Повадилась Ведьма ходить на виноградник.
Вся морда у неё, и грудь, и лапы перепачканы виноградным соком.
— Ах, Ведьма, — говорит Сеня Зюкин, — опять ночью на виноградник летала?
А Ведьма возле него прыгает, скачет. Весёлая такая Ведьма!
И вдруг она загрустила, перестала есть, пить. Целый день только скулит и лает. Задремлет — и залает, проснётся — и заскулит. Никто не мог понять, что с ней случилось.
Сеня привёл доктора Тарантьева.
— Зверя надо понимать, — объяснял мне Сеня. — Он ведь сам сказать ничего не может. А Тарантьев понимает. Он, может быть, и есть самый лучший укротитель. Давеча у слона из хобота занозу вытащил. И слон стоял перед ним как миленький. Вот у кого учиться надо.
Тарантьев посмотрел на собаку, на то, как она щёку на лапу укладывает, и сказал:
— Это у неё зуб болит. Ну-ка, Ведьма, раскрой пасть!
Он взял Ведьмину голову, заглянул ей в пасть и добавил:
— Так и есть. Поранила десну какой-то колючкой. Всё виноград не даёт ей покоя. Пойдём, Ведьма!
Ведьма вздохнула и поплелась за доктором Тарантьевым. У него в зоосаду была своя лечебница для зверей.
Рану залечили. Но на виноградник Ведьма больше не летала: боялась колючек.