Полигон. Где-то в отдалении рота новобранцев бегут по площадке, выкрикивая: “Один, два!”
Они тренируются изо дня в день. Прыжки, подтягивания, плавание, меткость, бой на ножах. Изучают физику, инженерию, медицину. Требования к солдатам всегда было высокое. Тщательный отбор не только по физическим и интеллектуальным показателям, но и психологической устойчивости. Это должны быть бойцы, лучшие из лучших.
Кадры с тренирующимися кадетами сменился на изображение помещения. Камера следует за мужчиной, выглядывая у него из-за плеча. Вот они приближаются к стене, а там…
Доран не верил глазам.
В комнате целый ряд из громадных бокс-ящиков. Мужчина подходит к одному из них. Крышка бокса светится. Огненно-оранжевая зигзагообразная линия на черном фоне…
— Молния! — Доран схватился за голову. — Элитное подразделение? Они же раньше их не показывали!
— Спецвойска “Джайгар”, — подтвердила Чеми.
— Очуметь!
— Я же говорила, тебе понравится, — усмехнулась она.
Мужчина на видео откидывает крышку, и камера крупным планом показывает содержимое. Стенки бокса подсвечивают шлем, экзо-доспехи и вингпек, а также огнестрельное и холодное оружие. Доран присвистнул.
Следующий кадр — солдат в замедленной съемке выходит из помещения в полной амуниции. На плече нашивка оранжевой молнии, на спине — вингпек. Он опускает визор шлема. Тонированное стекло отражает небо и облака.
Доран восхищенно выдохнул.
Под эпичную музыку грозовые тучи собирались, клубясь. Молнии вспыхивали и освещали, как отряд “Джайгар” бесстрашно летит, ведя за собой шторм.
Видеоролик завершился. Доран едва мог сдерживать переполняющие его эмоции.
— Класс! Никогда бы не подумал, что они покажут спецвойска!
— Я думаю, они многое скрыли, — сказала Чеми. — Чтобы маргиналы не пронюхали важную информацию. Военная тайна всё-таки.
— Согласен, — кивнул Доран. — Но даже так они выглядят слишком круто! А какие же они на самом деле?
— Сильные, отважные и решительные, — Чеми ударила воздух. — Как древние воители на страже миров!
Доран знал, что их спокойная и размеренная жизнь в Юхэ это результат каждодневной службы Внешней Защиты. Они там, летят в небе и охраняют, час за часом.
И совсем скоро его одноклассники будут там, на этом полигоне! Может, даже наденут вингпеки…
А он? Что будет с ним?
— Слушай, — Чеми посмотрела ему в глаза. — Мы же так мечтали об этом. Ты лучший на нашем потоке. Ты должен быть с нами!
— И я буду, — пообещал Доран. — Чуть позже, но обязательно. Просто я не в лучшей форме сейчас.
— Протезы это мелочь. Все солдаты кибертезированы. Мы можем запросить индивидуальное тестирование для тебя.
Доран горько рассмеялся.
— Пока бюро-машина разберется, столетие пройдет. Даже идиот Энди и то думает быстрее…
Чеми отвесила ему подзатыльник.
— Эй!
— Мы не сдадимся, — отчеканила она.
Кулаки сжаты, взгляд холодный. Доран видел ее такой только перед семестровыми спаррингами. К слову, ни один она не проиграла.
Доран выпрямился, стараясь говорить уверенно и спокойно:
— Я понимаю это как никто другой. Поверь, я думал об этом. Когда валялся на койке, мне ничего не оставалось, как шевелить мозгами. Телом-то я не мог. Я продумал все варианты. И даже если они согласятся рассмотреть меня вне системы… Проблема только в протезах.
Когда Доран думал об этом, внутри него все холодело. Что может быть хуже, чем опозориться перед уважаемой комиссией Внешней Защиты, как сегодня на стадионе?
— Я получу биопротезы, верну форму и смогу нагнать вас в два счета. Согласись, звучит неплохо?
Чеми хотела было возразить, но Доран остановил ее, положив руку ей на плечо.
— Лучше отдохни на источниках как следует. Говорят, первый год во Внешней Защите — это настоящий ад. Без психостимуляторов не выдержать.
— Ага, как же, — Чеми скинула его руку. — Вот ты бы справился в лёгкую. И без всяких стимуляторов.
Доран нечего было сказать на это.
— Приходи на выпускной. Мы пятнадцать лет были в одной команде. Это твой праздник тоже.
Чеми встала на носочки и протянула пальцы к извивающимся кристаллическим змеям фонтана. Доран хотел бы запомнить её именно такой — спокойной и тихой.
Телефон завибрировал в кармане.
— Я поеду. “Беспи” уже подъезжает.
Чеми выпрямилась, озадаченно на него смотря.
— Ты передвигаешься на “Беспи”? После того, как…
— Кстати, мама передавала тебе привет.
— Да… — растерянно протянула Чеми. — Ей тоже.
Доран махнул ей и пошел к воротам.
Он обманывал себя. Хотел слепо верить, построить иллюзию для собственного спокойствия. Но правда была в том, что всё изменилось за последний год. Он больше не ученик Учебного центра Седьмого района, не часть класса из двадцати крутых ребят.
Да и сами одноклассники изменились. Они смело смотрят вперед, знают чего хотят. Доран был более чем уверен, что все они пройдут финальный отбор и полным составом зачислятся в кадеты Внешней Защиты.
“Если бы не ноги… Если бы мне не пришлось ходить на протезах…” — горько подумал он.
***
Доран подтянулся на перекладине, ощущая приятную тяжесть в мышцах рук и спины. Протезы весили чуть тяжелее его прежних ног, поэтому тренироваться стало сложнее. Но это только распаляло Дорана. Он подтягивался, считая себе под нос:
— Тридцать три Юхэ… Тридцать четыре Юхэ…
Дверь комнаты издала мелодичный звон и отодвинулась. На пороге стоял дядя Тас, рослый мужчина с лысой головой и длинной темной бородой. На нем была форменная куртка работника лунных станций.
— Прервись-ка, пацан. Ужин.
Доран подтянулся еще раз и разжал пальцы. Он приземлился на ноги, но спина отдала болью, колени согнулись, и парень упал.
— Ты бы полегче, — дядя стоял на пороге, и в его взгляде не было тревоги или жалости.
Стиснув зубы, Доран встал. Его еще качало, и он оперся о стол.
— Как там синхронизация? — спросил дядя. — Сиб сказала, что уровень ещё скачет.
— По утрам тяжелее, чем по вечерам.
— Переутомляешься, вот почему. И коляской не пользуешься, — дядя выкатил кресло на середину комнаты. — Садись.
— Да нет, я уже могу стоять прямо.
— Я тебя не спрашивал.
Спорить с дядей было бесполезно. Доран с самым недовольным видом плюхнулся в кресло и позволил катить себя, как годовалого ребенка.
В столовой домробот уже заканчивал раскладывать блюда на круглом столе. Мать сидела со вир-шлемом и двигала руками в воздухе, словно перебирая что-то на невидимой полке.
Дядя придвинул коляску с Дораном к стороне, где домробот уже приготовил столовые приборы.
— Что у нас сегодня? — дядя грузно уселся напротив, кряхтя и оглядывая стол.
— Протеины, витамин Д и немного сахара, — услужливо ответил домробот.
— Убери сыр. Сил нет смотреть на эту гадость.
Домробот подобрал тарелку и унес на кухню.
— А вы на станции только сыром и питались? — спросил Доран.
— Ещё творогом. Всегда ненавидел молочные продукты. Могу употреблять только со вкусозаменителями.
Дядя и вправду похудел за эти полгода, что Доран его не видел. У мужчины было серое опухшее лицо, широкая грудь и потускневшие глаза. Всё-таки работа на лунных станциях была не из лёгких. Но главное, что он вернулся в родную Юхэ.
— Вы добывали гелий-5? — Доран пододвинул себе тарелку с кусочками красной рыбы и овощами.
— Гелий-5, гелий-4. Всего понемножку.
— А инопланетян ты видел?
— Только на планшете у моего бригадира, — подмигнул дядя.
Мать сняла шлем.
— Я рада, что ты вернулся, Тас. Нам не хватало твоих шуточек.
— Увы, это была не шутка, Сиб, — дядя попробовал блюдо. — Столько месяцев на этой гребаной станции с сыром, и мне начало казаться, что я теряю вкусовые сенсоры. Но эта рыбка просто объедение!
Он с шумным наслаждением уплетал еду, похожий на ребенка. Доран заметил, как мать улыбается.
У дяди не было своих детей, хотя он уже достиг нужного возраста, чтобы получить разрешение на родительство. Многочисленные психологические и физиологические тесты выявили у Кирай-Таса проблемы с эмпатия. Она была ниже необходимого уровня, чтобы воспитывать ребенка. Но это не мешало ему помогать сестре Сиб. Сколько Доран себя помнил, дядя всегда был рядом, чтобы поддержать их.
Сиб подложила Тасу еще рыбки из своей тарелки.
— Когда ты улетаешь? Надеюсь ты отдохнешь хоть немного?
— Спасибо. И перестань ворчать.
— Ты говорил, что тебе предложили хороший контракт?
— Да, на четырнадцать месяцев. Но если я его возьму, то надо будет улетать уже на той неделе. Вот я и отказался. Работа работой, но отдохнуть дома тоже хочется. Никуда лунные станции не денутся. Тем более, я хотел сходить на выпуск этого пацана, — дядя вилкой указал на жующего Дорана. — Когда у вас церемония?
Доран торопливо сглотнул.
— Я не пойду.
— Что за шутки? — голос дяди стал ниже, строже. — На выпуске должны присутствовать все.
— Для меня сделают исключение, — заявил Доран и невозмутимо бросил. — Сам знаешь, почему.
Сиб тихо вздохнула и покосилась на Таса. Тот откашлялся, прожевал рыбу и серьезно начал:
— Потом будешь жалеть. Там же твои одноклассники, с которыми ты провел пятнадцать лет своей жизни. Энди, Чеми, и как звали того светлого, с веснушками?
— Киндил, — ответил Доран.
— Да, этот. И все остальные. Уверен, что не хочешь провести этот день с ними?
— Через месяц они уедут по точкам распределения и будут готовиться к службе, — Доран ощутил горечь от этих слов, но не подал виду. — А я останусь. Уж лучше я сначала получу биопротезы. Потом сдам дисциплины и тоже поступлю в резерв. Вот тогда смогу спокойно с ними встретиться. Как раньше.
— Значит, не хочешь прощаться? — говорил дядя с набитым ртом. — Но прощание тоже часть отношений.
— Это не прощание. Главное получить биопротезы. Потом всё наладится.
Дядя подал знак домроботу, стоявшему в углу. Тот подъехал к нему.
— Смородинового вина. Ничем не разбавлять.
Мама предостерегающе покачала головой.
— Тас…
— Да брось, Сиб. Я полгода вкалывал на Луне. Дай мне уже добросовестно напиться!
— На здоровье. Но не при ребёнке.
— При нём-то? — хмыкнул дядя и бросил в племянника гордый взгляд. — Какой же это ребенок! Добрые метр девяносто семь в высоту, восемьдесят в весе и полное совершеннолетие! Эй, железяка, налей-ка и ему тоже.
Домробот уже возвращался из кухни с пузатой бутылкой в руках. В ней булькал темно-фиолетовый напиток.
— Вынужден отказать, — механическим голосом отозвался он.
— Что за шутки? Пацану уже пятнадцать, наливай!
— Гражданин проходит реабилитацию. Употребление крепких напитков запрещена.
— Ты со мной тут спорить решил? — прогремел дядя, сверкнув глазами.
— Что за глупая привычка ссориться с роботами? — запричитала мать.
— Семейная черта, — усмехнулся Доран.
— А на Луне кроме этих железок никого больше и нету, — дядя глотнул вина. — Помню, как-то мы с моим напарником надели скафандры на дежурный обход…
Доран приготовился к очередной интересной истории от дяди. Вечер обещал быть долгим и веселым.
***
Доран хотел улизнуть на вечернюю пробежку, но достаточно было одного строгого взгляда дяди, чтобы усвоить, — никаких больше пробежек. И теперь, вместо того, чтобы бегать в парке, как он всегда делал, Доран лежал в постели и бездельничал. Это было мучительнее всего.
Он помнил, как валялся в койке первые полгода после ампутации ног. Отчаянно хотелось вскочить, размяться, ощутить себя живым. Но даже после того, как его выписали из больницы и Доран кое-как научился передвигаться на протезах, ему всё ещё запрещали нагружаться!..
Хотелось запустить что-нибудь в стену, но вместо этого Доран сжал запястье с пластырем. Почему тирозин не помогает? Быть может, в его организме не хватает жидкости?
Доран покосился на коляску, которая терпеливо ждала в углу комнаты. Как же не хочется в нее садиться…
— Ладно, тогда по старинке, — Доран улегся поудобнее на кровать и включил планшет. Так, нужно зайти в программу управления, нажать “Запуск”…
Белый квадрокоптер с шарнирной рукой взлетел и зашатался в воздухе. На дисплее планшета появилась изображение с его камеры.
Доран. Коптер пискнул и вылетел, не забыв удариться о косяк.
Доран прыснул от смеха.
Он видел на дисплее стены коридора и свет вдали. Доносились приглушенные голоса матери и дяди. Они еще не спят? Наверно, сидят в гостиной, распивая вино. Коптер подлетел ближе.
— … просто обещай, что не скажешь ему, Тас.
Это была мать.
Доран остановил коптера, прямо за углом. Он хорошо их слышал, но не видел.
— Ну, уж нет. Он обязан знать, — чеканный твердый голос дяди. — Не маленький уже.
— Это расстроит его! Как ты не понимаешь? Мы так надеялись на биопротезы, а теперь…
— Вот почему я говорил тебе быть честной с ним. Дала ему надежду, теперь выкручивайся.
О чём они спорят? Неужели… Догадка медленно доходила до Дорана. Но он не хотел верить. Просто не хотел.
— Я надеялась не меньше него. Но почему Внешняя Защита отказала в биопротезе? Мой мальчик такой хороший. Он так старался. Если бы не тот случай…
Доран слышал, как мать хнычет.
— Ты слишком эмоциональная, Сиб. Заканчивай. Ничего плохого ещё не произошло.
— Он лишится места! Его никуда не примут. Как он будет зарабатывать на жизнь? Тут нужно быть полезным. Чем больше отдаешь развитию Юхэ, столько же получаешь взамен… Не хочу, чтобы он себя ограничивал… Или попал в плохую соцгруппу…
— Да чего ты заладила. У пацана жизнь только началась, а ты уже записала его в неудачники?
— Это моя вина!
— В последний раз предупреждаю…
— Я его мать, и я всегда буду виновата в его неудачах!
Что-то громыхнуло. Это дядя ударил по столу. Мать замолкла.
Коптер висел в воздухе, ожидая приказов. Доран затаил дыхание. Ему хотелось исчезнуть. Ему вспомнился тот странный человек со старой кожей и его слова про оцифровку души. Сможет ли он там обрести идеальные ноги? И как раньше, пробежаться по парку на полной скорости, без страха споткнуться иу пасть?
Нет, Доран не хотел существовать. Ни здесь, ни где-либо еще.
Из динамиков планшета донесся голос дяди:
— Я подпишу контракт. И вылечу во вторник.
— Тас?
— Буду высылать деньги. Накопи ему на стажировку в корпорацию. У него будет рабочее место, мы сделаем это.
Мать недолго молчала, потом сказала:
— Тогда я выйду на сверхурочные.
— Ну, уж нет. Пацану еще нужен уход.
— Доран справится. А деньги нужны как можно скорее, — чуть подумав, она добавила. — В случае чего, возьмем кредит. Обоснуем трудной жизненной ситуацией.
Доран дал приказ коптеру возвращаться. Он больше не мог этого слушать.
Уткнувшись лицом в подушку, он закричал.
***
Чеми отправила ему несколько аффи, которые вышли в этом месяце. Доран загрузил тот файл, который назывался “Незыблемое в пустоте”. Чеми писала, что это надо обязательно попробовать.
“Девять баллов на “Аффи-поиске” и полный отвал всего, закачаешься!” — восторженно писала она.
Доран достал пакетик с синей жидкостью — специальная сыворотка, которая не позволит ему потерять координацию. Залпом проглотив сыворотку (эту гадость лучше на вкус не пробовать), он надел вир-шлем.
Сначала была темнота.
Затем в этой пустоте засветились проценты загрузки.
Доран ощутил лёгкое волнение, пробежавшее по телу. Сыворотка начинает действовать. Или он просто давно не смотрел аффи и теперь рад отключиться от реального мира? Наверное, и то, и другое.
Первым звуком, что он услышал, был шум воды.
Крики чайки. Гудение рыбацкого корабля. Бульканье. Он видел глубокий синий свет и яркие блики. Вода с шумом билось о скалы, словно пытаясь сдвинуть их с места. Но скалы были непоколебимы.
Доран не мог понять до конца образы, что охватывали его. С одной стороны он ощущал свободу, огромное пространство. Нет, даже бесконечность. Вокруг не было ничего. Только две половины сферы — небо и океан, соединенные красной полоской горизонта. И синий, много синего, во всех оттенках, они смешивались и переходили друг в друга, как радужка Чеми. Свет и цвет игрались, и он чувствовал это.
Затем что-то подхватило Дорана. Сильный воздушный поток, как в аэротрубе. Его тело набирало высоту, легкое и податливое. Доран резко взмывал и вновь опускался, ощущая брызги океана на своей коже.
Его охватил почти детский восторг первого полёта. Птица! Быть птицей и летать над миром, принадлежать небу, быть недоступным для человеческих забот. Наклон влево, наклон вправо, спикировать и вновь набрать высоту… Что бы ему еще сделать? Что его сковывает? Притяжения нет. Границ нет. И никаких препятствий! Только начало без конца и направление, которое нужно выбрать.
Доран понимал, что это только симуляция, что всё это нереально, но он погружался в ощущения и несся среди воздушного пространства в никуда.
Времени ведь тоже нет.
Образы сменились давлением. Воздух отяжелел, стало тревожно. Треск молний и крики людей. Дорана подбрасывало из стороны в сторону. Он слышал скрип дерева и трепыхание ткани. Дыхание спирало, было холодно и сыро. Ветер, до этого дружелюбный союзник в полете, стал жестоким и подлым, а брызги воды ледяными. Доран видел под собой суетящихся людей, таких маленьких и ничтожных против могучей силы природы. Красная полоска угасала, синий смешивался с черным, яркий свет вспыхивал и угасал под металлический грохот. Что-то тёмное нависло над ним. Страх пронзил тело Дорана и парализовал. Он опустил руки при виде этой могучей тьмы.
Затем что-то пробудилось внутри. Мысль. Паническая мысль: “Спастись! Спастись! Улететь!”
Доран пришел в себя, и теперь страх двигал им. Он устремился выше, в отчаянных поисках света и воздуха. Еще выше, еще… Откуда это притяжение? Почему он стал таким тяжелым, неповоротливым? Нет, нужно бороться из последних сил! Выше, выше, выше! Не дать темноте нагнать тебя, работай усердней, не смотрит вниз, просто лети…
Темнота накрыла его с головой.
На короткий миг всё исчезло. Доран задыхался, пытаясь опомниться. Он не мог пошевелиться, и сама мысль о борьбе отдавалась болью в груди. Доран погребен, забыт и покинут. Стихия победила его, воля природы, единственной, многоликой, раздавила его. И он останется там, под толщей воды, под умирающим мирозданием. Теперь не имеет значения, чего он хотел. Доран уже ничего не может сделать. Он мертв. Даже больше, чем мертв, — никогда не рождался, и теперь возвратился в первозданную бездну. Что имеет смысл в этой темноте? Мечты? Они сгинут. Связи? Они оборваны. Выживание? Но ради чего?
Доран устал, он выбился из сил. Он стал легким и просто существовал здесь, во тьме. Сколько времени прошло? Ах, да. Времени тоже нет.
Иногда к нему пробивались синие полоски призрачного света. Они скользили по тьме, словно прощупывая бездну. Но угасали, так и не достигнув Дорана.
Так и жизнь в нем угасала. Сознание окаменело. Доран всё знал и чувствовал, но не реагировал. А зачем?
Солнечный блик сквозь синюю толщу. Легкое касание тепла. Внутри что-то робко откликнулось на это касание. Свет становился ярче, тепло обволакивало его, и вдруг вспомнились всё то неуловимо прекрасное, что когда-либо происходило с ним.
Первая победа в забеге по легкой атлетике. Улыбка мамы. Ослепительно синее небо и руки, тянущиеся к нему. Множество лиц и ощущение единства с группой, ощущение того, что ты часть команды. Модель ракеты, которую они соорудили с дядей. Шоколадные батончики в каждую среду как награда за сотню отжиманий. Глаза, что меняют цвет радужки и щурятся от смеха…
Тьма отпустила его, и Доран снова вдохнул полной грудью. Казалось, он не дышал тысячу лет. И теперь на грудь ничего не давит, и он свободен. Его окружало безмятежное спокойствие утра, крики чаек, всплеск воды, далекие разговоры радостных людей, занятых своими повседневными делами.
Всё это исчезло и замерло в воздухе.
Высветилась надпись:
“Воспроизведение окончено. Повторить?”
Доран снял вир-шлем. Коснулся лица — по щекам катились слезы. Но в душе была только лёгкость.
***
Доран зашел домой, разминая мышцы плеча.
— Доран! — мама ждала его в прихожей. — Только не говори, что ты опять был на пробежке!
— Доброе утро, — Доран снял наушники и потянулся. — Не беспокойся. Я не дошел до парка. Просто обежал двор и всё.
Со стороны гостиной донеслись тяжелые шаги.
— Есть разговор, пацан, — сказал дядя мрачно, появляясь в прихожей.
— Тас! — мать одарила брата строгим взглядом, но Доран положил руку ей на плечо.
— Я уже знаю про отказ. Я всё слышал.
Мама и дядя молча обменялись взглядами. Доран нервно усмехнулся. Ох уж эти взрослые! Всегда такие серьезные.
— Ничего страшного, мам. Это было предсказуемо. Но делать нечего. Надо с этим смириться.
— Ты правда в порядке? — мама сжала его руку.
— Доран… Я знаю, это тяжело. Ты расстроен отказом Внешней Защиты, — отчеканил Тас. Судя по интонации, он заучивал слова заранее. — Но ты молод, и у тебя много возможностей реализовать себя. Нельзя сдаваться.
— Нет, это вы сдались, — ответил Доран. — А я наоборот, продолжаю борьбу.
— Ты о чем, пацан?
— Я сам заработаю на биопротезы и поступлю на службу в Защиту. Не сейчас, так через год. Но я не сдамся.
***
— Что это такое? Я вижу голограмму, или что? — Эндирей театрально протирал глаза.
— Здорово, ребят, — Доран кивнул им.
— Ты всё-таки пришел!
Одноклассники придвинули ему стул. На круглом столе, за которым они сидели, валялись упаковки, бутылки газировки и остатки еды. Ребята уже успели умять две пиццы.
— Я пропустил что-нибудь интересное на церемонии? — спросил Доран, садясь между Энди и Киндилом.
— Йору толкнул пафосную речь про наше будущее, — Эндирей закатил глаза. — Настолько пафосную, что мы чуть не уснули.
Ребята наперебой рассказывали ему про церемонию, про танец тысячи дронов в небе, а Чеми показала руки — на белой коже распускались красные лилии.
— Красиво, — улыбнулся ей Доран.
Чеми засияла.
— Пришел ответ насчет биопротезов? — спросил Энди.
— Отказ, — развёл руками Доран.
Ребята начали громко возмущаться. Кто-то даже предложил написать гневную жалобу в Центр Соцподдержки и разворошить всю эту контору к чертям, да что они там себе позволяют? Отказаться от самого Дорана, это уже никуда не годится!
— Да забейте, — успокоил всех Доран. — Я добуду биопротезы сам.
— И как же ты это сделаешь? Их не достать без медицинских показаний, а покупать дорого.
— Что-нибудь придумаю. Пойду работать, в конце концов.
— Только не надо вступать на путь маргинала, — попросила Дана, его одноклассница, которая сидела рядом с Чеми.
Услышав это, Киндил захохотал, чуть не разлив сок из бутылки.
— Наш Доран-то? Он слишком гордый и правильный для этого.
— Но если ты пойдешь работать, значит, отстанешь от нас на год?
— Получается что так, — Доран взял картофельную палочку и отправил в рот. — И вам лучше поработать этот год изо всех сил. Потому что когда я приду, то снова вас побью.
— Не задирай-ка нос, только из-за того, что первым стал киборгом, — Энди засучил рукава. — Иди сюда! Армрестлинг, как в старые добрые времена!
— Ты как всегда нарываешься, — хмыкнул Доран.
Они сели за стол друг напротив друга. Остальные окружили их плотным кольцом и начали делать ставки, шумя и толкаясь.
В тот день Доран выиграл у Энди. И впервые за долгое время ощутил торжество победы. На мгновенье он мог притвориться, что все еще часть своей команды, часть этой яркой жизни.
Как будто вынырнул из тягучей тьмы бездны, чтобы снова взлететь.
DR-1-COS-V1-01-003