Курков проснулся рано утром. Голова болела, а сквозь плотно закрытые шторы не проникал свет. Опираясь о диван, Артем попытался встать. Его швырнуло в сторону, пытаясь уцепиться рукой за что-нибудь, он ее распрямил и тут же ощутил резкую боль в месте сгиба. Прилипший бинт оторвался, Артем ощутил сильно жжение. Курков терпел, скрепя сердце, события предыдущего дня всплыли в памяти. Он поглядел на порезанную руку. К счастью, ночью неплотно затянутый жгут сполз, иначе можно было заработать некроз. Открывшаяся рана слабо кровила. Нужно было перевязать её. Морщась и прикусывая язык всякий раз, когда приходилось резко дергать бинт, Артем размотал руку, осмотрел разрез. Нож оказался острым: кожа широко расползлась, в месте сгиба локтя все было облеплено свернувшейся кровью. Обработав порез спиртом, Артем перебинтовал его свежей марлей, затянул, как следует и, обессиленный, лег обратно на пол.
«Неужели я хотел покончить с собой? — задумался Курков. — Неужели настолько отчаялся?»
Сейчас он толком не мог назвать причину своего спонтанного поступка. Казалось, единственный мотивом, двигавшим его вчера, было желание избавиться от препарата, много лет назад введенного в его кровь. Ещё немного поразмыслив и пожалев себя, Курков предпринял вторую попытку встать. Но не тут-то было. Он снова чуть не растянулся на полу, правда, на этот раз вовремя перенёс центр тяжести, и прижался к краю дивана. Придерживаясь, Артем поднялся на ноги, дотянулся до выключателя, клацнул по нему раза три, прежде чем вспомнил о выкрученных пробках.
«А ведь в логике не откажешь, — с усмешкой подумал Артем. — Хотел сделать всё в темноте. Иначе ещё вчера сюда принеслись бы сначала охранники, потом медики».
Вообще, случаи, когда в городе совершали кровопускание, не были редкостью. Считалось, будто бы снижение концентрации препарата в крови ослабляет сигнал, передаваемый наноботами, и не позволяет наблюдать за тобой. Подобными вещами баловались наркоманы и бандиты. Руководители охранной фирмы, конечно же, уверяли в том, что концентрация блюстителей не снижается в результате кровопускания, а если бы и снижалась, то злоумышленников всё равно вычислили бы благодаря записям с блюстителей жертвы, но их слова звучали как оправдание своей беспомощности. Преступность в городе оставалась самой низкой в мире, но грабежи, нелегальная проституция, наркомания до сих пор не побеждены. Значит доля правды в словах окровителей, как иногда называли людей, совершавших кровопускание, в надежде снизить концентрацию блюстителей и уйти из-под надзора службы безопасности, была. Поэтому с недавнего времени за случаями вскрытия вен следили особенно тщательно, сервер-приемник уже научился распознавать подобные происшествия, что породило вялую волну протеста, которая, впрочем, быстро угасла. Артёму проблемы с законом сейчас ни к чему, потому в дальнейшем действовать нужно осторожно, не полагаться на спонтанные решения.
Немного постояв посреди коридора, он наклонился к столику, располагавшемуся неподалеку, чтобы взять пробку, вкрутил ее в счетчик, вернулся в комнату и включил свет. Кровь в нескольких местах заляпала ковер. Придется придумать, как её отчистить. Вздохнув, Артем направился в ванну. Из зеркала на него смотрел бледный осунувшийся мужчина лет сорока пяти, а то и пятидесяти. Темные мешки под глазами особенно резко контрастировали с белой-белой кожей. Раковина так же оказалась залита кровью. Впрочем, в отличие от ковра, отмыть ее несложно. Умывшись, Артем направился на кухню, разом выпил три кружки воды и принялся готовить завтрак. Подкрепившись жареной яичницей и котлетами, он почувствовал себя гораздо лучше, но его снова стало клонить в сон. Решив не противиться естественным потребностям организма, Курков, шваркая ногами, добрался до спальни, повалился на жесткий матрац и мигом заснул.
Разбудил его солнечный луч, сумевший пробиться сквозь шторы и бесстыдно упавший прямо на лицо Артему. Потянувшись, Курков сел, сладко зевнул. Чувствовал он себя гораздо лучше.
Немного помечтав, Артем подскочил, раскрыл шторы, выглянул на улицу. Солнце стояло высоко, времени куда больше двенадцати. Глядя на зеленеющую под окном траву, резвящихся на детской площадке детей, чистое синее небо, Артем утрачивался ощущение обреченности, охватившее его после увольнения. Нужен план действий. Денег немного, нужно экономить. Значит, первым делом следует подыскать жилье подешевле. Снова выселки! После предстояло подумать о работе. В крайнем случае, можно обратиться к родителям. Да, унизительно, особенно с учетом скандала, который разразился в последний раз, но ничего не поделаешь.
Рассудив так, Артем снова отправился на кухню, пообедал, переоделся в неброскую одежду и отправился в путь.
…
Выселки представляли собой большой район, где раскинулись многоэтажки, заброшенные заводы, пустующие больницы и старые, разваливающиеся частные домишки, в которых в былые времена селились самовольно, но с появлением блюстителей сквоттеров стали гонять. Дворы унылые, бесцветные, здесь нет детских площадок, всё вдоль и поперек заросло бурьяном, после дождя улицы подтапливало, дороги превращались в сплошные лужи. Люди под стать обстановке: угрюмые, сердитые, частенько пьяные и злые. Даже дети смотрят на прохожих исподлобья, придумывают жестокие розыгрыши, нередко издеваются над животными. В былые времена, до изобретения блюстителей, здесь, наверное, опасно было жить, столкнуться с хулиганами или грабителями можно было в два счёта. Но сегодня по улицам выселок можно было пройти беспрепятственно, хотя у любого жителя центральных районов города невольно возникало ощущение того, что он здесь чужой. Местные — народ завистливый. Тех, кто устроился лучше их, они ненавидели всеми фибрами души, злорадно ухмылялись, когда очередного неудачника судьба вынуждала переехать сюда. Ругань и скандалы были здесь повседневной рутиной, если не обязанностью. Прохожего могли покрыть матами только за то, что он одет чуть лучше местных. В то же время, жители выселок преклонялись перед деньгами и показушным богатством. Они соревновались друг с другом, и соседа, купившего дорогую безделушку, ненавидели, пожалуй, куда больше жителей центральных районов. Они заискивали перед архибогатыми людьми, на работе оказывались самыми рьяными подхалимами и лицемерами. Готовые пройти по головам родных и близких ради карьеры, они выслуживались и за это ненавидели сами себя.
Девушки с выселок были расчетливы и циничны, не брезговали заявлять на совращенных ими юношей об изнасиловании, удачно выскочив замуж, стремились высосать из мужа как можно больше денег, если не получалось, начинали жаловаться на побои. Само собой, с появлением блюстителей методы эти перестали работать.
Мужчин с выселок можно было отнести к двум категориям: смирившихся со своей участью агрессивных пьяниц, которые хорохорились и провоцировали драку, если сталкивались со слабым, и заискивали и клянчили при встрече с сильным, и скользких гадов. Подлые и беспринципные мошенники, они выискивали легковерных жителей центральных районов и втягивали последних в сомнительные схемы с целью облопошить. Блюстители изменили соотношение между этими двумя типами, как и наиболее характерные черты: второй практически вымер, первый эволюционировал в скандалистов-балаболов, никогда не пускавших в ход кулаки.
Злоба, таящаяся у местных в душе, выплескивалась наружу, в виде пренебрежительного отношения к родному району. Именно жители выселок придумали самые оскорбительные поговорки о самих себе. В их числе: девка с выселок дешевле платья, в которое она одета; на выселках мусор от людей не отличишь; перепить мужика с выселок всё равно, что перебить его бабу — невозможно; можно вывезти человека с выселок, а вот вывести выселки из человека никогда.
Неудивительно, что выселки были самым грязным районом в городе. Далеко не все утруждались доносить мусор до урн и ящиков, бросали его где попало. Подавляющее большинство искало способ смухлевать и не платить за вывоз. Для этого они подбрасывали свои пакеты и мешки в микрорайоны, где жильцы заключали соглашения с мусороуборочными корпорациями. Целью жизни среднестатистический высельчанин считал скорейший переезд куда подальше отсюда.
Казалось бы, если они так ненавидят свой район и свою жизнь, им нечем гордиться, они не должны задирать нос и важничать. Но нет. Стоило сюда приехать кому-нибудь из другого мелкого городка, как высельчане тут же начинали насмехаться над ним, всячески подчеркивать свое превосходство, относиться к нему пренебрежительно, стараться поддеть и унизить при каждой встрече. Именно среди высельчан особой популярностью пользовался лозунг «Понаехали, жить не дают». Всегда и во всех бедах местных виноватыми оказывались либо собственники, либо начальники, либо приезжие, либо соседи. Вечные пересуды, бытовые скандалы и ругань, агрессия и непринятие нового — вот что окружало всякого, попавшего на выселки.
Закономерно, что Артем не хотел возвращаться сюда. Но пока он не найдёт работы — а процесс этот может занять месяцы — выбора у него не было. К счастью, Курков знал законы, по которым жили на выселках. В своё время он как-то даже сформулировал правила элиты выселок и записал в блокнотике. Первое: никогда не спрашивай другого о зарплате, ибо деньги — это святое, но при этом всячески старайся подчеркнуть, что ты зарабатываешь больше. Второе: одевайся дорого и безвкусно, покупай модные аксессуары вне зависимости от степени их полезности и качества. Это позволит тебе следовать первому правилу. Наконец, третье: в речи употребляй как можно больше слов, точного значения которых ты не знаешь, но ежедневно слышишь, в особенности применительно к электронике. Слова старайся сокращать вплоть до полной потери первоначального смысла, фамильярничай с незнакомыми.
Артем покинул выселки лет шесть назад и с тех пор не объявлялся здесь ни разу. Он думал, за такой период многое переменится, когда же оказался на месте, ощутил себя путешественником в прошлое. Те же тропинки, облезлые стены, неприветливые лица. Курков сориентировался быстрее, чем сам того хотел.
«Можно вывезти человека с выселок, а вот вывести выселки из человека никогда», — заключил он и отправился к облезлой и грязной информационной панели, установленной в стене одного из домов. Вставив идентификационную карт, он полазил по интернету и отыскал пару подходящих ему по цене предложений, отправился на поиски квартиры. Первая однокомнатная квартира оказалась совсем уж никудышной даже для выселок. Пожалуй, подошла бы спившемуся человеку, но Артем пока не опустился на самое дно, поэтому даже торговаться не стал, попрощался с хозяином и ушёл.
Затем последовало довольно неплохое жилище, но в арендную плату хозяин не включил коммунальные услуги. Артем попытался поторговаться, но мужчина оказался неуступчив.
После было ещё около четырех бесперспективных комнатушек, цены на которые оказались завышены. В конец отчаявшись отыскать сегодня жилье, Артем отправился по предпоследнему адресу. На третьем этаже семиэтажки его встретила опрятно одетая женщина средних лет. Пожалуй, её можно было бы назвать симпатичной, если бы не мертвенная бледность ее лица. Она предлагала однокомнатную квартиру, с уютно обставленной комнатой и совмещенным санузлом.
— А коммунальные услуги в цену включены? — поинтересовался Артем.
— Разумеется, — ответила хозяйка.
Артем удовлетворенно кивнул, продолжил осмотр. Лучшего предложения сегодня он не видел, поэтому Курков решил для виду поторговаться, но даже если хозяйка окажется неуступчивой, переезжать сюда за назначенную цену.
— Я всё посмотрел, предлагаю поговорить о плате, — начал Артем.
— Погодите-погодите, — остановила его хозяйка. — Сначала я хотела бы выяснить, с какой целью вы переезжаете и откуда.
Артем несколько напрягся.
— А зачем это вам?
— Видите ли, я стараюсь не сдавать квартиры приезжим. Сама-то я не против, уж поверьте, но не хочется носить на себе косые взгляды соседей.
— Понимаю. Я не приезжий, с рождения горожанин, просто… — Артем запнулся. Не хотелось вдаваться в детали своих неприятностей.
— Потеряли работу?
— Да, — нехотя согласился он.
— Тогда никаких проблем. Обсудим плату.
Артем сумел-таки добиться снижения цены, пообещал вскоре переехать, но на всякий случай отправился по последнему адресу. Комнату сдавала сварливая старуха. Просила она совсем немного, но условия оставляли желать лучшего, к тому же коммунальные услуги снова оказались не включены.
Окончательно решив переехать в квартиру к бледной женщине, Артем направился к метро, насвистывая мелодию из какого-то популярного фильма. Он не сразу заметил уцепившегося следом за ним паренька в осенней куртке с капюшоном. Незнакомец прятал свое лицо, нервно семенил следом за Артемом. Курков напрягся. Процент окровителей в районе выселок особенно высок, поэтому и грабежи, как правило, совершаются здесь. Но только ночью. Днём опасно — служба безопасности раскодирует записи, поступившие от пострадавшего и сумеет вычислить негодяя. Только вот загвоздка, Артём по доброй воле сам стал окровителем, поэтому рассчитывать на службу безопасности в случае нападения не мог. Однако преследователь не знал этого. Поэтому Курков решил перейти в наступление.
Он остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и, глядя прямо на парня в куртке, спросил:
— Тебе чего-то от меня нужно?
Тот замер, нервно повёл головой сначала в одну, потом в другую сторону. Запустил руку себе в карман.
— Не глупи! — перепугавшись, произнёс Артем. — Я видел твое лицо.
Но парень, похоже, оказался отморозком. Он достал из кармана пистолет, ткнул им в сторону Куркова.
— Оголи левую руку! Быстро! — приказал незнакомец.
— Зачем? — спросил Артем, но потом ощутил какое-то движение у себя за спиной, начал разворачиваться, но не успел — кто-то с силой ударил его по затылку. В глазах потемнело, Курков потерял сознание.
…
Когда он пришёл в себя, не сразу понял, где находится. Вокруг темно и сыро, доносится постукивание равномерно падающих капель, в стороне слышны перешептывания.
— Очухался, голубчик! — воскликнул кто-то. — Волочи его сюда.
Артём не успел толком осмотреться, когда его схватили под локти, рывком поставили на ноги и, подталкивая в спину, повели вперед. Он вперил свой взгляд в пол, под ногами грязь, по сторонам обшарпанные стены. Рукава на обеих руках Куркова задраны вверх, поверх бинтов в месте сгиба левой руки выступила кровь.
«Они знают! — пронеслась в голове Артема паническая мысль. — Если захотят, убьют меня, а труп спрячут так, что никто и никогда его не найдет!»
В очередной раз проклиная себя за глупость, которую совершил вчера, Артём стал судорожно думать, как ему выбраться живым из этой передряги.
Тем временем его буквально затолкали в полуподвальное помещение, освещаемое тусклым светом лампочки Ильича, плохо закрепленной и потому болтавшейся при малейшем сквозняке. В середине помещения было установлено несколько перевернутых вверх дном ящиков, на них сидели бледные и осунувшиеся мужчины и женщины, всего человек девять.
— Стой! — приказал кто-то позади него. Артем подчинился.
Один из сидевших мужчин, судя по лицу довольно молодой, но при этом седой как лунь, встал, пристально посмотрел Куркову в глаза. Артем не принял вызова, быстро отвёл взгляд в сторону.
— Как тебя зовут? — мягко спросил мужчина.
— Артём.
— Рад знакомству, Артём. Печально, что мы встретились при таких обстоятельствах. Меня называй Гулливером, — представившись, мужчина сделал паузу. Артём тоже сначала думал отмолчаться, но не выдержал.
— Что вам от меня надо? Зачем вы меня схватили? Вы ведь понимаете, что за это придется отвечать?
Гулливер усмехнулся.
— Ты новенький?
Артем озадачено посмотрел на седого.
— Впервые пустил себе кровь? Понимаешь ведь, никто тебя не найдет. Мы проверили, концентрация блюстителя в твоей крови ниже сотых долей промилле, тогда как для устойчивого сигнала требуется в десять раз больше. Немногие решаются выпустить так много крови. Или ты решил покончить с собой, но потом передумал?
— Что вы от меня хотите? — повторил свой вопрос Артем, не зная, как себя вести. Он боялся и от того злился, а это мешало сосредоточиться и действовать разумно. Оставалось упираться и прикинуться бараном.
— Я хочу предложить тебе работу в моей организации, Артем. Курьером. Как ты на это смотришь?
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — в третий раз повторил Артем.
Другой мужчина, один из тех, кто привел Артема сюда, а после устроился в стороне у стенки, хмыкнул.
— Какой-то он заторможенный. Может ну его, — стоявший у стенки провел большим пальцем по горлу, — а тело за город.
— Нет, — возразила женщина, сидевшая чуть поодаль. Артем посмотрел в ее сторону и узнал в ней бледную хозяйку квартиры.
— Это вы! — ахнул Курков.
— Он подходит, — словно бы не услышав его, продолжила женщина. — Я навела справки, он жил здесь раньше, только после перебрался в центр. Идеальная кандидатура.
Мужчина у стенки хотел было возразить, но Гулливер жестом остановил его.
— Я же сказал, Артем. Мне нужен помощник, человек, который будет передавать посылки моим друзьям. Ты согласен?
— Я не понимаю, — замотал головой Артем, посмотрел на женщину, с которой всего полчаса назад договаривался о стоимости аренды квартиры. — Это вы им сказали схватить меня?
В следующую секунду крепкая ладонь сомкнулась на его горле. Гулливер коброй бросился на него, затолкал в угол комнаты, придушил изо всех сил.
— Когда я разговариваю с тобой, не смей отворачиваться или заводить беседу с кем-либо ещё. Я не потерплю неуважения! Ты понял?! — прокричал Гулливер, после чего убрал свою руку и отошел на два шага назад. Артем согнулся пополам и закашлялся.
— Чего вы хотите? — с трудом выдавил из себя Артем.
— Гиблый номер, — заметил мужчина у стены, Гулливер бросил суровый взгляд в его сторону, мужчина потупился.
— Повторяю последний раз. До меня дошли слухи, что ты потерял работу, я хочу тебе помочь, потому предлагаю стать курьером и доставлять посылки от меня. Зарплата хорошая. Тебе не понадобится переезжать на выселки, ты сможешь остаться жить, где живешь. Больше того, если зарекомендуешь себя хорошо, переберешься в район поэлитнее. Работка не пыльная, деньги будешь получать посдельно. Так как, договорились?
Артем понял — выбора у него нет.
— Хорошо, — выдавил он из себя.
— Молодец, — похвалил его Гулливер. — Сразу говорю, существуют определенные риски, поэтому ты должен быть настороже. Тебе довольно часто придется пускать кровь, мы ведь не можем рисковать и позволить службе безопасности нас отыскать, правда?
Артем кивнул.
— Начнешь сегодня. Аглая, дай пакет.
Хозяйка квартиры достала из-за пазухи своего спортивного костюма желтый сверток, перетянутый тонкими тесемками.
— Держи, — Гулливер протянул пакет Артему, тот неуверенно взял его в руки. — Адрес записан на самом пакете.
«Неужели всё?» — подумал Артем. Сейчас главным было вырваться, после бежать в службу безопасности и сообщить об эти бандитах.
— Ну а чтобы ты не обратился к нашим коллегам из «Либертарианца», а заодно поторопился, придётся принять некоторые меры безопасности. Борман, иди сюда.
Мужчина у стены нехорошо ухмыльнулся, неспешно подошёл к Гулливеру, достал из кармана небольшой пакетик, бросил его Артёму. Курков поймал его налету, внутри оказался зеленовато-синий порошок.
— Ешь это, — сказал Гулливер.
— Зачем? — ужас снова охватил Артема.
— Ешь! — приказал Гулливер. Борман тем временем достал огромный охотничий нож и любовался игрой света на лезвие. Артем понял намек, отрыл пакетик, разом высыпал его содержимое себе в рот. Смесь оказалась горьковато-соленой на вкус, обладала каким-то специфическим запахом. Так, пожалуй, могли пахнуть редкие травы где-нибудь в лесах Амазонки.
— Это был яд. Действовать он начнет примерно через три часа. Противоядие получишь, когда отдашь посылку. Само собой, времени обратиться в службу безопасности у тебя нет. Всё понял? Тогда вперёд!
Гулливер дернул головой, повернулся и ушёл. Вслед за ним помещение покинули остальные. Борман, уходивший последним, выключил свет, посмотрел на Артема.
— Ты бы поторопился парень. Знаешь, сколько курьеров окочурилось, не успев донести пакет? — сказал он напоследок.
По лбу Куркова градом катился пот, убедившись, что никого нет, он упал на колени, вставил два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Однако ничего не выходило. Все ощущения притупились, время словно замедлилось. Вытащив обслюнявленные пальцы, Артем ущипнул себя, но не почувствовал боли. Он начинал терять связь с реальность. Только взглянув на пакет, лежавший в стороне, вспомнил, что если не доставит его, вскоре умрет. Суетливо ухватив сверток, Артем вскочил на ноги, и бросился бежать, на ходу расправляя рукава. Он глянул на адрес, записанный на посылке, после принялся искать выход из подвала. Дневной свет струился из коридора, туда Артем и побежал. Вот они, полуразвалившиеся ступеньки. Курков вскарабкался по ним, выбрался из подвала, на мгновение ослеп от яркого солнечного света. Когда зрение вернулось, осмотрелся. Его приволокли на территорию заброшенных частных домов. Сложно поверить, но когда-то здесь бурлила жизнь, участки шли нарасхват, а теперь кругом запустение и развалины.
Впрочем, раздумывать над тем, отчего так приключилось, Артем не стал. Сломя голову он понесся к метро. Ехать предстояло далеко и долго.
…
Запыхавшийся Артем подбежал к подъезду, набрал на домофоне номер указанной квартиры. Никто не отвечал. Курков повторил попытку. Снова тишина. Он запаниковал. Что если над ним просто издевались? Этакие садистские развлечения — подарить человеку надежду, а потом смотреть, как он теряет ее в том самый момент, когда почти поверил в свое спасение. Артем набрал номер квартиры в третий раз, и когда ответом послужила тишина, со всего маху стукнул по домофону.
«Я умру, я все-таки умру!», — пронеслось у него в голове. Он швырнул сверток, выскочил на тротуар, слезящимися глазами обвёл двор. Это последнее, что он увидит в своей жизни.
— Не стоит разбрасываться посылками, — произнёс старичок, проходивший мимо. — Ты мой пакет зачем выбросил?
— Ваш пакет? — Артем поглядел на старика округлившимися от удивления глазами.
— Ну да, мой. Подай его сюда.
Курков подхватил сверток, передал его старику.
— Так-то лучше, — прищурившись, сказал старик, развернулся, начал было уходить.
— А противоядие? — спросил Курков.
Старик коротко хохотнул.
— Говорю им, не пугайте курьеров всякой ерундой, по-человечески с ними надо, да разве ж кто послушает. Они тебя наркотиками накормили. Проспись, и всё пройдёт.
— Наркотиками? — ошеломлённый Артем замер, проводил старика не верящим взглядом, после чего тяжело вздохнул и пошёл обратно, в сторону метро. Но по дороге остановился и сел на первую попавшуюся лавочку. Действие наркотика, похоже, сходило на нет. Головокружение отступало, панический ужас, то и дело охватывавший его, проходил, возвращалась способность ясно мыслить.
«Я под кайфом! — думал Артем. — Употребил запрещенные вещества и со мной ничего не произошло. При других обстоятельствах меня бы схватили, судили и, скорее всего, вышвырнули бы за пределы города. Но мне всё сошло с рук».
За ним и вправду больше никто не следит! Доселе незнакомое возбуждение охватило Артема. Ощущения всемогущества и свободы. Сам не зная почему, Курков подхватил камень, валявшийся на земле, и со всего размаха швырнул его в сторону дома. Булыжник попал точно в окно, да с такой силой, что стекло взорвалось брызгами осколков. Никто не видел Артема, поднялся шум. Курков неспешно вернулся на лавочку, стал наблюдать за происходящим. На улицу выскочило несколько человек, хозяева стали причитать, какой-то мужчина подошёл к Артему и спросил, не видел ли он, кто это сделал. В ответ Курков только пожал плечами.
Буквально через пять минут на место происшествия подъехала машина службы безопасности. Из кузова выскочило три крепких мужчины, стали разбираться. Артему тоже задали пару-тройку вопросов, отвечал он односложно.
— Записей правонарушения у нас нет, вероятно, виноваты дети — только у них в крови нет блюстителя. Поэтому помочь мы вам ничем не можем. Мне очень жаль, — сказал, по всей видимости, старший из представителей охраны.
После этого служба безопасности уехала, а жители стали причитать, мол, давно пора вводить блюстители с рождения. И трехлетний ребенок обязан нести ответственность за свои преступления. Когда все разошлись, Артём подошёл ближе к дому, в котором разбил окно, посмотрел на осколки, лежавшие на подоконнике, валявшиеся на земле. Осязаемые доказательства его безнаказанности. Завороженный зрелищем, он не сразу услышал, как хозяйка окликнула его.
— Мужчина. Мужчина! Мужчина, глухой вы что ли?!
Артем рассеяно взглянул на неё.
— Отойдите, мне подмести нужно.
Курков кивнул, в последний раз окинул взглядом место своего преступления, развернулся и твердым шагом направился к метро. Нужно поскорее вернуться домой и как следует обдумать события сегодняшнего дня.
…
На лестничной площадке Артема встретила соседка.
— Привет, Артем, — поздоровалась она. — К тебе сегодня заходил курьер, оставил какие-то посылки, я их тебе под дверь положила.
— Хорошо, спасибо, — поблагодарил ее Артем.
Поднявшись на свой этаж, он и вправду обнаружил сверток, точь-в-точь такой же, какой он передал старику. Воровато осмотревшись, Артем поднял его, вошел в квартиру, замкнулся, после чего распечатал конверт. Внутри оказался пакетик с порошком, конверт с деньгами и три сложенных листа. Первым делом Курков пересчитал деньги. Сумма раза в два превышала его месячную зарплату. Затем он рассмотрел порошок и сразу же признал в нём наркотик, которым его накормили на выселках. Наступила очередь листков. То оказались три письма. В первом, под которым стояла подпись «Гулливер», говорилось:
«Хорошо сработано! Получай первую зарплату. Так много будет не всегда, считай, компенсация за то, что тебя надули. Переезжать тебе никуда не надо, мы заинтересованы в том, чтобы ты проживал в центр. Не люблю об этом напоминать, но деятельность обязывает. Теперь тебе ни в коем случае нельзя обращаться к охране. Посылка, которую ты передал, тянет не на выселение — на тюрьму. А ты знаешь, каково в частных тюрьмах? Мы с тобой повязаны, Артем, поэтому не делай глупостей. Надеюсь, сработаемся. С наилучшими пожеланиями, Гулливер».
Второе письмо оказалось от Бормана.
«Ты не такой слабак, как мне казалось. Поэтому прислал тебе подарочек — волшебный порошок. Попробуй, не пожалеешь. Он отличается от того, который ты съел сегодня днём. Поделишься впечатлениями при следующей встречи. Борман».
Наконец, третье без подписи.
«Здравствуй. Хотелось бы встретиться с тобой и переговорить. Письмо тебя ни к чему не обязывает, но если есть желание и возможность, приходи завтра в любое время туда же, куда отнёс посылку. Думается, выслушать мои соображения тебе будет полезно».
И всё. Ни подписи, ни даже указания на пол писавшего. Артем предположил, что автором была бледная женщина, кажется, её назвали Аглой.
Отложив письма в тумбочку, Артем переоделся, принялся оттирать кровь с ковра в прихожей. Оправданы ли опасения Гулливера? Стал бы Артем обращаться к охране, если бы его не предупредили о бесперспективности такого шага? Неожиданно для себя, Артем совершенно честно и без раздумий ответил на этот вопрос — нет, не стал бы. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему свободным. Артем не понимал, во что ввязался, кто такие эти люди, со смешными именами — Гулливер, Борман, Аглая. Отныне предопределенности не осталось места в его жизни. Он знал, как спрятаться от всевидящего ока блюстителей, знал, что может поступить так, как пожелает и от этого ощущал себя абсолютно свободным. Хотелось всего и сразу — изрисовать стены граффити, ввязаться в драку, устроить пьяный дебош, попробовать что-нибудь запретное. Подумав об этом, он вспомнил о порошке, который был спрятан в посылке. Недолго думая, Артем забросил уборку, схватил пакетик, открыл его и высыпал содержимое себе в рот. Знакомый горьковато-солёный вкус, следом за ним по телу разлилась приятная расслабленность. Мысли уплывали куда-то далеко-далеко, пространство и время преломлялись, искажались, менялись законы геометрии. Телевизор, стоявший напротив, буквально в нескольких метрах, казалось, отдалился на расстояние целой вселенной. Секундная стрелка то ползла как черепаха, то мчалась, как полоумная. Мир стал ярким, пальцы рук растягивались, ладонь увеличивалась в размере, словно бы Артем смотрел на нее сквозь увеличительно стекло. По телу бегали мурашки. Хотелось смеяться, скакать, бегать. Артем попытался встать и пройтись, но не тут-то было. Он словно бы находился в невесомости, невозможно было сделать ни шагу, пол под ногами шатался, а потолок улетел высоко-высоко вверх. Интереса ради Артем потянулся следом за ним, но рука казалась крошечным обрубком в сравнении с космической протяженностью светившей подобно желтому гиганту простой электрической люстры. Тогда Артем подпрыгнул. Пол уплыл из-под ног. Казалось, у Куркова выросли крылья, он словно бы завис в воздухе.
«Главное не глядеть под ноги, и ты не упадешь!» — пронеслось у него в голове. И в этот самый момент он посмотрел вниз и рухнул. Он не сумел устоять на ногах, неуклюже растянулся прямо на земле и захохотал, как полоумный.
— Он думал, я пойду к охране, — сквозь смех произнёс Артём. — Неужто этот дурак думает, что вырвавшийся из утробы младенец стремится вернуться назад? Нет! Только тогда человек начинает жить.