Федюне-то Игорь велел спать, а вот самому — не пришлось. И не одному ему: ночь ушла на изготовление гроба. И крест сколотили — усопшая была верующей.
На-Всё-Про-Всё, встретившийся Игорю на проспекте Девять, охотно согласился принять помощь. «Петруха тоже на подхвате будет. На тринадцатый приходи», — сказал он и поехал дальше — обмерять покойницу, а позже обогнал Игоря на спуске. Когда Игорь достиг мастерских на тринадцатом уровне, уже были отобраны нужные доски. «Подкрепись чуток, — предложил Саша. — Весь день, небось, росинки не было. Живот урчать начнет, тебя отвлекать, нас тоже. Петро вон прихватил тебе пайку. — И, пока Игорь подкреплялся, изложил план работ: — После обрезать будешь доски по размерам. Я продольно режу, а ты, значит, по длине подгонять, по чертежику, он вот он, а Петро шлифовать, а там заморим, да не червяка, а доски заморим. Полчаса на просушку, типа перекур, а там и сборка. После отверстий понасверлим, канатик через них пропустим, заместо ручек. Это чтоб на стол ставить, на табуретки, а понесем-то на ремнях, как все грузчики носят. Так, после канатика — крышку сделать, после обить изнутри и снаружи. А уж после крест. С табличкой, честь по чести. Пошвыдче бы управиться, после ведь на Отшиб ползти, с домовиной, да с крышкой, да с крестом, да с умниками. С горем пополам, старичье же колченогое… После и совсем на́верх выбираться. Путь долгий, а время поджимать будет, ага. Так что — взялись!»
Поначалу трудились молча. Саша поглядывал на работу Игоря — оценивал навыки, — вскоре показал большой палец и присматривать перестал. Жужжал, пел, визжал электроинструмент, упоительно пахло свежеструганной лиственницей.
Потом стали перебрасываться репликами — короткими, только на секунды отключения циркулярок, болгарок, шлифмашинок. Тем не менее, полное представление о предстоящих сутках Игорь получил. Начать прощание, объяснил На-Всё-Про-Всё, хорошо бы в полдень. На Отшибе это будет полночь, как раз третий день пойдет. А чтобы начать в полдень, надо же сперва уложить покойницу в домовину. А чтобы уложить, надо же домовину поднять отсюда, с тринадцатого, туда, на девятый. С грузом да с колченогими — часа три вынь да положь. Так это еще семечки! Потом-то — с Отшиба на «нуль», да с гробом не с пустым! Это, сказал Саша, все четыре часа, а то и пять! Ну, потом полегче — по «нулю» к могилке. Не сказать, чтобы так уж близко, но зато гладко, ага. Мне-то там и вовсе лафа будет, хохотнул он: на колеса пересяду, вперед поеду — дорожку к могилке подрасчистить, зарастает она все время… две другие, к Слабине и к Башне, не зарастают, а эта — как заговоренная. И саму могилку подчистить. Так-то все давно вырыто — котлованы, выходит, не зря копал, как наперед знал. Но подчистить — а как же! А для того, заключил На-Всё-Про-Всё, мы тут как пошабашим, вы с Петей малость передохнете, а я на́ конь — и на́верх, чтоб тот конь на «нуле» меня дожидался. Местные туда ни ногой, а то бы погрызли мне конька-горбунька…
Вроде — простой работяга, подумал Игорь, размечая для обрезки очередную доску. Ладно, не простой, а высококвалифицированный. Но смотри-ка — не только по своим рабочим специальностям мастер, а и спланировал все, да как скрупулезно и точно! Интересно, способны ли на такое остальные здешние? Анциферов с Елоховым — ой, что-то нет уверенности. Правда, один был редактором газеты, другой — важным подразделением руководил на производстве; и там, и там без расчета по минутам невозможно. Но то давно было, а последние двадцать лет они оба все больше разговоры разговаривают, такое впечатление. Хватку, скорее всего, подрастеряли. Петя… Ну, Петя вряд ли, не по его это части. Вот Смолёв — тот способен, нет сомнений. Программист же, и, похоже, продолжает что-то здесь программировать. Так что — да. Если бы захотел.
А я, спросил он себя, способен? Тоже ведь как бы здешний… хотя и сказал краснобай Иван, что я от них отдельно… Спланировать — способен, безусловно. А вот насчет «отдельно»… и насчет Смолёва, до сих пор влюбленного в мою Марину и, не исключено, вынашивающего какие-то неприятные замыслы в отношении Марины нынешней… и насчет того — которого они обе ждали и не дождались, потому что я не он… тяжко на сердце от всего этого, и нужно сосредоточиться на обрезке досок. Решил же: остальное подождет.
…Закончили к пяти утра. Последним актом стала фиксация крышки четырьмя не до конца вбитыми гвоздиками: тащить гроб и при том всю дорогу глядеть на покойницу негоже, сказал Саша. И подвел итог:
— Мы орлы и ударники труда, ага! Ну, я, стало быть, на́верх, а вы отдыхайте. Тронемся в восемь, так что пара часов у вас будет: вздремнуть, помыться-побриться, заморить — не доски теперь, а червя. И это… умников наших разбудите, скажите — мол, в восемь выходим, а кто не успел, тот опоздал. И могут дальше дрыхнуть.
— А ты-то как? — спросил Игорь.
— Да успею, — махнул рукой тот.
Напоследок еще раз оглядел изготовленное, удовлетворенно кивнул и был таков.
К тому же и неутомимый, подумал Игорь. Уникум, натурально. Может, потому и в форме отличной, что поблажек себе не дает, в его-то возрасте. Ноги, наверное, накачаны… как у гориллы или, например, у страуса… Вздохнул:
— Пойдем, Петр, отдыхать.
***
Какой там отдых: сна ни в одном глазу. Использовал время прежде всего на тщательнейшее приведение себя в порядок. Душ горяч, бритва остра, шампуней-гелей-кремов не жалеть! О чем пожалел — о том, что черная его одежда вся в стружке и опилках; была бы уместна на похоронах. Делать нечего, придется «милитари» надевать.
Пошел в кухню-столовую, прихватив с собой блокнот и карандаш. Эспрессо, сигарета… Написал в блокноте: «06.06.49, прорыв на Завод». Эх, следовало с самого начала вести дневничок. Вспоминай теперь… Всего-то шестой день, а событий сколько! А впечатлений — еще больше! Ладно, главное — события; впечатления, может, тоже важны, интуиция великая вещь, но остается надеяться, что впечатления всплывут при чтении о событиях. Сейчас их, события, не перепутать бы, не упустить важного. Некогда было писаниной заниматься? Так даже на войне всегда ведется ЖБД — журнал боевых действий!
Впрочем, смягчил Игорь свое самоосуждение, на войне ЖБД ведут в штабах. А я тут сам себе и командир, и штаб, и рядовой. Но записывать в любом случае надо. Минутку выделить — проблема, что ли? И блокнот с карандашом чтобы постоянно при себе!
К половине восьмого успел закончить перечень событий первого своего дня в Марьграде. Начал было о дне втором, но был прерван — один за другим подтянулись остальные. Обратил внимание на Анциферова: тот опирался на палочку и чуть прихрамывал на левую ногу. Верно сказал На-Всё-Про-Всё про колченогость…
Поприветствовав всех, Игорь закрыл блокнот, отсел подальше. Призадумался. Денек предстоит, даже чисто физически, — экстрим, натурально. Подъем на Отшиб, с грузом. Подъем совсем наверх, с грузом, куда более тяжелым. Оба подъема — многочасовые. Дальше, Саша прав, легче. Если только не придется на себе того же Ивана тащить. Ну так не уколоться ли?
Решил: нет. Сейчас не нужно. Во-первых, и так на взводе. Во-вторых и в-главных, неизвестно, сколько времени продлится вся эта история. Может, и больше двенадцати часов, а тогда — что, рухнуть где-нибудь в пути? Значит, инъектор с дозой иметь при себе, но пустить в дело лишь в самом крайнем случае.
Даже не так: взять с собой всю аптечку — глядишь, Анциферова придется на ноги ставить или еще кого-нибудь, мало ли.
Сходил в свой «апарта́мент», сложил рюкзак в конфигурацию «мини», загрузил туда аптечку и блокнот. Неизменный стропорез — на поясе. Больше, вроде бы, ничего не требуется.
Вернулся. Вот и восемь ноль-ноль. Александр скомандовал:
— Двинули.
***
До мастерских добрались бодро. Вынесли все на площадку. На-Всё-Про-Всё сказал:
— Брякну-ка девчатам.
Надел очки, настроил и включил рацию. Ответили сразу; как обычно, голоса не распознать.
— Мариша! — закричал Саша. — Отправь пару девчат покрепче к перепонке! Ага, пособить малость! Поняла? Давай!
— Это зачем? — хмуро осведомился Анциферов.
— Не спорь, Максимыч, тут покамест я командую, — Александр подмигнул. — А вы, стало быть, исполняйте, хе-хе.
Точно, уникум, подумал Игорь. И на место поставил, и не обидно — потому что самоирония в тоне.
— Есть исполнять! — поддержал он «командира».
Остальные промолчали.
— Ничего, — подбодрил их На-Всё-Про-Всё, — бывало и хуже. Какие наши годы? Ага. Значит, так. Алексеич, Максимыч, вы во главе. Как старшие. С крестом. Мы за вами, вчетвером, с домовиной. Готовы? Двинули, что ли.
***
От мастерских до «перепонки» было тяжко. Игорь подбодрил себя: ерунда, втянешься! Все втянемся! Вот от Отшиба до «нуля» будет тяжко по-настоящему. Но справимся! И мысленно поблагодарил отдел 31/3 за очень даже неплохую свою физподготовку.
Процессию встречали Ольга и Анна. Сообразили без подсказок — с двух сторон стали деликатно поддерживать Анциферова, которому, похоже, приходилось труднее всех.
А вот Павел — теперь тот шествовал впереди, держа крест перед собой, даром что материалист, — ничего, терпит, отметил Игорь. Поглядел на своих партнеров по грузу: что Саша, что Матвей — шагают, как роботы; Петя пыхтит и потеет, но при его комплекции это нормально.
Девятый уровень, ход к Отшибу. Физически стало гораздо легче… психологически же — Игорь постарался об этом не думать.
Отшиб.
Молчаливые женщины.
— Максимыча с Алексеичем пристройте пока отдышаться где-нибудь, — сказал Александр. — А нас к покойной сопроводите.