«Федюня, дорогой!
Во-первых: если ты и правда сошелся с Лавуней, то я ОЧЕНЬ рад за тебя и сердечно поздравляю! Береги ее и береги себя!
Во-вторых: я на некоторое время отлучусь. Но ОБЯЗАТЕЛЬНО вернусь! И принесу вам с Лавуней вкусных желёзок! И потолкуем!
Путник»
Игорь выдрал страничку с этим текстом из блокнота, положил на столик, прижал миской с кислотой. Ветра здесь нет и, по-видимому, не бывает, но так оно вернее. Блокнот, карандаш — в специальный карман уложенного уже рюкзака.
Допил кофе, сунул окурок в баночку; предыдущие, что здесь наплодил, — туда же… надо будет выбросить где-нибудь, не оставлять же с вонючими бычками внутри… придется пока с собой носить, и оболочки пайка тоже… Интересно, есть у них тут мусорка? Или в отверстия нужников отходы сплавляют? Похоже, что так — мусорок не видать, а при том в граде Марьграде, в принципе, чисто. Не то что на уровне «нуль»… В секторах даже пыли совсем немного. Ну, это как раз понятно: почвы нет, вот и эродировать нечему.
Однако пора. Сверим часы, ха-ха. Местное время… нормально… местная дата, местный год даже — как выразился бы Федюня, тогось мы не знам, ёно нам без надо́бы…
Пакет с мусором — за пояс, рюкзак — на спину, кепку — на голову, руки — в ноги.
***
Площадка два на два. Пять пролетов вниз, по десять ступенек каждый. Поворот налево, скорым шагом по длинному неширокому коридору. Еще раз налево, здесь табличка «Уровень такой-то» и выход на проспект с тем же номером. Опять налево, как бы в обратном направлении, но теперь по проспекту, до площади таких-то Встреч. В четвертый раз налево, под указатель «К уровню такому-то». Все это повторить шесть раз, вот и доберешься до места встречи… на площади Седьмых, соответственно, Встреч, даже табличка висит. С четвертого уровня по шестой табличек нет, а на площадях страшилки стоят, по-Федюниному — Шушулькины пукалки. Может, пугалки? Да, наверное. В рабочем состоянии те пукалки, между прочим.
Любопытно, как этот умелец Речицын лестницы преодолевает на колесах? Странно, лифтов здесь вроде как нет, в такой-то махине! И что, он на себе, что ли, роллер таскает? Роллер — это не рюкзак за спиной, рюкзак-то — пустяки. А с роллером умаешься, особенно если вверх; еще и с грузом каким-нибудь, сто пудов… не вес сто пудов, а в смысле «как пить дать». Вот опять же идиома… пить давать пока некому — ни чтобы я давал, ни чтобы мне. Да пить и не хочется.
Просились в голову другие мысли, но Игорь гасил их всякой такой чепухой — решил, что о серьезном будет размышлять основательно, не впопыхах. От впопыхов, хмыкнул он, только суета в мозгах и вред делу.
Прибыл немного раньше срока — ну и нормально, есть время перекурить. Не зря баночку с окурками прихватил, послужит еще пепельницей.
Закурил, обошел площадь. Страшилок здесь не было, а указатели — были. Тот, что в начале коридора направо, гласил: «К складу 7–1 (семь-раз)». Те два, что на проспекте, сообщали: «Проспект 7 (семь)» и «К складу 7–2 (семь-два)».
Присел на корточки, сразу потянуло в дрему. Решил: раз уж почал аптечку, когда Федюнино «колешко» пользовал, так не грех и о себе позаботиться. Тем более, дела предстоят ответственные. Сонливость, заторможенность, рассеянность категорически ни к чему.
Сделал, как научили в отделе 31/3: мощный стимулятор, инъектор-пистолет, прижать к шее, огонь!
— Это чего это у вас? — раздался голос Речицына.
Игорь поднялся. Отметил, что теперь его провожатый — без колес, на своих двоих. И без кепки.
Улыбнулся:
— Стимулятор это. Антидопинговыми агентствами про́клятый и запрещенный. А то меня, чуть присяду, сразу в сон клонит. Никак не обвыкнусь здесь… в Марьграде вашем.
— Теперь и вашем. А что за пистолет-то, которым… это… стимулировались?
— А, это? Да обычный шприц, просто без иглы. Давление высокое создает…
— …на малой площади, — подхватил собеседник. — Круто. Можно посмотреть?
Повертев в руках инъектор, вернул его Игорю, заметил:
— Пневматика вместо механики… Прогресс… Люблю такие штуки! А касательно допингов, так у нас агентств никаких нету. Ну, вы готовы?
— Момент, уложу все обратно… Между прочим, такие пистолеты еще в Советском Союзе выпускались, так что прогресс относительный.
— В нашей медчасти, должно быть, тоже есть, только я уж и не помню, — вздохнул Александр.
Вот, опять про здешнюю медицину! Спокойно, спокойно, осадил себя Игорь. Вспомнилось: терпение, только терпение…
— Прошу! — последовал шутливый приглашающий жест Речицына. — Хотя нет, я впереди, вы следом.
Двинулись вниз.
— А вот вы… это… допинговались в шею. Не опасно так-то? В жилку если угодить… — поинтересовался Александр.
— Места знать надо, — притворно-наставительно изрек Игорь. — А потом — раздеваться не нужно, и к мозгу ближе, скорее действовать начинает.
— И как, уже действует?
— Поживем-увидим…
На-Всё-Про-Всё хмыкнул. Симпатичный мужик, подумал Игорь. И, похоже, в одной мы с ним тональности. Ну-ка, проверим…
— Александр, — спросил он, — вывески эти всякие и названия, это ваша работа? Ну там, «раз-раз», площади разных Встреч, Слободка опять же…
— Моя работа, а чья же!
— А зачем так?
— Для живости. А то повеситься можно… А что, вам не по нраву?
Точно, свой мужик, порадовался Игорь. Ответил:
— Да вы что, наоборот! А само название города, оно тоже ваша придумка?
— Это нет. Это… ну, короче, это такая история… все расскажем…
— А вот это вот, я слышал — свящённые, еще явреи…
— Ага… Местные дуркуют…
Преодолели пять маршей, остановились.
— Смотрите, Игорь, — серьезно сказал Речицын. — Обычная, вроде как, загогулина на следующий уровень. На восьмой. В нем самом ничего нет. Он как бы буферный. И проходной, дальше вниз, к нам, куда мы с вами и держим путь. Но! Тем, которые Местные с большой буквы «мэ», сюда ходу нету. Перепонка здесь для них, типа той, что для всех нас вокруг нашего Марьграда с окрестностями. Той перепонки не видать, а она есть. И эта такая же, только послабже. Тем, — он показал вверх, — сюда никак, я спокойно прохожу, мои там, — показал вниз, — тоже, само собой. И девчата тоже. Про вас пока не знаю. Наверное, тоже, раз уж из самого оттудова явились. Но вот именно что: поживем-увидим. Я впереди, вы за мной. Готовы?
— Поехали, — откликнулся Игорь.
Преодолели «перепонку» без проблем.
***
Выныривая из коротенького поперечного коридорчика на проспект — очевидно, номер Восемь, — Игорь ощутил знакомый щелчок, как при выходе с уровня «раз» к ведущей на поверхность лестнице. Звук-не звук, удар-не удар… словно где-то — неизвестно где, и вне восприятия реальности, но все равно реально, — тихо лопнула струна… или даже пузырек воздуха лопнул на поверхности воды.
Стоило взглянуть на часы. Что Игорь и сделал, предварительно попросив своего Вергилия о секундной паузе. Взглянул и увидел то, чего ожидал — и вместе с тем не ожидал. На обоих аксессуарах отсчет времени резко замедлился — но все же оставался заметно быстрее нормального.
— Ага, — прокомментировал Александр с явным удовольствием. — С первого уровня по седьмой время быстрое, четыре к одному. На нулевом и выше и с одиннадцатого и ниже — обычное, нормальное. Ну, там есть еще один уровень, о нем не сейчас. А с восьмого по десятый — ни то ни се. Умники мои его назвали — ускоренное. И высчитали: две целых ноль четыре сотых. Короче, можно считать два к одному.
Двинулись дальше. Игорь вдруг почувствовал себя значительно лучше. То ли действие стимулятора дошло до максимума, то ли притормозившее время благотворно влияет. При выходах на уровень «нуль» тоже ведь нормализовывалось самочувствие.
Очередной спуск, теперь на девятый уровень. И — нечто новое. От неизменной площадочки здесь отходил не один коридор — налево, как на всех предыдущих, — а два. Второй вел направо. На стене рядом с проемом висела вызывная панель с единственной кнопкой.
— Ух ты, — сказал Игорь. — Прямо как в офис какой-нибудь. Куда это?
— Это называется, — ответил Александр, — на Отшиб, так уж повелось. На том Отшибе у нас женский пол проживает. Они все нормальные, как вот мы с вами, только им ниже десятого ходу нет. Мы-то на пятнадцатом обитаем, в Резиденции, умники мои так окрестили. А женский пол на девятом. У Местных если что стрясется, заболеет кто или, скажем, рожает, они гонца посылают, тот прибегает, кнопку жмет, на помощь зовет. Сам-то пройти не может, тут тоже перепонка.
— То есть, — медленно произнес Игорь, — и медсанчасть у вас здесь, на девятом?
— Ага, здесь. Коридор туда длинный-предлинный, потому и назвали Отшибом. Ну, пошли дальше?
Игорь, постоял, собираясь с мыслями и с духом. Проговорил, все так же медленно:
— Нет. Нет. Там, в медсанчасти, на Отшибе вашем, может быть… должен быть человек, ради которого я и предпринял это безумие, прорвался в ваш Марьград. Женщина. Моя женщина. Она врач… или не врач, диплома получить не успела… Была здесь на практике, когда вас тут… изолировало… Так что мне — туда. К ней. Без звонка, ха.
Состояние аффекта, подумал он о себе, словно со стороны. Плевать. Двинулся было в заветный коридор, но был удержан за пояс цепкой рукой своего спутника. Обернулся. Очень тихо, но очень четко, с расстановкой, предупредил:
— Не нужно. Меня. Останавливать.
— Постойте, — медленно, в тон ему, сказал Речицын. — Я понял… я понимаю. У меня там, — он разжал руку, повел ею, — по ту сторону, семья осталась. Жена, сын. Родители. Они все там, а я тут. Понимаете? Я первые месяцы тут каждый день обходил периметр, место искал для выхода. Чего только не делал! Кувалдой бил, буром бурил, кислотами травил, огнем жег. Копал, конечно. Где вагонетки на рельсах стоят, там нет, а с трех сторон других, где на земле, там ого-го — что твой экскаватор! Стрелять пробовал, взрывать. Правда, ничего тут не стреляет и не взрывается, протухло все. Я этой перепонки, куда только достать мог, не скажу, что каждый сантиметр обшарил, но близко к тому. И без толку. Смирился. Еще и глянул, как там, на первых уровнях, все посыпалось, без присмотра-то моего. Совсем разруха! Они ж беспомощные, сами ничего не могут. Дураки, а тоже ведь пожалеть можно. Детишки их опять же…
Игорь вспомнил девочку Манечку-Манюню. Да, Александр прав. Не пожалеть — значит, совесть атрофировалась. Стало стыдно. Быть Маньяком — палка о двух концах…
— А после случай был — почти прорвало! Да только «почти» не считается… Я тогда в том месте уж точно каждый не то что сантиметр, я там каждый миллиметр… чего только не делал с миллиметрами этими! И снова без толку. И снова смирился. Нет, не так. Не смирился, а ждать стал, чтобы с той стороны ее, перепонку проклятую, прорвали. Да мы все этого ждем! У всех же, кому в обличье человечьем остаться повезло, у всех, как у меня: мы тут, родные там. А если не ждать, тогда и жить ни к чему. Из нас вон тоже некоторые… того…
Игорю глухо спросил:
— С собой покончили?
— Не то чтобы… Это потом. Все вам расскажем. И про тот случай, когда «почти», и про все. Но сейчас — вы подумайте. Головой, а не одним сердцем. Вы пока тут все равно что младенец. Ничегошеньки не понимаете, все для вас… как это говорится по-умному? Белый свет?
— Чистый лист, — мрачно поправил Игорь.
— Ага. Чистый лист. Дров можете наломать, мало не покажется. А если вы с этим даже и не согласны, так еще проще подумайте: здесь, на девятом, в смысле на Отшибе, про вас пока никто не знает и никто вас не ждет. А на пятнадцатом умники мои ждут, в Резиденции. Ну, не вас лично, а большого сюрприза от меня. Так хоть покажитесь там, хоть меня не подведите! А дальше — уж как решите. Ну?
Он главного не говорит, понял Игорь. Из гордости не говорит, что само мое появление здесь — пусть локальный, но все же прорыв, — дает ему и даст им всем надежду.
— Убедили. Извините за вспышку. Пошли, я готов.
— Да и вы извините, — сказал Александр.
Когда уже приближались к выходу на проспект Девять, он вдруг добавил:
— Да и не впустили бы вас девчата. Я что-то сразу не сообразил, а там ведь у них на входе дверь. Настоящая. С глазком. И с замком. Я ту дверь им и ставил, и звонок при ней тоже я… Ага-ага, заявились бы вы, а они ж вас не видали никогда. Этакий облом в гости пожаловал.
— Анбал… — пробормотал Игорь.
— Чего? — не понял Александр.
— Облом. Амбал. Анбал. Федюнино словечко, от амбала произведенное и от Ганнибала… — Он уточнил на всякий случай: — Не Лектор Ганнибал, и не арап Петра Великого, а полководец карфагенский.
— Хе-хе. Ага. Вот-вот. Что за амбал-анбал? Кто такой? Зачем ломится? Не-ет, не впустили бы! Заместо того дверь бы шкафом каким подперли, да нам тревогу просигналили — есть такая возможность, а как же…
— Тоже ваша работа? — осведомился Игорь. Впрочем, в ответе он был уверен.
— Возможность-то? А то чья ж…