— Ты! — воскликнул Курков. — Откуда ты взялся?
— Знакомый? — девушка удивленно посмотрела на Артема.
Киселев скривился.
— Попался, крысеныш, — он двинулся на Куркова, сжав кулаки.
— Успокойся! — девушка стала между Вадимом и Курковым. — Объясните, что происходит.
— Ты зачем его привела? — спросил разъярившийся Вадим. — Из-за этой крысы я попал в передрягу.
— Он охранник, который шантажировал меня. Из-за него я связался с вами, чтобы спасти свою жизнь, — сказал Артем.
— Так ты охранник? — девушка восхищенно посмотрела на Вадима. — Это же то, что нам нужно!
— Ты о чем? — настороженно спросил Вадим.
— Забудь про свои наркотики, мы найдем тебе источник доходов надежнее, — заверила его девушка. — Оставайтесь здесь и не передеритесь, мне нужно связаться с друзьями.
Она бросилась к лазу и исчезла. Растерянные Курков и Киселев оставались стоять друг напротив друга.
— Что случилось за эти два дня? — выдавил из себя Киселев, нарушив молчание. — Я ничего не помню.
— Тебя одурманили. Клянусь, я был не в курсе того, что они собираются сделать, — Артем начал пересказывать события, произошедшие за последние дни, опустив некоторые подрбности. В частности, он не поведал Киселеву о том, как последнего схватили. Узнав о теракте, организованном Курковым, Вадим схватился за голову.
— Ты понимаешь, что натворил?! — возбужденно воскликнул он. — Тебя же пожизненное рабство в тюрьме ждет!
— Лучше, чтобы меня убили?
— Ну, это каждый для себя сам решает, — презрительно усмехнувшись, ответил Вадим. Он никогда бы не пошел на поводу у террористов, правда, не из-за благородных побуждений. Проще простого было рассказать о замыслах одному из сотрудников «Либертарианца», после чего получить щедрое вознаграждение и ждать, когда террористическую ячейку ликвидируют.
— Ребята, лезьте сюда, — донесся голос девушки с другой стороны забора.
Поняв, что имеет дело с террористами, Киселев насторожился.
«Попытаются через меня добраться до сервера-приемника», — заключил он.
Когда выбрались из лаза, обнаружили девушку, дорогой для загорода автомобиль с грозным водителем за рулем.
— Это ещё что? Я никуда не поеду! — заявил Киселев.
— А у тебя есть выбор? — хмыкнула девушка. — Хочешь, чтобы мы рассказали обо всем наркоторговцам? Ты же их собирался шантажировать, ведь так? Ох, и обрадуются они возможности проучить наглеца.
Вадим схватился за голову. Выходит, от рабства ему не спастись!
— Не бойся, мы тебе поможем, — успокоила его девушка. — Поехали, на месте тебе всё объяснят.
Не стал спорить, они с Артемом устроились на заднем сиденье, девушка села спереди, автомобиль тронулся.
— Мы не террористы, — начала говорить она дорогой. — Мы борцы за свободу. Клянусь, мы не желали смерти тем людям, которые погибли из-за взрыва, но революции в перчатках не делаются. Мы не собираемся никого запугивать, мы хотим помочь. Посмотри в окно. Это один из самых неблагополучных районов пригорода. Убить человека здесь можно безнаказанно, а если у тебя еще и есть деньги, то охранное предприятие защитит тебя от мести родственников. Это абсолютно немыслимая ситуация даже для государственного периода.
Артем, скривился.
— Ты говоришь неправду! — возразил он. — В государственный период аналогом такого района были целые страны. Мне жаль этих людей, но, уверен, они оказались здесь не просто так.
— Конечно не просто так. Их как тебя прижали к стенке и не оставили выбора. Пришлось съезжать.
— Замолчите, прошу вас, — выдавил из себя подавленный Киселев. Он не мог дождаться, когда эта бесконечная поездка завершится. Ему казалось, что он нашел выход из ситуации, лишь бы звезды улыбнулись ему в этот раз.
Автомобиль выехал к каким-то развалинам: скелеты панельных многоэтажек окруженные густыми побегами высокой сочно-зеленой травы, неподалеку от них останки древних детских площадок — проржавевшие и разваливающиеся качели, лесенки, погнутые турники, гниющие горки. Дорога в колдобинах.
— Куда ты нас завезла? — спросил Киселев.
— Водитель остановил автомобиль, развернулся и своими злыми глазами посмотрел на Вадима.
— Куда надо! И поуважительней с Наденькой, мы ее очень любим и ценим. Вылезай!
Угроза, читавшаяся во взгляде водителя, заставила Вадима беспрекословно подчиниться.
— Пойдем, — девушка жестом предложила следовать им за собой, направилась к развалинам одной из многоэтажек. Они спустились в подвал, где горели маломощные лампочки, и сидело множество вооруженных людей. Киселев перепугался, посмотрел на Куркова. Тот тоже выглядел растерянным.
— На войну вы что ли собрались? — спросил Вадим у Нади.
— Пошли, — не ответила она на его вопрос.
Вооруженные недоброжелательно смотрели на Куркова и Киселева, приветливо здоровались с Надей. Вскоре она вывела их в центральное помещение, где сидели несколько важного вида мужчин. Самый старый из них улыбнулся, увидев девушку, вопросительно посмотрел на Киселева.
— Я о нем говорила.
— А, ты охранник-наблюдатель. Как тебя зовут?
— Вадим, — выдавил из себя Киселев.
— Значит, смотри, Вадим, как мы умеем благодарить. Артем, — он подозвал Куркова к себе. — Ты сдержал свое слово, я сдержу свое. Вот удостоверение личности гражданина города-государства Рима. Право собственности на квартиру в центре города счет на крупную сумму. Мы даем тебе возможность начать новую жизнь, как и обещали. Выбраться отсюда тебе помогут. Паша, Агния, проводите его.
Вадим увидел, как молодой черноволосый мужчина и низкая брюнетка средних лет, чем-то похожие друг на друга, встали и позвали Куркова. Артем с признательностью посмотрел на старика, ушел.
— Если ты, Вадим, выполнишь то, о чем мы тебя попросим, получишь в два раза больше.
— И чего вы от меня хотите? Взорвать бомбу?
— Да, — подтвердил старик. — На этот раз в здании сервера-приемника. Артем бы туда не попал, ты же пройдешь беспрепятственно.
— Да меня наверняка уже везде ищут. В условиях чрезвычайной ситуации мобилизуют всех охранников. Мое отсутствие — достаточный повод, чтобы подозревать меня, как сообщника террористов!
— Каких террористов, Вадим? Мы не террористы.
— А борцы за свободу, которые идут по трупам. Знаю я, знаю, — отмахнулся Киселев.
— По трупам, значит, идем, — усмехнулся старик. — Знаешь, сколько в том году детей умерло от онкологии в одном только нашем городе? Тридцать восемь человек. Эти заболевания сегодня лечатся, у капиталистов деньги на лечение этих детей имелись в избытке. Так чем, скажи, они лучше убийц и воров? Чем лучше коррупционеров государственного периода, грабивших общество и обрекавших обездоленных на нищету и смерть? Кто из нас террорист, Вадим: те, кто хотят, чтобы помощь людям оказывалась безусловно, или те, кто требуют за все платить, а если денег нет, то оставляют выбор между смертью и бесчестьем?
Киселев ничего не ответил, затравленно посмотрел на девушку.
— Чего вы от меня хотите? — спросил он.
— Проникнешь в сервер-приемник с коробком, который мы тебе дадим, занесешь его в комнату, где хранятся накопители и оставишь там. Быстро уходишь, после чего мы взрываем здание. Ты будешь щедро вознагражден.
— Толку от награды, если меня посадят?
— Думаешь, у тебя есть выбор?
— Не знаю. От вас зависит.
Старик ухмыльнулся.
— Руководитель «Либертарианца» Доронин — ты ведь знаешь его? — играет не последнюю роль в развернувшихся событиях.
— О какой роли идет речь? — не понял Вадим.
— Заговор против собственника. Доронин хочет больше власти. Под видом защиты интересов Костицына, он организовал охранные отряды, на деле представляющие собой армейские формирования. Я не до конца понимаю, как он собирается на законных основаниях переоформить собственность на землю на свое имя, но в наличии заговора не сомневаюсь и намерен использовать его в своих целях.
— Допустим, это правда. Как это отменяет отсутствие у меня выбора? Как вы там выразились — между смертью и бесчестьем, да?
— Если ты не согласишься, сведения о твоем сотрудничестве с наркоторговцами всплывут. Проверить записи твоих блюстителей не составит труда, и ты точно также сядешь. Только в случае, если примешь наше предложение, у тебя есть шанс выйти сухим из воды, иначе ты точно проиграешь.
— А если они уже проверили записи моих блюстителей? Меня ведь не было на месте двое суток?
— Я же сказал — риск существует. Просто если откажешься от предложения, то точно проиграешь. Так как, согласен?
Киселев опустил голову, раздумывал недолго.
— Да.
— Отлично. Тебя проводят, переоденешься, получишь бомбу, после довезут в город, оттуда отправляйся к серверу. Оставишь бомбу в комнате с накопителями. Можешь не торопиться — взрыв последует только после того, как покинешь здание. Всё понял?
Вадим кивнул.
— Приступай.
Подручные старика увели Вадима. Когда Киселев покинул подвал, Доронин глянул на стоявшего слева от него мужчину.
— Я ему не верю. Не дожидайся, пока выйдет, взрывай через пять-десять минут после того, как войдет.
…
Вадима довезли до ближайшей автобусной станции. Тревожное предчувствие не покидало его, внутри похолодело, в голову лезли мысли о смерти. Когда подъехал практически пустой автобус, он устроился на сиденье в середине салона у окна, разглядывая мелькавший за стеклом пейзаж, пытался развеять охвативший его страх.
На очередной остановке в автобус забрался чудаковатый парень — волосы взъерошены, сальные, глаза бегают, одет он небрежно, на лице трехдневная щетина — и как назло подсел к Вадиму. И без того встревоженный Киселев почувствовал себя совсем уж неуютно.
— Снова здорово, — жизнерадостно поприветствовал его парень. — Мелочью не выручишь? Нет? А чего так? Я к тебе че подсел…
В этот момент автобус тронулся. Парень покрутил головой по сторонам, убедился, что рядом никого нет.
— Чего подсел-то, хотел сказать, — продолжил он. — Почирикать обо всём об этом. Слышал же да, о терактах? Как думаешь, кто организатор? Не, ну понятно, что все на анархистов-утопистов стрелки перекидывают, но мы-то всё понимаем, да? — он подмигнул Вадиму. — Теракт так просто не устроишь, деньги нужны, переводы на счет, вывод средств и тэдэ и тэпэ. Неужто Костицын со своим «Либертарианцем» отследить все перемещения капитала не могли? Или ты им веришь? Я вот не верю. Брешут, зуб тебе даю. Помнишь, как в школе учили — в государственный период для оправдания начала войны регулярно использовались теракты на территории государства, заинтересованного в агрессии. Настроить общественное мнение, оправдать убийства невинных можно только укокошив парочку собственных сограждан. Про скандальную операцию государственного периода Америки помнишь? Как называлось не подскажешь? — не дожидаясь ответа, парень принялся легонько стучать себя кулаком по голове. — «Нортвудс», вот. Там, значит, на полном серьезе собирались совершить теракты против своих же. Хотели с каким-то островом войну разыграть. Тогда не решились, зато сколько раз потом реализовывали. Нам лапшу на уши вешают: «Там могли поступить только государства, собственники не заинтересованы в уничтожении рабочей силы». Забывали только уточнить, что собственники не заинтересованы в уничтожении рабочей силы, обслуживающей их заводы. Других-то убивать можно. А если убийство своих собственных позволит завладеть заводом конкурента, че тогда? Тоже, выходит, окажется заинтересован. Вот и сейчас, взрывают здания, люди напуганы. Для чего делается? Пока не понятно, а вот время пройдет и всё всплывет — окажется, что Костицын хотел ужесточить законы, повысить ренту или еще какую-нибудь гадость народу сделать, да боялся действовать напрямую. Все прекрасно понимают — власть собственника на честном слове держится. Вот поднимется недовольный народ, провозгласит свое право на землю и чего он делать будет? Амбалов из охранных фирм натравит? Так сколько тех амбалов наберется?
Парень откинулся на спинку сиденья, разворошил свои волосы, посмотрел на остальных пассажиров. Вадим отчего-то тоже огляделся. Люди действительно были напуганы, старались не смотреть в окно, смотрели себе на руки, нервно потирали ладонь о ладонь, молчали. Безумолку трындел только сосед Киселева.
— Видишь, что делается, — подмигнул он Вадиму. — Попомни мои слова: теракты — часть большой игры. И класть этим ребят и на нас, и на вас, и на Кавказ, — он противно захехекал. — Нас учили, дело в государстве. Анархо-капитализм — хорошо, государственный капитализм — плохо. А ты мне объясни, какая разница-то? Властьимущие выгоду не упустят, главное народ соответствующим образом настроить, а там твори, что хочешь. И хороши для этого любые средства. Придется якшаться с террористами — не проблема. Поддерживать убийц — да за милую душу. Им-то какое дело, что там с нами произойдет, главное лишнюю циферку себе на банковский счет записать. А народу простое объяснение подсунуть, обязательно виноватого найти, да еще лбами разные слои населения столкнуть — и всё замечательно. Понятно ведь, плохой ты или хороший определяется постфактум: победишь — будешь хорошим, проиграешь — окажешься плохим. Потому-то добро всегда и побеждает зло, — снова неприятный смешок. — Никогда об это не думал?
— Слушай, отцепись от меня, — Вадиму надоела болтовня, она отвлекала, не давала сосредоточиться. Господи, да у него в руках бомба, он едет взрывать сервер-приемник и выслушивает бредни городского сумасшедшего!
— Ты мне не груби, — нахмурился парень. — Я ведь тебе о серьезных делах говорю. Не веришь? Доказать ведь могу. Я когда-то исторический заканчивал, писал работу по раннему периоду становления анархо-капитализма. Есть один эпизод, который почему-то не упоминается в учебниках истории, да и пресса о нем никогда на моей памяти не писала. Стояние у городской черты называется. Ведь ты о нём ничего не слышал? Вот-вот, а оно было. Чуть меньше ста лет назад в одном городишке на Урале произошел взрыв завода с ядохимикатами. Нужно было организовывать эвакуацию населения, принимать меры для сглаживания последствий отравления природы. Стоило это колоссальных средств. Местные собственники и надеяться не могли оплатить всё, рассчитывали на взаимопомощь, человеколюбие крупных капиталистов. Как думаешь, дождались? Какая-то помощь несомненно последовала, да вот только крохотной оказалась. Сломался наш анархо-капитализм, когда потребовались согласованные действия разрозненных капиталистов. Вылилось это в покупку капиталистами очистной техники для городов и повышение арендной платы за проживание, введение всевозможных компенсационных платежей, по сути, тех же налогов. На жителей пригородов забили. Последние, разумеется, ломанулись в города. Капиталисты ручками разводят и говорят — плату за въезд поднимаем, это частная собственность, нет денег, езжайте куда-то еще. А людям помощь нужна, многие уже траванулись, помирают. Делать нечего — у кого средства были, купили себе право на жизнь, кто на ногах стоял, разъехались, остальным — тем, кто серьезно отравился и ходить не мог и их родственника — оставалось положиться на судьбу. Помогали им, конечно, кто как мог, даже волонтеры приезжали с другого конца света, да только бестолку всё — умерло тогда много народу. Те, кто спаслись, вскоре разъехались, собственники тоже деньги из региона вывели, говорят, во время паники даже наварились, купили землю в Черноморском регионе, туда и перебрались. До сих пор та земля пустует, никем не используется. Вот тебе и сила рынка, вот и саморегуляция. Я как об этом узнал, подумал еще — вот нам рассказывают о страшных жертвах политики крупных государств, развязывающих войны. А кто виноват в гибели людей на Урале? Капиталистов прямо и не обвинишь — они не обязаны были помогать, строительство заводов нужно было заказывать у проверенных компаний, а не строить за копейки, пренебрегая техникой безопасности. Но позиция довольно лицемерная, согласись. Ведь в конечном итоге жертв можно было избежать, отреагируй они централизованно и слаженно. Да вот только централизованно — это государственные методы, а значит плохие.
Парень вздохнул, посмотрел в окно.
— Терроризм этот, опять-таки. Кто виноват в гибели укокошенных террористами? Не из воздуха же берутся эти душегубы. Ради чего убивают, кого и зачем пытаются напугать, кто от их деятельности выигрывает больше всего? Власть и выигрывает. В государственный период говорили — всякая власть от бога. А я вот думаю иначе — будь проклята любая власть, ничего хорошего простому человеку от них ждать не приходится. Вечно они чего-то замышляют, заговоры строят у нас за спиной ради денег и своего эфемерного влияния. Тошно, как подумаю. Ты со мной не согласен?
Вадим злобно посмотрел на болтуна, но прогонять его не стал. Почему-то слова о власти показались Киселеву не лишенными смысла.
— Вижу, согласен. Ну и зря. Знаешь почему? Да потому, что виноватых найти легко, а человека, которой возьмет на себя ответственность за сложные решения днём с огнём не сыщешь. Или ты можешь поручиться, что без власти было бы лучше? Вот и я не могу. Хоть и чувствую — лучше может быть, да вот только как так сделать, чтобы стало лучше и от этого лучше никто не пострадал, придумать не могу.
Автобус остановился возле станции метро, Вадим выскользнул из салона, краем глаза глянув на своего соседа — тот уже начал приставать к другому пассажиру.
«Точно сумасшедший», — заключил Киселев.
Вадим спустился в метро, доехал до станции, на которую приезжал каждое утро. Как здесь всё поменялось! У эскалатора поставили рамки, вокруг суетились охранники с оружием в руках, напуганные люди с подозрением и недоверием смотрели друг на друга. Атмосфера подавленности и тревоги прямо витала в воздухе. Собравшись, Вадим миновал охранников, на него даже не обратили внимания, настолько все были заняты своими делами.
Он беспрепятственно добрался до здания сервера-приемника, располагавшегося в полукилометре от станции, миновал пропускной пункт. Охранники, сидевшие на входе, не обратили на него внимания: то и дело им сообщали о сигналах, полученных с сервера-приемника о зафиксированных преступлениях, а они, в свою очередь, связывались с местными патрулями и передавали все необходимые сведения. Суета передалась и Вадиму, он быстро поднялся на свой этаж. Куда идти теперь?
Разумеется, Киселев не собирался помогать Доронину и компании взрывать сервер-приемник. Да, повстанцев много, но собственник наверняка сумеет организовать оборону города. Нужно рассказать обо всем, что ему стало известно, возможно, получится не слабо заработать. Беда только в том, что идти в руководство «Либертарианца» бессмысленно — наверняка, они осведомлены о связи Вячеслава Доронина и наркоторговцев. Значит, нужно каким-то образом связаться с Костицыным, рассказать обо всем. Собственник наверняка будет благодарен Вадиму, щедро заплатит. Но как это сделать, не вызвав у террористов подозрения?
Просто связаться с ним из своего кабинета! Элементарная разгадка! Террористы явно планировали наспех и не успели продумать всех деталей.
Киселев заскочил в кабинет и обнаружил там Игоря. Олейников, копавшийся в информационной панели, оторвал голову от монитора, удивился, увидев Вадима.
— Откуда ты взялся? — спросил он.
— Долгая история, Игорь, — не растерялся Вадим. — Они меня кинули!
— Как ты хотел кинуть меня? Думаешь, в суматохе я не проверил данные с твоих блюстителей? Ты окровитель, приятель. Знаешь ведь, что за это полагается выселение?
— Послушай, — прошипел Вадим, запирая дверь и поднимая коробок со взрывчаткой. — Здесь бомба. Ее мне дали террористы, чтобы взорвать сервер-приемник.
Глаза Олейникова округлились.
— Какого черта ты принес ее сюда, придурок? Сам ввязался неизвестно во что и меня угробить хочешь?
— Они не взорвут ее до тех пор, пока я не покину помещение! Выслушай, а потом кипятись. Похоже, Доронин как-то связан с ними. Я многое знаю о местоположении их базы, это золотая информация, если донести ее Костицыну, мы обогатимся!
— Положим, — несколько успокоился Олейников, продолжая с опаской поглядывать на коробок. — Я-то тебе зачем?
— Ты не расскажешь о моих проделках. Как тебе план? Позволь мне связаться с Костицыным и мы оба окажемся в шоколаде.
— Дай подумать, — Олейников отвернулся, запустил руку в ящичек стола, вынул оттуда пистолет и направил его на Вадима.
— Есть план лучше, — произнес Игорь и выстрелил.
Пуля угодила в грудь, Вадим пошатнулся, упал.
— Я задержал террориста и раскрыл заговор против собственника. В итоге весь куш достанется мне. Блюстители мои проверять никто не станет, а если и станет, ничего не обнаружит — я информацию с них прямо сейчас затру. А ты, дружок, получишь свою плату за то, что хотел предать меня. Думал, сойдет с рук, думал…
Вадим уже не разбирал слов, чувствовал, что вот-вот умрет. Но его сердце еще не успело прекратить свой последний отчаянный забег, когда коробка с бомбой, валявшаяся рядом с Киселевым, взорвалась.