Было ясно, такой галдёж поднялся из-за того, что в класс попал какой-то диковинный предмет, настолько диковинный, что все умирали от любопытства. Точнее говоря, умирали те, кто ещё не успел стать пионером. А пионеры во время вчерашнего похода уже не только разглядели во всех подробностях, но и подержали в руках эту невидаль — гигантский зуб доисторического чудовища!
Откуда же он взялся?
Во время очередного привала Нээме отправился на разведку в находившийся поблизости карьер — там добывали гравий. В самом глубоком месте лопаты рабочих обнажили слой чёрного торфа. Тут-то Нээме и попалась на глаза странная жёлтая кость. Расковыряв пальцем торф, мальчик в конце концов извлёк находку на поверхность.
Сегодня на первой переменке учитель Роозма весьма определённо заявил, что это зуб мамонта. А в таких вопросах Роозма не ошибается. Во-первых, он по специальности биолог, во-вторых, по его словам, он видел точно такой же зуб в ленинградском музее.
Толкотня вокруг находки не уменьшалась. Кто видел зуб один раз, у того вскоре возникало желание посмотреть на него вторично. По зубу старались определить, какой величины могла быть голова мамонта. А по голове пытались представить себе животное в целом.
Кто пробовал перочинным ножиком прочность эмали. Кто в обмен на любую вещь пытался выклянчить зуб у Нээме.
И Юри тоже разок взглянул на зуб и тоже постучал по нему черенком ножа, оценивая качество находки. Сделал он это первым, ведь Юри был соседом Нээме по парте.
А сейчас Юри сидел на краешке подоконника, так как его парта до последнего квадратного сантиметра была занята любознательными зрителями.
За окном частый дождик мыл проклюнувшуюся траву и ярко-зелёные листики; асфальт блестел. Автомобильные шины оставляли на нём зигзагообразные узоры; узоры спустя несколько мгновений вновь расплывались по мокрой поверхности асфальта. Мимо прошли девочки из соседней школы — три под одним зонтом. Не их ли звонкий смех выманил из-за туч солнышко?! Дождь прекратился внезапно, словно кто-то одним движением руки закрыл водопроводный кран.
Юри выковырял из подоконника кусочек замазки и кинул его на улицу. Сразу же перед окном школы опустилась целая стая голубей. Склоня головки набок, птицы убедились, что одурачены, и разочарованно отошли в сторону.
— Чего ты здесь делаешь? — Вирве подпрыгнула и уселась на подоконник рядом с Юри. — Разрушаешь школьное здание?
Девочка махнула рукой на голубей:
— Кыш!
И когда птицы, тяжело взмахивая крыльями, вновь поднялись на крышу дома, стоящего напротив школы, Вирве наклонилась совсем близко к Юри и спросила:
— Ну, ходил на кладбище?
— Ходил.
О чём спросить, что сказать дальше, она уже не знала. Все слова казались неуместными и ненужными.
— Ну, как там… в порядке?.. — чуть слышно пробормотала Вирве. Девочка вряд ли сумела бы сейчас и сама объяснить, к чему именно относился её вопрос.
— Нет, не в порядке! — быстро ответил Юри и швырнул выковырнутый из подоконника кусочек замазки далеко на середину улицы. — Цветы завяли. Тётя говорит, что позже, может быть, приведём в порядок… И крест поставим. А к чему крест?!
— А ты сам разве не сможешь украсить?
Юри беспомощно пожал плечами.
— Я не умею. Не знаю, как этот дёрн и цветы, и…
Вдруг кто-то крикнул с порога класса:
— Юри! К Большому Тыллу! В учительскую!
Не дождавшись ответа Вирве, Юри соскочил с подоконника и побежал в коридор.
Антон Роозма сидел в учительской на диване и что-то записывал в блокнот.
— Садись сюда, рядом со мною, — пригласил он, хлопнув по красному клетчатому дивану и продолжая писать.
Юри осторожно сел, словно боялся, что диван не выдержит тяжести двух человек.
Наконец Роозма спрятал блокнот в нагрудный карман и снял очки. У него были очень светлые глаза. От них к вискам, словно лучики, бежали морщинки. На ровной переносице виднелось маленькое красное пятнышко. Небось от очков.
Взгляд учителя был дружелюбным, но испытующим.
— Скажи мне, Юри, отчего ты перед моим приходом к твоей тёте плакал? — спросил учитель без предисловий.
Юри вздрогнул, но промолчал.
— Ну хорошо. А что ты хотел сказать, когда зашёл разговор о письменном столе?
Юри опять промолчал. Ему казалось, что ответь он правду, это покажется жалобой. Жалобой на тётю Эрну, которая всё-таки взяла его в свой дом и кормит. К тому же вдруг учитель и теперь скажет, что тётя права.
— Ты что, Юри, не хочешь отвечать?
Мальчик помотал головой.
— Тебе нравится у тёти?
— Нравится.
— Вы ладите между собою?
— Да.
Воспитатель задал ещё несколько вопросов, но вызвать Юри на откровенный разговор ему так и не удалось.
После окончания уроков Юри немедля отправился домой — тётя велела ему поторопиться. Она хотела, прежде чем уйти на работу в вечернюю смену, кое о чём переговорить с мальчиком.
Когда Юри вошёл в прихожую, ему в нос ударил удушливый запах кухни. Это тётя варила гороховый суп, жарила свинину и, кажется, опять пекла блины.
Юри глотнул набежавшую слюну: сегодня в школе он ничего не ел.
Деньги у него кончились, а спросить у тёти Эрны ещё он не решался. Ведь только вчера был разговор о том, что денег мало.
— Ну! Мыть руки — и за стол! — весёлым голосом скомандовала тётя из кухни.
Обед показался Юри очень вкусным.
— Гляди-ка, полная тарелка супа исчезла моментально, словно её выплеснули на раскалённый камень, — пошутила тётя, наливая племяннику вторую порцию.
Когда ели блины, тётя Эрна, словно бы между прочим, сказала: