Желми часто-часто дыша, выпрямился, очумело повертел головой. Ударившись взглядом о Черзи, он рухнул на землю, словно подрезанный острой косой.
- Вы меня убили! - застонал он и схватился за правое плечо.
Черзи заполз за Желми, словно за оборонительное сооружение. Бросая косые взгляды, он судорожно хватал воздух, и боялся вымолвить слово.
- Ну, чего вы? - сказала Кикирилла и сделала к ним шаг.
Желми с Черзи, словно ошпаренные, шарахнулись назад, видимо предпочитая оставаться от девочек на приличном расстоянии. Оценив ситуацию, Кикирилла пытаясь сгладить возбуждение друзей, доверительно поведала.
- Там Ромашка, золотой корень.
Уши Черзи напряглись, он приподнял голову и, вслушиваясь в собственные воспоминания, дрожащим голосом произнес:
- Я её видел там, на подоконнике.
- Ну да! - обрадовавшись, воскликнула Элис, - я её тоже там видела.
Желми уставившись на Зайца, потребовал разъяснений. Выслушав его, Желми протянул:
- Ясно. Но я не пойду. Извини Кикирилла, но я ещё не согрелся после вонючих клеток этих... - Желми даже боялся вслух произнести имя ужасных братьев. - Может Черзи согласится?
По энергичным движениям головы девочки поняли, что Черзи никуда с ними не пойдет. Элис даже забеспокоилась за состояние шеи Зайца. Он так старательно ей крутил, что со стороны могло показаться, что голова вот-вот оторвется, или шея перекрутится и сломается, треснет пополам.
- Не хочет, - проследив за Черзи сделал вывод Желми, - и я с ним согласен. Можете взять мои гостинцы, для хорошего дела ничего не жалко. А меня простите. У меня шок, я трясусь не хуже Зайца. Можете мне поверить.
- А что делать? - насупилась Кикирилла.
- Может ещё кто-нибудь согласится, - предположила Элис.
- Кедра ломайте, хотя навряд ли. Он сейчас от Тополихи ни на шаг. Может, Чертополох с Крапивой пойдут? Они здесь были, сорились, Крапива собиралась в парикмахерскую, приехал красавец, ну помнишь, директор кафе, - обратился Желми к девочкам. - Так Крапива хочет выглядеть подобающим образом перед ним, не хуже Ядигиды. Чертополох ругается, м-м-м, - Желми прикрыл глаза, словно пытаясь скрыть значение этих самых слов, - в жизни не видел столь разгневанного Чертополоха. Перессорились, дух захватывает. Даже забыли, что мне принесли. Так и ушли не вспомнив.
- А в какой они парикмахерской? - охватило Элис любопытство.
- У Бобра, наверное, - пожал плечами Желми. Голова его от воспоминаний разболелась. Боль постепенно превратила её в огненный, полыхающий шар. Обхватив руками голову, наполненную сгустком воспоминаний, Желми тихо застонал.
- Может, в следующий раз зайдем, - предложила Кикирилла. Она грустно покачала головой, и стала подталкивать Элис в сторону леса. Элис растерянно отступая, печально вздохнула и тыча пальцем в сторону Ели тихо произнесла.
- Э...э...э...я подожду там.
- Я тоже там подожду, - ругала себя за непредусмотрительное предложение Кикирилла
Никто не обратил внимания на их исчезновение. Только ветви высоченных елей, словно в наказание девочкам, опустили свои размашистые ветви, да так низко и плотно, что пришлось потихоньку, на коленях продираться и ползти сквозь них. Словно незримые стражники порядка, за нарушенный покой Желтого медведя и черного зайца, они придумали девчонкам наказание.
Преодолевая плотные заросли перепутавшихся ветвей кустарников малины, ивы, - Элис неожиданно обожглась о крупные льдинки прошлогоднего снега. Черный и грязный от времени, сверху покрытий ноздрястым льдом он царапал и морозил детские ручки, а затем и живот, так как со временем пришлось ползти, пластом, словно черепаха, шлифовать живот ледяной шкуркой.
Элис вскоре выползла на просвет тропинки. Отряхнувшись от прилипшей прошлогодней листвы, она ладонями стала греть покарябанные замершие колени. Немного согревшись, Элис заволновалась. Ее озадачило долгое отсутствие Кикириллы. По её подсчетам та должна была уже давно появиться, то есть выползти из-под кустов. Ведь Кикирилла ползла следом за Элис, как говорится нос за пяткой. Приподняв нижнюю ветвь огромной Ели, Элис страшно удивилась увиденной картины.
Кикирилла достойно преодолевала лабиринты непроходимой чащи. Самоотверженно замерзая и царапаясь, она чистосердечно сокращала расстояние. Казалось конец пути близок, но тут она почувствовала как зацепилась своими бантиками о нижние ветви столетней Ели.
Взглянув наверх, она густо покраснела. Ель, уставившись на девочек пронзительными глазами, остановила укоряющий взгляд на Кикирилле. Правнучка Кикиморы болотной глубоко вздохнула, и миротворчески произнесла.
- Извини, но я снова забыла очистить тебя от валежника.
Ель, склонившись ниже своей макушкой, нежно произнесла:
- Кикирилла ну, пожалуйста, я уже четвертый год не могу полностью согреться. Макушка горит, а ноги в снегу. Я уже пару ветвей сломала, чешусь от паразитов, нашли пристанище под корой моей бесценной, - И театрально взмахнув лапником раскидистых ветвей, притворно воскликнула, - ах, умираю.
- Обещаю сегодня вечером, мы очистим сухостой, - оценив шутку, насчет "умираю", улыбнулась Кикирилла.
- Дай честное слово? - пропела Ель.
- Даю! Отдай мои бантики.
- Извини за методы, но иначе не получается, - выпрямилась Ель, расправив ветви. Но, однако, после этих слов, она не оставила Кикириллины бантики в покое.
- Извини меня, пожалуйста, но если именно сейчас, в эту минуту ты не раскидаешь снег, то у меня вырастут рога, и я всех забодаю. Честное слово. Я уже доросла до этого.
- Но мне надо спасать Ромашку.
- А чем я хуже Ромашки? Меня тоже спасать надо.
- Ну, она золотой корень.
- Ясно. Раз золотой корень значит все ей. Извини меня, пожалуйста. А как же я?
- Хорошо, - сказала Кикирилла. Она умоляюще глянула на Элис, которая все поняла без слов. Да и как было не понять, когда она слышала весь разговор.
Встав на колени, Элис с Кикириллой стали сгребать снег в кучу. Оказалось, что сделать это не так просто, так как за годы, снег словно зацементировался, превратился в неприступное холодное царство, ледяную крепость. Он, словно шипя и фыркая, из последних сил цеплялся за свое затянувшееся властвование. Удивительнее всего было то, что полчища паразитов, предчувствуя разрушительную кончину своего превосходства, накинулись на девчонок всей своей страшной паразитской мощью. Это было похожу на схватку, воинское сражение.
Девочки победили. Вспотев от напряжения, устав от борьбы, они перенесли весь прошлогодний снег на поляну, и оставили его во власть теплым лучам солнышка. Проиграв, паразиты, грозно помахивая своими кулачками, посылая угрозы и проклятия в их сторону, расползлись и скрылись под сгнившею листвою.
Элис не произнесла ни слова, когда помогала подняться Кикирилле. Она стала поправить её распутавшиеся банты, при этом обдумывая, как ей рассказать родителям о происшедшем сегодня, чтобы те ей поверили.
Ель склонилась над девочками. Она аккуратно завязала на голове Кикириллы бантики. Ей был известен особый секрет, чтобы банты подольше не развязывались. Она даже стряхнула двух букашек, которые в пылу борьбы запутались в красном банту девочки. Взъерошенные Элисны волосы, Ель причесала своими мягкими иглами. Вязкой смолой она залепила царапины, и укусы паразитов на теле девочек. Теперь Элис с Кикириллой распространяли ароматные запахи не хуже елки. Элис даже захотелось спеть новогоднюю песенку, и она может быть, это сделала, но её вежливо перебила Ель.
- Извините меня, пожалуйста, - сказала она, и на её макушке моментально дали стрелки светло зеленые ростки. По тайге пошел нектар горьковатой свежей смолы. - Когда у меня вырастут шишки, я обязательно вам их подарю.
- Зачем? - удивилась Элис. Кикирилла предусмотрительно одернула подругу, предлагая ей замолчать. Попрощавшись с Елью, Элис помчалась вслед за Кикириллой. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Элис пристала к ней с вопросом:
- Зачем нам шишки? Они кругом валяются, в несчетном количестве.
Кикирилла, до этого важно вышагивая впереди, остановилась как вкопанная.
- А чем прикажешь ей тебя благодарить? Ведь она тебе отдает самое дорогое, что у неё есть.
В голову Элис закралось чудовищное подозрение, что она совершила непростительную ошибку по отношению к Ели. Об этом она сказала Кикирилле, но та развеяла её сомнения.