— Нет уж, второй раз вам это не пройдет! — голос Птахи сорвался в хриплый рык. Цветные пятна перед глазами собрались в более-менее внятную картину, и этой картиной был Птаха, закрывающий его своей широкой спиной. Кто-то попытался сунуться и полетел на асфальт, под армейским ботинком Птахи раздался характерный хруст. Вадик даже порадовался, что зрение вернулось не до конца. Но, во всяком случае, он смог встать. На мгновение голова снова закружилась, Птаха быстро подставил руку. Вадик благодарно кивнул — что говорить, Птаха в который раз спасает ему жизнь. Рука все еще болела — это ж надо было так съездить, чудо, что вообще не перебили! По счастью, нож он не выронил, а драться мог и левой. Прочий урон подсчитывать было некогда — противников осталось еще много. Да и если к тем первым пришла помощь, кто знает, сколько их там еще? По большому счету, расчистить бы себе дорогу и вернуться к «Тахо», свое дело они сделали…
— Птах, — бросил через плечо Вадик, — может, пошли отсюда? Пока еще кто не вылез…
Птаха не ответил. Вадик развернулся к нему, благо за спиной вроде никто не маячил. Точно в тот момент, когда Птаха, зажимая бок ладонью — между пальцами была кровь — медленно осел на асфальт.
— Ну наконец-то, — ухмыльнулся один из нападавших. Вадик — нет, теперь уже окончательно и бесповоротно Марек — впечатал эту ухмылку ему в глотку. И, когда тот рухнул, добавил сверху ботинком. Еще и еще раз. Мальчик, которого от таких методов все еще передергивало, погиб вместе с Птахой. А в том, что Птаха мертв, Марек не сомневался. В памяти всплыл спокойный голос: «Громилу типа меня ты, может, даже и достанешь. Но если не сразу насмерть — он до тебя дойдет, вывернет наизнанку, а потом сам свалится рядом от потери крови. Но тебя это мало утешит». Инструкции Птахи были пророческими…
Противники сначала шарахнулись — похоже, они не ожидали, что Марек еще способен встать. Или что без Птахи он представляет из себя что-то серьезное. Но Марек сам был Внешним и не зря столько времени тренировался с Некромантом и искал приключений в разных версиях Нижнего города. Он уже не замечал боли в руке, мир стал предельно ясным, и в нем осталось только одно: вот эта кучка крыс, которую нужно уничтожить. Не напугать, не разогнать — уничтожить. Потому что они убили Птаху и едва не убили самого Марека. Их не должно быть. Остальное заволокло красной пеленой.
Когда реальность снова обрела привычные очертания, Марек стоял в переулке один. Костяшки были сбиты в хлам — эх, зря не стал брать в эту поездку свои перчатки, впрочем, они бы его вряд ли сильно спасли. С правой рукой творилось что-то не то, точнее, вполне определенное не то, судя по пробитому рукаву с расползшимся по нему темным пятном. На боку обнаружилась еще одна дыра, но боли Марек не чувствовал. Он вспомнил, что когда-то — в другой жизни — у него остался в кармане блокнот. Видимо, он и остановил удар, иначе валяться бы ему рядом с Птахой.
С Птахой… Марек медленно обернулся и в первое мгновение подумал, что по голове его приложили даже сильнее, чем казалось. Он же ясно помнил, как Птаха рухнул у той стены, вон и кровь на асфальте, и упавшая бандана — но тела Птахи там не было. Игра теней в свете тусклого фонаря. Или нет? Вот же такой знакомый силуэт… «Сотряс, однозначно — в глазах вон двоится». Марек посмотрел в ту сторону, где осталась «Тахо» — и увидел, что Птаха стоит рядом с машиной.
Марек забыл про боль и радостно, по-детски рассмеялся. Ну конечно! Разве же Птаха, Внешний, мог умереть по-настоящему? Сколько раз ведь уже разминулся с последним ударом буквально на полшага! Вот и сейчас. Ну да, одежда в крови, наверное, все-таки зацепили, но это же Птаха, он не мог так просто взять и умереть! Уж если сам Марек сейчас встал… Птаха ведь намного сильнее, конечно, он жив! Марек почувствовал, что в нем снова берет верх мальчик Вадик, который готов броситься к своему Водителю и с визгом повиснуть на шее.
И он действительно бросился к Птахе. Но через несколько шагов понял, что дальше не пройти. Словно его не пускало невидимое препятствие — а может, собственное невесть откуда взявшееся ощущение, что ему туда нельзя. Странно знакомое. И он вспомнил, откуда. Там, в туманном поле, он с такой же ясностью понимал, что не должен засыпать. На секунду ему показалось, что вокруг поднимается туман — или это у него мутится в глазах? Марек попытался окликнуть Птаху, но голос не слушался. Он стоял и смотрел, как мальчишка, очень похожий на Птаху, только младше раза в два, обнял старшего брата и запрыгнул на пассажирское сиденье «Тахо». Птаха открыл водительскую дверь, но, прежде чем сесть за руль, обернулся к Мареку и улыбнулся. Не своей обычной ухмылкой плохого парня из боевика, а широкой мальчишеской улыбкой, которой Марек не видел у него еще никогда. «Тахо» тронулась с места и исчезла в наползающем тумане. А может быть, это слезы застилали глаза? Марек моргнул — белой «Тахо» в переулке больше не было.
Марек почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он опустился на одно колено, пытаясь то ли не разрыдаться, то ли не заорать на весь квартал. Он понял все.
…Широкоплечий парень расшвыривает, как кегли, шпану, ради забавы избивавшую подростка, и бессильно застывает, понимая, что опоздал. Светловолосый мальчишка с разбитым в кровь лицом валяется тряпичной куклой на груде кирпича. Нет — все тот же парень протягивает руку, и мальчишка с трудом поднимается.
…Поток воздуха от проносящегося экспресса подхватывает фигуру на краю платформы и швыряет под колеса. Нет — мощным рывком парень все же выдергивает худощавого подростка из опасной зоны.
…Переулок Нижнего города. «Тахо» никак не может вписаться в этот поворот, но вписывается, из-за руля вылетает разъяренный водитель и слишком поздно замечает атаку сзади. Массивная фигура оседает на асфальт, на спине расплывается темное пятно… Нет — в последний момент водитель успевает увернуться и выбить нож.
…Ярко-алая «Камаро» неловко приткнулась на обочине дороги. Светловолосый юноша за рулем бессильно закрывает глаза, и его силуэт начинает постепенно растворяться в тумане. Нет — жесткий рывок за волосы возвращает водителя к реальности.
…Израненный длинноволосый парень в светлой ветровке, давно уже до неузнаваемости уделанной кровью, пытается уклониться от добивающего удара, но сил уже осталось слишком мало… Нет — противник отлетает в сторону, и парень в ветровке поднимается, опираясь на протянутую руку. Как в первый раз.
Перед глазами словно замелькал обезумевший проектор, показывающий два фильма одновременно. Вот коротко стриженный парень остервенело бьет оппонента обломком кирпича в висок, и полуседая голова бессильно падает — но в то же время Марек видел удар, прошедший мимо, и ответную атаку. Вот то ли изящный юноша, то ли девчонка в мужской толстовке из последних сил пытается дотянуться до своего планшета, хотя это явно не самая нужная вещь, когда истекаешь кровью — и вот в тот же момент, когда на планшете все-таки удается что-то нажать, совсем уж непонятного пола существо у стены подворотни открывает неожиданно осмысленные глаза. Вот девушка азиатской внешности безжизненно обмякла на руках у парня, слишком поздно отбившего ее у решивших покуражиться ребят — и она же со слезами облегчения обнимает его.
А потом эта круговерть распалась, и осталась только фигура Птахи. Сейчас Марек с кристальной ясностью понимал — в той давней драке в Нижнем городе погибли оба брата. Но Внешний может умереть, только если сам так решил — или от руки другого Внешнего. И Птаха вернулся. Один. Он искренне привязался к мелкому Вадику, но забыть брата так и не смог. И теперь, когда ситуация была критической, Птаха вытащил Марека, как вытаскивал уже много раз — а на себя то ли не хватило сил, то ли сознательно не стал возвращаться.
Все собралось воедино. Все странные расхождения между тем, что Марек помнил, и тем, что появлялось в сети. Все обмолвки и недоговорки. Все то, что мелкий Вадик считал черным юмором. И снова и снова перед глазами вставал Птаха. Которого больше нет. Да и того мелкого Вадика больше нет. Мареку только что казалось, что заплакать он больше не способен, но сейчас он почувствовал, как неудержимо накатывают слезы. По Птахе. По самому себе. Он рухнул на асфальт и разрыдался.
Когда Марек немного успокоился, он скорее даже почувствовал, чем увидел, что рядом кто-то есть. Рука дернулась к ножу — кого еще могло сюда принести?
— Свои, — проговорил механический голос. Сквозь застилавшие глаза слезы Марек различил Прокси — и едва узнал его. Привычная черно-зеленая мотокуртка была располосована в нескольких местах и перепачкана кровью, но главное даже не это. Он встретился с Прокси взглядом и понадеялся, что больше такого не увидит.
— Жизненные показатели в порядке? — все тем же механическим голосом спросил Прокси. Марек медленно поднялся.
— Прокси… — невпопад ответил он. — А у тебя ведь серые глаза?
То ли холодный свет фонарей так сыграл, то ли дело в зеленом цвете мотокуртки, но глаза Прокси сейчас отливали изумрудно-зеленым, как у кошки. А может, просто показалось. Прокси тяжело вздохнул и помахал рукой у него перед лицом. Марек не двинулся с места.
— Реакции объекта неадекватны. Необходима эвакуация.
И, не дожидаясь ответа, Прокси подставил Мареку плечо.
Марек не помнил, как они доехали до гаражей, и не мог понять, как вообще не свалился с мотоцикла. Он ведь был уже выше Прокси, да и досталось ему все-таки сильно. Прокси, конечно, в этот раз не пытался ставить рекорды скорости, но его мотоцикл был точно не лучшим средством, чтобы перевозить пассажира почти без сознания. Во всяком случае, на поляне Прокси решительно заявил «домой не дойдешь» и практически затащил Марека в «Фольксваген». Марек сполз на колени у койки, зарывшись в нее лицом.
— Если хочешь — плачь, — сказал Прокси уже с обычной интонацией. — Я же вижу, тебе надо. Меня можешь не стесняться. В конце концов, я просто искусственный интеллект. Вроде твоего ноута. Можешь считать, что перед тобой именно он.
Марек с трудом поднял голову и даже нашел в себе силы криво усмехнуться:
— А что ж ты тогда сам плачешь?
Глаза Прокси — все-таки серые — были полны слез.
— Моя прошивка предусматривает очень высокий уровень моделирования эмоций, — срывающимся голосом ответил Прокси и уронил голову на клавиатуру.