинул руку в примирительном жесте и улыбнулся:
— Молодой человек, не надо меня убивать. Я вижу, что вам есть чем, но, право же, никаких оснований для этого нет.
Вадик поперхнулся — такого обращения к Некроманту он ожидал меньше всего на свете. Да и Птаха на крыльце как раз отхлебнул воды и явно сделал это зря. Хотя, так если подумать, Некроманту сильно прибавляли возраста волосы с проседью и запредельная худоба, а так не факт, что он сильно старше Птахи. А этому дядьке и Птаха в сыновья годился.
Некромант убрал руку с рукояти ножа и чуть кивнул — мол, верю. Да Вадик и сам видел, что дядька совершенно мирный. Простое пальто, серая кепка, в руке кожаный портфель, открытое улыбчивое лицо — носил бы очки, сошел бы за какого-нибудь советского профессора из тех фильмов, где все что-нибудь исследуют и открывают. Словно разговаривая сам с собой, он оглядел поляну и кивнул:
— Да, самооборона — дело хорошее и полезное. А позвольте узнать, молодые люди, вам художник под псевдонимом Камаринский не встречался? Судя по страничке, из здешних краев, других гаражных мастерских я здесь не знаю…
Некромант просто взял Вадика за плечи и выдвинул перед собой. Дядька удивленно поднял бровь:
— Так это вы…
— Я, — насупился Вадик. Сейчас начнет что-нибудь про «маленький еще»… Но дядька лишь с тем же примирительным жестом улыбнулся:
— Я, юноша, в ваш паспорт смотреть не собираюсь, а в работы уже посмотрел и впечатлен. Был, знаете ли, у друзей на Урале и встретил там пикап с великолепной аэрографией. Собачья упряжка просто как живая. Вернулся, дети мне показали, как пользоваться поиском изображений, так на вас и вышел. А как вас, простите, по-настоящему звать?
— Вадик. И можно на «ты».
— Вениамин Петрович, — дядька протянул руку и даже как будто чуть поклонился. — Можно дядя Веня.
Вадик фыркнул. «Дядя Веня» оказался очень приятным в общении. Да и, что говорить, Вадику невероятно льстило, что совершенно незнакомый человек, даже, скорее всего, не Внешний, так оценил его работу.
— Так вот… Вадик, — «дядя Веня» несколько замялся. Нет, он совершенно явно ожидал, что Камаринский окажется постарше, но тактично не показывал вида, и Вадик был ему за это очень признателен. — Дело к тебе есть. Хочу на машине своего пса изобразить. Он недавно умер, и другую собаку я больше никогда не заведу. Потому что такой, как мой Рекс, не будет. Пусть хоть так он со мной останется.
Его голос чуть дрогнул. У Вадика мелькнула шальная мысль: «А я справлюсь, вообще?». Но «дядя Веня» продолжал:
— Я много работ смотрел, собак-то каждый второй рисует, да только дури там много. Или совсем пластмассовые, как чучела, или злобные зверюги, одни зубы во все стороны торчат. А тех лаечек увидел — и ахнул, живые веселые собачки бегут. Вот, думаю, кто мне Рекса нарисует. Возьмешься?
И тут уже никаких шальных мыслей не осталось. Пожилой мужчина смотрел на него с такой надеждой, что просто выбора не было. В конце концов, рисовать собак Вадик всегда любил. А когда «дядя Веня» показал фотографию лохматой немецкой овчарки с умными добрыми глазами, эскиз возник в голове настолько четко, что пришлось опять таскать у Некроманта бумагу для принтера — ждать до дома не хотелось.
За работой Вениамин Петрович, как и Тундра, предпочел не наблюдать. И так редко доверял машину, старую зеленую «Ниву», чужим рукам. Впрочем, как заметил Некромант, «дядя Веня», похоже, и сам был неплохим механиком и аккуратным водителем — машина отлично сохранилась. «Я езжу-то мало, — сказал он, когда Вадик повторил ему эти слова. — На дачу вот, на рыбалку иногда, да только без Рекса уже не то…». Жил он один — с женой развелся, дети выросли. И как-то раз позвал Вадика в гости — «если твой старший отпустит». Птаха, разумеется, отпустил.
Такие дома Вадику попадались вблизи только один раз в жизни — когда он шел куда глаза глядят по Нижнему городу. Но эта желтая пятиэтажка, хоть краска на ней и облупилась, а на стенах завелись вездесущие граффити, смотрелась гораздо уютнее. В окнах первого этажа виднелись цветы, на небольших балконах сушилось белье, а в подъезд вслед за Вадиком шмыгнула кошка. Лифта здесь не было, да и зачем он — этаж всего-то третий. И потолки низкие. Это вам не с семидесятого этажа по лестнице слезать, да еще быстро и стараясь не шуметь. Вадик помотал головой, отгоняя воспоминания, и решительно позвонил в дверь.
Квартира Вениамина Петровича тоже вся была как из старого кино — огромный шкаф с бумажными книгами, потертый диван, чайник и чашки в горошек. На видном месте стояла большая фотография Рекса.
— А ты, выходит, с братом живешь? — спросил Вениамин Петрович.
— Угу, — ответил Вадик и помрачнел. Ему очень не хотелось рассказывать про родителей, да где они, да что… «А что я в школу не хожу — и так понятно». Но, к его удивлению, Вениамин Петрович лишь пробормотал вполголоса «ясно, ясно…» и развивать тему не стал. И за это Вадик опять же был ему благодарен.
Зато о себе «дядя Веня» рассказывал очень охотно. Похоже, ему редко доводилось с кем-то поболтать — дети жили отдельно, внуков пока не было. Зато Вадик почти начинал чувствовать себя таким вот внуком, даром что родных бабушек и дедушек не застал, а времена молодости «дяди Вени» казались ему чем-то почти из эпохи динозавров. Но тем интереснее. Он слушал, задавал вопросы, внезапно обнаружив, что тот самый Советский Союз из кино был, в общем, не так-то и давно. «Ну точно внук к деду пристает». И в то же время Вениамин Петрович разговаривал с ним почти как с равным, потому что он не так просто мальчишка, а художник, взявшийся расписывать «Ниву». И в очередной раз Вадик посмеялся про себя — вот вам и истории, что только Внешний вправе высовываться на дорогу!
— А вы, получается, хоть и водитель, но совсем и не из Внешних? — окончательно осмелев, поинтересовался Вадик. «Дядя Веня» улыбнулся:
— А что, не похож? Знаю я эти истории, знаю. Да мне как-то дела нет, кто тут внешний, кто внутренний. Не живется людям в городе — так и что с того? Супруге моей бывшей тоже вот не жилось, в столицу захотелось, а мне и здесь хорошо. А болтают, конечно, много — и что дороги контролируют, и что людей почем зря убивают. Да только я как всю жизнь ездил, так и езжу, никому ничего доказывать не приходится. Может, я тех Внешних каждый день встречаю, только нам делить нечего. Да и помню я тот район, когда старший твой и другие ребята еще там не жили — шпаны было гораздо больше. Так что не боюсь я никаких Внешних, — он хитро подмигнул, как будто понимал, почему Вадик спрашивает. А может, он и правда прекрасно знал, что общается с теми самыми Внешними, но не видел в этом ничего особенного.
— Тебе домой-то не пора? — вдруг озабоченно спросил Вениамин Петрович. — Может, старшему-то позвонишь, чтобы встретил?
— Сам доберусь, — махнул рукой Вадик. — Тут недалеко. Да и не маленький я уже.
— Смотри, смотри…
Уже во дворе Вадик обернулся и увидел, что Вениамин Петрович, накинув куртку, наблюдает за ним с балкона. «Ну точно дед». Вадик помахал ему рукой, сверился с картой в телефоне и уверенно направился домой.
— Хоро-ошая мобилка… — нараспев проговорил какой-то подросток, возникая из темноты. С виду примерно ровесник Вадика, но покрупнее. Вадик послал его подальше и чуть ускорил шаг, порадовавшись, что успел убрать телефон во внутренний карман, на ходу выхватить не получится. Но парень оказался настойчивым, догнал и схватил за плечо. Точнее, попытался — может, он и считал свои действия быстрыми, но по сравнению с Некромантом, даже в «тренировочном режиме», двигался он изрядно заторможенно. Так что его рука лишь скользнула по куртке, а сам он получил от Вадика в глаз.
— Эй, ты совсем?.. — парень возмутился и полез в драку. Вадик заметил еще пару теней между домами. М-да, может, и правда, стоило Птахе позвонить… А с другой стороны, реально, маленький он, что ли? Сколько можно? И уже знакомая злость накатила по-настоящему. Вадик щелкнул ножом — не Птахиным, а подарком Некроманта. Парень шарахнулся. Те, что между домами, тоже как-то не спешили приходить на помощь. Еще бы, рассчитывали-то они на безобидного мелкого школьника с дорогим телефоном…
— Еще вопросы? — громко поинтересовался Вадик. Из темноты не ответили. Он шагнул в ту сторону, но уже никого не увидел. Расслабляться все равно не надо, могут и сзади приложить. Не убирая нож, Вадик пошел дальше. И краем уха уловил шепот: «Сдурел? Он же из этих!». Ага, бояться-то они боятся, но далеко не уходят. Как бы и правда кирпичом не прилетело, это он в такой темноте уже не отследит… Но тут, к большой радости Вадика, на углу улицы возник Птаха.
— Та-ак… — протянул он, оценив обстановку. Вадик лишь махнул свободной рукой:
— Все в порядке. Попытались докопаться, шуганул вот. При тебе, думаю, точно не сунутся.
Он прислушался — да, вокруг уже никаких признаков жизни не было. Птаха довольно улыбнулся:
— Ну все, теперь и здесь страшные сказки пойдут. Не все ж мне одному посланником ада работать. Пошли домой уже.
Между тем Некромант уже опять грозился, что будет выдворять Вадика из мастерской насильно. Но ему очень хотелось, чтобы была не просто овчарка, а именно тот самый Рекс. Во-первых, он был изумительно красивым псом — массивное сложение, роскошный меховой «воротник», черная «маска» на морде и легкая проседь у самого носа, как будто пышные ветеранские усы. Во-вторых… просто надо. Вадик пересмотрел кучу фотографий Рекса, которые «дядя Веня» охотно показывал ему при встрече. Да, он еще не раз приходил к «деду» пить чай и уходил по-прежнему поздно, но никаких мутных граждан больше из-за угла не возникало. Зато Птаха, выбравшись за покупками, со смехом пересказывал слухи об очередном уличном побоище.
Наконец Вадик и сам признал, что ничего поправлять и добавлять не надо. Он уже наизусть помнил ту большую фотографию — каждая шерстинка была на своем месте и точно такого цвета, как надо. Он изобразил Рекса сидящим как будто в ногах хозяина. Пес смотрел на зрителя, свесив большой розовый язык и красиво выложив роскошный хвост. Вадик отстранил Некроманта, уже собравшегося выполнить свою угрозу, и ушел домой, только что не насвистывая.
Если до сих пор у него и были какие-то остатки сомнений, получилось ли — они исчезли, когда работу увидел Вениамин Петрович. Он просто утратил дар речи, а когда обернулся к Вадику, в его глазах стояли слезы.
— Точно… Мой Рекс… — проговорил он срывающимся голосом. — Спасибо.
Он долго жал руку и Вадику, и Некроманту, и Прокси, хотя тот заверял, что совершенно не при делах, и даже подвернувшемуся Птахе. С ним же Вениамин Петрович договорился и о переводе оплаты — своей карты у Вадика пока не было. Птаха заявил, что это упущение и что он это исправит. В конце концов, Алекс тоже щедро расплатился за аэрографию, хотя Вадик и предлагал сделать просто так, все равно только учится. Алекс на это решительно заявил, что не желает быть свиньей, а желает поддержать талантливого художника. А Вениамин Петрович — это вообще прямо настоящий заказчик! Но пока представителем Вадика в денежных вопросах оставался Птаха. Вадика это вполне устраивало.
— Спасибо, ребята, — еще раз повторил Вениамин Петрович. — Буду теперь смотреть — и как будто он рядом со мной сидит. Как раньше…
Голос изменил ему, и он быстро забрался в машину. Он уехал, так и держа руку на голове нарисованного Рекса.
— Значит так, — сказал Птаха, когда они вернулись домой. — Даже если в ближайшее время кто и заинтересуется — тебе надо отдыхать. Две больших работы почти подряд… рано тебе в таком темпе.
Вадик хотел было возразить, что ничего и не подряд, и работы совсем разные, и вообще ему не надоедает, но при попытке открутить крышку на пакете ананасового сока скоординировал руки далеко не сразу. Хотя что за дела, вообще, он же последнее время даже не рисовал! Да и вообще хотелось завалиться на диван и не вставать с него дня два-три.
— Слушаться надо старших, — ухмыльнулся Птаха. — Держи свой сок и ползи с ним на диван. Ни я, ни Некромант не станем возражать, если ты в ближайшее время даже на тренировки вылезать не будешь. Тем более что Прокси дает мерзопакостные прогнозы — кажется, нам перепадет немного зимы в самом гнусном виде. Так что все, каникулы.
— Не, ну это не дело, — Вадик не был готов так просто сдаваться. — Я, в конце концов, типа художник или где? Так и буду, что ли, после каждой машины пластом валяться?
— Не будешь, — успокоил его Птаха, придвигая к дивану табуретку и ставя туда сок и тарелку печенья. — Ты все-таки не забывай, что ты растущий организм, причем растущий просто-таки на глазах. Если хочешь, спроси Прокси, он тебе наговорит много умных слов про то, что в этом самом организме происходит, а я скажу просто: у тебя сейчас слишком много сил в рост идет. Со временем все сможешь, если сейчас не перенапряжешься, хоть неделями из мастерской не вылезать, как Некромант, когда интересную развалину найдет. Он вообще неизвестно когда спит, ну да ему можно.
Вадик попытался представить Некроманта спящим. Не получилось. Точнее, получилось совсем другое — то, что они увидели, когда вернулись из Нижнего. Вот еще не хватало.
— Короче, план такой, — продолжал Птаха. — Дрыхнуть сколько влезет, есть печеньки, как и полагается на Темной стороне, и всячески отдыхать. А как отоспишься — может, выберемся с тобой покататься, надо и развеяться иногда.
Кататься Вадик был готов хоть сейчас, но Птаха многозначительно ткнул на тарелку с печеньем и ушел. Вадик полез в телефон посмотреть, не пишет ли кто чего интересного, но понял, что буквы в слова не складываются. Он кое-как разделся и заснул.
Следующие три дня прошли ровно так, как сказал Птаха — Вадик отсыпался, иногда выползал поесть, лениво шарился в сети и даже не вспоминал про рисование или учебу. На четвертый день ему стало скучно, и он взялся за блокнот и за цикл передач о породах собак. На шестой Прокси зазвал его в гости попрактиковаться, как лучше всего изобразить разные виды шерсти — хоть пушистого шпица, хоть лоснящегося лабрадора. На выходе его подкараулил Некромант и сообщил, что если кто отоспался и способен удержать нож, так всегда пожалуйста. Словом, жизнь вошла в обычную колею. Но Птаха был прав — нырять в очередную большую работу пока определенно не хотелось. Каникулы так каникулы.
А тут еще сбылись прогнозы Прокси — повалил мокрый снег, превратив все окрестности в болото. Нет, в окно на него смотреть было даже приятно, главное, не переводить взгляд вниз. Едва ли не единственное, в чем Вадик был с Никитосом солидарен — что без снега вполне можно обойтись. Нет, если бы зима как в старых книжках, с сугробами и ясным небом, то еще куда ни шло, хотя Вадик, натягивая на себя все, что только найдется теплого, когда приходилось высовываться наружу, не мог представить, как надо упаковываться, если бы было еще холоднее. А такая вот слякоть… да ну ее совсем. Некромант и тот засел дома, изредка присылая какое-нибудь познавательное видео или интересный клип. Вот в клипах была зима как зима, заснеженные горы, замерзшие реки и все как полагается. Правда, на это все даже смотреть было холодно. Некромант, как чувствовал, поделился идеями специй для чая. На удивление, это было даже вкусно. Правда, когда Вадик забыл в чайнике хороший кусок имбиря, результат годился на ракетное топливо, но Птаха, как обычно, только посмеялся, добавил заварки и получил вполне нормальный чай.
У Птахи тоже выдались «каникулы». Ни звонков по работе, ни внезапных отъездов в город, которые Вадик уже научился отличать по мрачно-сосредоточенному виду Птахи, вдруг обретавшего хорошо знакомые ему повадки огромного бойцового пса. Один раз они проехались с Вадиком по магазинам, поскольку куртка, как выяснилось, поверх флиски уже не сходилась, да и рукава той флиски кончались где-то чуть ниже локтя. Теперь у Вадика, кажется, не осталось ни одной вещи, хоть как-то напоминавшей об уходе из дома. Туда и дорога. А заодно Птаха с Прокси оформили Вадику собственную карту, а средства на ней Птаха предложил делить на три части: на нужные покупки вроде одежды, в запас на будущее и просто на все, что в голову взбредет. Вадику немедленно «взбрел» художественный магазин и какао с пирожными. Птаха лишь одобрительно улыбался, а у Вадика голова шла кругом. Его собственные заработанные деньги! У него никогда не было проблем с финансами, что батя, что Никитос выдавали карманные деньги по первой же просьбе — еще бы, они Могли Себе Это Позволить, что на них было написано вот прямо так, с заглавными буквами. Но еще крупнее на них было написано, что потрачены эти деньги будут заведомо на фигню. Поэтому копить их или покупать что-то полезное было даже как-то неприятно — «дали на фигню, ну и потрачу на фигню!». А тут совсем другое. Это его собственное, получено за серьезную работу — натурально же окосел что с тем пламенем, что с собачьей шерстью! И даже если вот так, по принципу трех частей, «на все, что в голову взбредет» оставалась какая-то невероятная сумма. Ужасно смущаясь, Вадик потянул Птаху за рукав:
— Птах… давай я тебя кофе угощу?
— Да как бы мне не проблема и самому… — начал Птаха, но Вадик перебил:
— Я понимаю. Но… знаешь, ты сам просил не загоняться, я и не загоняюсь, но раз я теперь могу… мне хочется хоть как-то тебе ответить.
Птаха лишь молча кивнул и крепко сжал руку Вадика. А тот, довольный как слон, отправился заказывать, благо вкусы Птахи знал наизусть.
После этой поездки Птаха снова засел у себя, привычно отстреливая очередных цифровых монстров, и вылезал только поесть или напомнить Вадику о тренировке. Но постоянно сидеть дома надоело и ему. Они как раз допивали чай с имбирем, который Вадик после первого опыта научился дозировать, и внезапно Птаха так резко отодвинул стул, что Вадик даже вздрогнул.
— Так, все, к чертям погоду, я тут скоро мхом порасту. И ты, кажется, тоже.
Вадик, одетый в новую темно-зеленую флиску, только фыркнул.
— В конце концов, — продолжал Птаха, как будто сам с собой, — зря я, что ли, новую резину ставил. А в городе и теплее, и с шансами ничего с неба не сыплется… Опять же, дел пока никаких нет… Поехали кататься, а?
Тут уже Вадик чуть не опрокинул стул, взвившись с него, как будто туда кнопку подложили. Но почти сразу же он подозрительно взглянул на Птаху: с чего вдруг он так подорвался? Нет, вроде бы все спокойно… Птаха заметил его взгляд и улыбнулся:
— Я понимаю, что ты обо мне высокого мнения, но даром предвидения я не владею. В лучшем случае я могу смутно почувствовать, что нужно мое вмешательство. Сейчас я ничего такого не ощущаю. Понятно, что это может ни о чем не говорить, в Нижнем вон уже убедились.
На мгновение он помрачнел, но тут же махнул рукой:
— Нет, по моим ощущениям, должно быть без приключений. В любом случае, нож возьми. И лучше не мой.
— Так все-таки…
— Так все-таки, говорят тебе, предвидеть я не умею. Но Некромант тогда правильно сказал. Если что… лучше пусть это будет тот клинок. Мой оставь для походных целей и прочих приятностей.
Вадик уже не удивлялся, что не вполне узнает дорогу в город — впрочем, при такой погоде она могла пролегать хоть вообще по параллельной реальности, все равно, кроме залепляющего окно снега, ничего не видно. Но постепенно снег перестал, и Птаха кивнул Вадику:
— Как насчет попрактиковаться?
— А можно?
— Нужно. В городе за руль не пущу, и не проси, а сейчас почему бы и нет.
— А почему в городе нельзя? Я ведь с тобой, и не буду ничего…
— Потому что кто ведет, тому и дорогу прокладывать. А этому учишься только за рулем собственной машины, так уж получается. Вот станешь Водителем сам — и тебе полная свобода, я сижу рядом и не отсвечиваю. Хотя, скорее всего, это ты уже не со мной будешь ездить, а с Некромантом.
— Это еще почему? — взвился Вадик. Птаха улыбнулся:
— Никаких зловещих намеков, все просто. Видишь ли, основы управления на любой машине более-менее похожи, но в определенный момент начинаются тонкости. Мой стиль вождения заточен под здоровенный внедорожник, а у тебя, как я вижу, несколько другие предпочтения. Да и в принципе Некромант много машин сменил и вообще более опытный водитель, чем я. А значит, многие тонкости он объяснит лучше.
— Как на ножах вот…
— Верно. Я многому могу тебя научить — да, собственно, и учу — но технику Некроманта мне не воспроизвести. Ну так что, за руль полезешь?
Вадик был рад смене темы и охотно перебрался в водительское кресло. Потому что оно, конечно, все понятно про специфику управления, но как-то ему очень не понравилось, как Птаха это сказал. В конце концов, когда-то вот этот самый Птаха объяснял мальчишке, которого подобрал в Нижнем городе, что все разговоры про «Водителем становятся только вместо предшественника» — сказки, да Вадик и сам уже видел множество примеров. Вон, пропавшая невесть куда Тундра благополучно (хотелось бы надеяться) колесит по стране параллельно с пропавшим еще более невесть куда Вороном, Форестер или даже сам Птаха пришли к Внешним без чьей бы то ни было помощи… И вообще, где «Кадиллак», а где «Камаро». Ну то есть с Некромантом покататься было бы очень здорово, да самому за рулем с кем угодно здорово! Если уж на то пошло, Птаха, может, и всю жизнь на одной машине, но все равно он круто водит и объяснять умеет круто. Вот и нечего тут «уже не со мной». А вскоре и думать стало нечем — во-первых, последний раз Вадик пробовал вести машину еще осенью, во-вторых, снег хоть и прекратился, но грязь с дороги залепляла стекла еще сильнее, пришлось заодно осваивать управление «дворниками». И еще желательно, чтобы машина не сбивалась с курса при каждом их переключении. Вадику казалось, что получается черт знает что, но Птаха лишь одобрительно кивал. Впереди уже маячили пригороды, когда он отправил Вадика обратно на пассажирское сиденье.
— Пончиков хочешь? — спросил Птаха, притормаживая у заправки. Вадик их, разумеется, хотел. На этот раз они расположились не в машине и тем более не просто на обочине, как с Прокси, а культурно в зале. Впрочем, пончики от этого были не менее вкусными.
— Как сказал бы Прокси, работа процессоров требует глюкозы, — усмехнулся Птаха. — Я уж не знаю, куда в него столько лезет, но в чем-то его понимаю. Потому что, раз уж со мной любитель всякого экстрима — будем развлекаться. А переходы — штука энергозатратная.
— А ты… вообще в любой вариант попасть можешь? — полушепотом спросил Вадик. Вроде бы слышать их особо было некому, но все же.
— Да, — просто ответил Птаха. Как о чем-то само собой разумеющемся. «Из всех, кого мне доводилось встречать, он самый одаренный в этом плане», — говорил о нем тот же Прокси…
Вадик искренне считал, что готов уже ко всему. Но пригороды все не кончались и не кончались, а потом он обернулся назад — и там не было ничего. Вадик протер глаза — впереди тоже был только лес. «Тахо» пробиралась между деревьями, как тогда на Ольхоне. Вадик понимал, что происходит, но вопрос «это как?» возник сам собой.
— Питер помнишь? — многозначительно подмигнул Птаха. — Главное, повторюсь, сам не пробуй. Я до сих пор удивляюсь, как у тебя при Форестере-то получилось, а он намного слабее.
— Да помню я, — буркнул Вадик. — Одного раза хватило.
Птаха остановил машину и обернулся к нему. Его улыбка была немного грустной.
— Не злись, мелкий. Черт, тебя все сложнее так называть. Просто ты же помнишь: я за тебя отвечаю. И я очень хочу, чтобы ты сам вышел на дорогу. И чтобы…
Он не стал договаривать. Но Вадику это было и не нужно. Он порывисто стиснул руку Птахи:
— Конечно… Я ни за что… Мы же…
— Не надо, — улыбнулся Птаха. — Поехали, что ли, как-то оно тут скучно.
«Тахо» тронулась с места — и лесные тени сменились обвалившимися стенами и заросшими пустырями, потом, словно сумерки постепенно расступались, хотя вроде как на дворе был день, контуры прояснились — дома как дома, слегка облезлые, но вполне надежно стоящие на своем месте. Вадик смотрел во все глаза, как появляются и исчезают знакомые районы, уменьшается и увеличивается количество этажей. Птаха вывел машину на эстакаду — и дорога взвилась на какую-то неописуемую высоту, кажется, они даже с Прокси так не забирались, а потом резко ушла вниз и вовсе пропала, машину затрясло даже не на грунтовке, а просто на земле. Новый вираж — «Тахо» оказалась единственным белым пятном на берегу очень мрачного озера. Вадик полез за блокнотом, зарисовать отражение белоснежной машины в странно темной воде. Птаха с улыбкой ждал, потом снова прибавил газу — и озеро стало уже знакомой рекой, а по берегам выстроились комплексы Верхнего города. Чуть дальше по набережной — Верхний город значительно прибавил этажей и раскрасился во все цвета радуги и даже больше, а между небоскребами протянулись разноцветные эстакады. Тут Птаха резко направил машину к тротуару и затормозил.
— Что такое? — обеспокоенно спросил Вадик.
— Порядок, — ответил Птаха. Что-то его голос прозвучал слишком хрипло для «порядка». — Просто надо немного передохнуть, давно такую карусель не закручивал. Сам уже чувствую, что ориентацию в пространстве начинаю терять. Это ничего, это бывает, обычно быстро отпускает.
— А может, пройтись немного? — предложил Вадик. — Мне же вон помогло тогда… Как раз переключиться.
Птаха прищурился:
— Мы в Нижнем городе, мелкий. Не боишься?
— Вот еще! — Вадик даже возмутился. — И вообще, я же с тобой!
— Со мной, да… — как-то неопределенно пробормотал Птаха куда-то в сторону.
Вадик пристально наблюдал за ним. Из машины вышел все еще усталый водитель — чуть замедленными движениями расправил плечи, встряхнулся, огляделся по сторонам. Но стоило Птахе сделать несколько шагов — и Вадик увидел того самого бойцового пса. И в кои веки это преображение не пугало, а даже радовало. Потому что, даже если что-то и будет, он не намерен стоять в стороне. Блокнот с маркерами остался в машине, и это тоже радовало — не придется переживать за их сохранность. И ведь не то чтобы Вадик сознательно к чему-то такому готовился, даже наоборот, Птаха ведь говорил, что вряд ли что-то случится, а Птахе он верил. Но как что-то толкнуло, что не надо это брать с собой. Птаха обернулся и одними губами шепнул: «Ты понимаешь». Вадик сам не мог бы сформулировать, что он понимает, но да — понимал. А еще он совершенно точно понимал, что они уже не одни.
Вадик недобро усмехнулся — кто бы там ни был, он явно пытался двигаться незаметно, но получалось как-то не очень. Еще бы, в том заброшенном доме явно полно мусора на полу. Что-то хрустнуло под ногой, кто-то приглушенно выругался, покатилась, видимо, пустая бутылка… Вадик услышал едва различимый шепот «Опять он!», успел крикнуть Птахе «Сзади!» и развернуться навстречу метнувшейся из переулка фигуре. Подарок Некроманта как будто сам скользнул в руку. Вадик почувствовал, что улыбается.
Что было дальше — он помнил плохо. Кто-то попытался просто отшвырнуть его в сторону — не иначе, счел, что худощавый подросток за противника не считается и с ним можно разобраться и попозже. Даже успел схватить за локоть, и очень зря — нож легко прошил рукав куртки и руку под ним, нападающий сложился пополам, шипя от боли. Вадик обернулся, стараясь все же не терять его из вида, мало ли что. Точно — уцелевшей рукой тот нашарил камень, но промахнулся. Зато еще один подбирался со спины к Птахе. Вот тут Вадик взбесился окончательно. В памяти всплыл спокойный голос: «Тех, кто тебя убивал, мало заботило, сколько их на одного». И больше не осталось ничего — только знакомые по тренировкам атаки и обходы. Даже на мгновение показалось, что под ногами не разбитый асфальт набережной, а привычная трава. Тень за плечом — развернуться — удар — уклониться… Неудачно — подсечкой его сбили с ног. По ребрам прилетело очень чувствительно, но Вадик успел перекатиться и даже встать, а нападающего снес Птаха. «Цел?» — выдохнул он. Вадик кивнул и тут же нырнул в сторону, уходя от очередной атаки. Все остальное просто исчезло.
Вадик медленно выдохнул. Мир постепенно возвращался на место. Они с Птахой стояли на набережной около заброшенного дома, неподалеку белела «Тахо». Они были вдвоем. Не считая тех, кто валялся на асфальте, но их можно было не учитывать. Вот этого, почти у ног Вадика, так точно, потому что с перерезанным горлом явно не живут. Вадик смотрел на него, на свои берцы, забрызганные кровью, и пытался вспомнить, как это было. Вроде это он кидался на Птаху… или это был другой? В памяти остались только отдельные кадры. Вадик поднял руку — куртка тоже в крови, плечо саднило. Кто-то достал, что ли? Или это тогда, просто об асфальт? И главное…
— Это… я? — Вадик не узнал собственный голос.
— Кто же еще, — ухмыльнулся Птаха.
Вадик с трудом перевел взгляд на реку. И почувствовал, что сейчас сам свалится. Вот прямо в ту лужу, которая тут натекла. И дело совершенно не в ней и не в трупе у его ног — по этому поводу он как-то ничего не ощущал. Просто силы полностью закончились. Птаха, как всегда, все понял сам и подставил руку:
— Держись. Это нормально, спецэффекты могут быть еще долго. В конце концов, ты впервые так…
— Да к черту, — с голосом по-прежнему было что-то не то. — Вот чего я точно не буду — это закатывать киношную истерику типа «я убил человека!». В конце концов, меня самого вон почти убили. А этот иначе бы грохнул тебя.
Птаха повернулся к Вадику и долго задумчиво смотрел на него.
— Из тебя выйдет отличная страшная сказка, мой юный падаван, — наконец произнес он. И усмехнулся с эталонным видом плохого парня. Кажется, Вадик ответил тем же.