Элиот стоял у окна и трясущемуся руками сжимал отодвинутую шторку.
«Ну зачем она полезла на него? Теперь мы все умрём», — трагические мысли не покидали его с того момента, как длинноухую припечатало к земле. Он всегда подозревал, что она безбашенная, но только психопат может бросить вызов одному из глав Церкви Ялейла. — «А ведь в начале она ему даже смогла выбить глаз, почему же всё так плохо закончилось?»
— Сколько она ещё продержится? — спросила сидящая у соседнего окна Ева, задумчиво перебирая оперение стрелы. — Нам уже стоит убегать?
Элиот скосил один глаз на девушку и снова посмотрел на валяющуюся в пыли Ярину.
— Ты знакома с ней дольше чем я, а уже готова бросить, — протянул ведун, стараясь взять себя в руки.
— В опасной ситуации она всегда говорила нам бежать, когда пахнет палёным, — пожала плечами Ева, убирая стрелу в колчан и проверяя лук. — А сейчас мы ей даже помочь не можем.
Юноша ещё немного поколебался, но вскоре уверенно мотнул головой.
— Подождём ещё несколько минут. Если она однозначно мертва или… уже не та, то мы отступим.
Ева недовольно поморщилась, но спорить не стала. Самое смешное, что Элиот её прекрасно понимал — на Гарпии её ждёт брат — и все остальные меркнут на его фоне. Но также он достаточно уважал длинноухую, чтобы просто бросить её на произвол судьбы. Хоть она и была несдержанной, агрессивной, немного туповатой и упрямой. Но зато надёжной, прямой как лом и понимающей хорошие шутки, остальные были слишком серьёзны для этого.
«Почему я до сих пор путешествую в этом цирке?» — ведун часто задавал сам себе этот вопрос. — «Почему я до сих пор не сбежал с деньгами и не отправился в какое-нибудь небольшое княжество на севере? И пусть эта проклятая магия идёт к чертям вместе со всеми моими гулящими предками».
Разве была его вина, что одна из его прабабок переспала с ведьмаком, а потом выдала ребёнка за законного? Вот, может, Агата и была косвенно в этом виновата, но попробуй ей это предъявить. Он не верил в эти байки, что ведьме 50–60 лет, он-то знал, что ей больше. И было бы неплохо если всего-навсего в раза три.
Захотелось курить. Точнее, хотеть не переставало, просто сейчас ударило особенно сильно.
— Ев, у тебя мята есть? — с надеждой спросил он. — Или перцовый лист? Прижало, что пипец.
— Не курю и специи с собой не таскаю, — не поворачивая головы небрежно бросила девушка, нервно теребя пальцами занавеску. — А тебе пора бросать. Тоже мне, пристрастился. Ладно бы я поняла дурман-лист какой-нибудь, но нет, тебя на специи тянет. Что с тобой вообще не так?
Последний вопрос был явно риторический — свой диагноз она уже давно поставила.
Вздохнув, Элиот снова повернулся к месту битвы. До их второго этажа стали подниматься неприятные запахи мёртвых тел (основная причина пристрастия ведуна к пахучим травам — обострённое обоняние). Скоро поднимутся упыри, вон две единственные лошадки на поле боя (и кто только такой богатый их сюда притащил?) уже перетаптываются с ноги на ногу, постукивая подковами. Да и солдаты волнуются.
— Ладно, наверно пора уход… — сдался Эл, но тут он заметил какое-то шевеление в месте магической дуэли и прервался на полуслове.
Скелет, обтянутый кожей, который считался одним из сильнейших людских менталистов покачнулся и из сидячего состояния упал на локти. Даже отсюда было видно, что его последнее, отвисшее веко поднялось ко лбу от удивления.
Буквально через секунду всё тело длинноухой вздрогнуло, и она вскинула вверх дрожащую руку.
Архиепископ стал медленно отползать назад, направляя на очнувшуюся девушку сильный подчиняющий и телепатический импульс. На лице Элиота выступили капельки пота, когда он увидел всю мощь этого удара (ещё одной врождённой способностью ведов было ощущении магии, именно из-за неё многих самородных представителей этой народности находили и истребляли ещё в младенчестве, но сейчас не об этом).
Тело Яры протащило несколько метров по брусчатке, но оно быстро остановилось. Магесса встала на корточки, а потом поднялась. Её качало, как молодую сосну во время бури, спина согнута колесом, а руки висели плетьми, но она как-то продолжала держаться на ногах.
На телекинез архиепископа она отвечала воздушными блоками, хотя их силы и были несопоставимы, но Элиот полагал, что мутантка вообще ничего не сможет противопоставить этому мешку с костьми.
Ева оценила ситуацию быстрее ведуна и, быстро выхватив стрелу из колчана, откинула со лба волосы и прицелилась.
Элиот ощутил сильную вспышку страха со стороны девушки и не отдавая себе отчёта полностью впитал его.
«Ну вот», — печально подумал он, заметив, что рука лучницы перестала трястись, и она отпустила тетиву. — «Теперь от меня вообще не будет пользы».
Свистнув, стрела вошла в плечо архиепископа по самое оперение. Он оскалил белоснежные зубы и с ненавистью посмотрел на этаж где сидели Элиота с Евой.
— Косая кляча, — прошептал ведун, смотря, как половина силы, которая давила на Яру направляется в их сторону. — Ложись!
Хоть и впитанный страх действовал парализующе, но он успел прыгнуть и прижать Еву к полу, накрыв своим телом.
Громыхнуло, и на парня посыпалась штукатурка и мелкие камушки.
«Лишь бы не кирпич, лишь бы не кирпич», — как молитву повторял он про себя.
К счастью, самым страшным, что приземлилась на сжавшихся на полу людов была простая занавеска.
Грохот смолк. Элиот осторожно сполз с испуганной лучницы и перевернулся на спину. Весь второй этаж выше метра от пола просто испарился. С небес на них смешливо смотрело солнце, игриво отражаясь от кусков разбитого стекла.
Ева нервно засмеялась, раскинувшись на полу. Осторожно поднявшись на карачки и выглянув из-за стены, ведун увидел вновь разгоревшуюся битву.
Несколько соседних зданий так же были лишены верхних этажей — другие союзные лучники тоже попытались пристрелить старика, но ни одна попытка не увенчалась успехом, однако, дало время на контратаку Яре.
Одноглазого и однорукого архиепископа окружала полусфера жидкого огня, которую он с пеной у рта старался сдержать.
«Ну наконец-то она догадалась, что огонь для менталистов самый страшный враг».
Солдаты и мертвяки отбивались от хлынувших в праведном гневе ксанов. Когда Ева ранила старикашку они нарушили право о невмешательстве в дуэль и опять началась резня.
Элиот видел, что хоть их армия и больше, но шансов у них, откровенно говоря, не очень много. Два экзекутора плевать хотели на раны и оставляли за собой тропы из трупов, а толпа священников молитвой поддерживала ярость солдат и медленно залечивала небольшие раны. Ниточки энергии шли напрямую от далёкой фигуры в небе к людам в глубоких капюшонах.
Ведун только сейчас заметил висящие в верхах божественные аватары и осторожно сполз по стене.
— Нам пора, — ровным голосом коротко бросил он, и, обползая куски стены и потолка, пополз к лестнице.
Ева удивлённо посмотрела на него и осторожно высунулась из-за стены. Тут же свистнули две стрелы и одна из них оставила горизонтальный порез на лбу лучницы. Вторая ушла в молоко.
Ева снова захихикала, смотря на кровь, капающую на ладонь, и поползла вслед за ведуном.
***
Я из последних сил давила огненной волной на Зеурга. Мерзавец оказался очень силён и только из-за того, что спутники Яры отвлекли его, у меня почти получилось добраться до старика.
По лицу текли несколько струек крови — поняв, что теряет инициативу старикашка раздробил один из камней брусчатки и выстрелил в меня картечью. Пришлось быстро плести воздушную волну, которая отбросила многие снаряды и отхватила добрую четверть всей маны. Казалось бы, щит был бы практичней, но против большого количество одновременных ударов любой щит защищает посредственно, разве что огненный на максимальных оборотах может быть полезен.
Только сейчас я начала осознавать слова, что это не моё родное тело. Энергетические запасы хоть и слушались меня, но я не могла подпитывать их от элементалей и внешней среды. Хорошо, что у Ярины уже был фамильяр, который мог помочь с этим.
Натравленный на архиепископа Живой Огонь мало-помалу окутывал его коконом, но мана, предложенная ему по контракту, заканчивалась и пламя начинало верещать от злобы.
«Ещё чуть-чуть и оно ополчится против меня», — проскочила паническая мысль, и я постаралась усилить контроль над ним. — «Никогда не видела телекинетика, который может воздействовать на огонь. Не зря его считают жутко могучим».
Тут у моей ноги появилось что-то пушистое, и я, даже не смотря туда, ощутила присутствие фамильяра. По ощущениям он был чем-то похож на Ярину, но немного отличался. С привкусом, так сказать.
— Я возьму контроль над Огнём, — проурчал он, избивая хвостом землю. — Постарайся его ранить чем-нибудь другим.
Я благодарно кивнула и передала контроль коту. Он слегка подогнулся под тяжестью контракта, но быстро оправился.
За долю секунды я оценила ситуацию и воспроизвела плетение. Оно сожрало почти всю оставшуюся ману, но это должно помочь.
Огонь дрогнул и наконец полностью окутал архиепископа в кокон.
— Накачайся ма… энергией, — хрипло сказала я фамильяру, тяжело дыша и забирая обратно путы контракта с Огнём.
Кот удивлённо посмотрел на меня. «Прямо сейчас?» — читалось по его глазам, но он послушался беспрекословно и впал в поверхностный транс.
«Надо же, повиновался», — удивлённо подумала я. — «Я уж подумала, что придётся заставлять его. Наверно, они очень в хороших отношениях с Ярой».
Огонь радостно взревел, когда защита менталиста спала ещё больше. Главное в битве с любым магом — это концентрация. И если ты не можешь сравниться с противником в уровне концентрации, то просто сбей её у врага. К менталистам это правило относится особенно сильно, ведь они работают с очень тонкими материями в основах мироздания. А гнездо муравьёв, резко выползшее из-под камней и принявшееся кусать тело, однозначно не способствуют умиротворению. С обычным боевым магом такое бы не прокатило — более-менее опытные волшебники ставили сферические щиты — но у узкоспециализированных менталистов просто не было такой возможности.
Тут один из обкуренных мутантов, который в воспоминаниях Ярины назывался экзекутором, заметил плачевную ситуацию с его господином и, напоследок проткнув израненного солдата, с которым сражался последнюю минуту, направился в мою сторону.
Солдат упал на землю, судорожно хрипя и хватаясь за грудь. Под ним растеклась красная лужа и последний раз скребнув латной рукавицей по нагруднику, он затих. Хороший был воин — дольше него никто не сопротивлялся этим чудовищам.
В голове вновь поселилась паника — я не смогу сдержать обоих, а Мерлин только-только поймал волну и начал впитывать ману.
Тут крыша церкви Ялейла полыхнула и оттуда чёрной тенью метнулась грациозная фигура. Марви приземлилась на приближающегося боевого священника и проткнула ему ключицу сверху вниз своим странным мечом, похожим на жало. Выдернув клинок, она выпендрёжным сальто отпрыгнула от мутанта.
Внимание экзекутора тут же переключилась на немного похожую на альвийку девушку. Тут же в сознании всплыла необходимая справка из книги мутанта, жившим в пустынном древе. Обладатели таких ушей назывались тёмными эльфами.
«Какие-то они до тошноты утончённые», — появилась первая ассоциация, но я задушила ненужные мысли ещё в зародыше.
Марви с успехом уклонялась от всех ударов копьём и изредка делала короткие уколы. Но ситуация оказалась патовой. Длинна оружия экзекутора не позволяла эльфийке приблизиться, но при этом священник не мог даже оцарапать девушку.
Вдруг убитый мутантом солдат поднялся. Под шлемом я заметила улыбку на только что исходящих кровавыми пузырями губах. На груди, сквозь стальную кирасу, засветился символ меча, который вертикально пересекал весы. За спиной ожившего вояки расправились крылья, созданные будто из освещённой солнечным светом пыли.
— Вестник… Посланник… Святая Дева… — залепетала наша армия и послышались три ритмичных удара. Увидевшие его солдаты на секунду замирали, били себя в левую половину груди и с новыми силами снова кидались в мясорубку.
Восставший солдат аккуратно вытер испачканный в крови подбородок и, подняв с брусчатки свой меч, размеренно зашагал к экзекутору, который, сузив глаза, наблюдал за ним.
Марви тактично отступила, позволяя одержимому божеством исполнить свою миссию.
Я никогда не видела ничего подобного. Да, я понимаю, что боги могут вернуть истинно верующих в их тела для передачи своей воли, но я, да и Ярина, считали, что наши мертвяки высшая ступень. Как видно, мы ошибались, сейчас это было глупо отрицать.
Спокойно шедший одержимый вдруг смазался и за долю секунды оказался под боком экзекутора. Полоснув священника по бедру, он тут же отскочил. На его мече не осталось ни одного кровавого развода, а из рассечённых сосудов верующего в Ялейла захлестала кровь — против освящённого клинка даже сопротивление этих монстров бессильно. И без того красная брусчатка приняла более насыщенный оттенок.
Экзекутор с омрачившимся лицом перешёл в атаку, но всё тщетно. Одержимый без проблем уклонялся от всех тычков и лёгкими ударами стал планомерно отрубать экзекутору руку.
На помощь товарищу из толпы бросился второй боевой священник, но Марви снова выскочила, как чёрт из табакерки и, кольнув копейщика в бок, отскочила. К сожалению, не достаточно далеко и ответный удар рассёк ей руку.
Церковь, подожжённая эльфийкой, всё больше и больше разгоралась и часть священников должны были отвлечься, чтобы не дать пожару развиться.
От битвы меня отвлёк Живой Огонь, который всё громче стенал в безумном предвкушении жертвы и вился вокруг старикашки. Контракты с ним — это всегда лотерея. Живой Огонь живёт исключительно на инстинктах и иллюзорной преданности к призывающему. Если он поймёт, что жертва ему не по зубам, то из-за обыкновенной обиды накинется на мага, который потревожил его.
«Самое ироничное, что он лежит в основе мироздания и является одним из элементов на котором держится существование мира. Жить не так весело, когда понимаешь, что такие безмозглые, безумные и жадные твари стоят у столпов Творца. Живой Огонь просит всего лишь энергию, остальные хоть и умней, но по жадности превосходит его стократ», — на таком выводе закончилась минутка философии, и я резко влила половину добытой Мерлином маны в контракт. Энергоканалы по всему телу резко приняли насыщенный оранжевый цвет и ослепили меня вспышкой боли — это тело просто не приспособлено для таких нагрузок, а я нещадно эксплуатировала его на полную катушку.
Огонь полыхнул резкой вспышкой и от жара роба архиепископа начала тлеть.
Послышался крик, похожий на скрип несмазанных петель, и из вершины пламенного кокона самострельным болтом вылетела скорченная фигурка в дымящихся тряпках, в которых уже не угадывалось того богатого наряда архиепископа. При соприкосновении с пламенем все оставшиеся на его теле волосы сотлели, а на голове, словно пергамент, занялась кожа.
— УБИТЬ!! — тонким голосом завизжал Зеург. — ВСЕХ! ВСЕХ СТИХИЙНИКОВ! КОСТЁР!! Ха-ха-ха!
Его поддёрнутые дымкой глаза горели несгибаемым фанатизмом, а скрюченное в позе эмбриона тело уносилось всё выше… к аватарам богов.
За ним неторопливо пополз Живой Огонь — вкусив плоть, он понимал, что жертва уже никуда не денется.
Ставший одноруким экзекутор, сражавшийся с одержимым солдатом, отвлёкся на своего господина, и ловкий посланник Леониды плавным движением отсёк ему голову. Тело постояло ещё несколько секунд и завалилось — кровь уже почти не текла из обрубка шеи из-за отсутствия в теле.
— Я понял!! — голос архиепископа звучал всё дальше, но парадоксально не становился тише. — Всевышний Ялейл, я всё понял!! Эург был ограничителем! Вы послали эту неверную, чтобы я достиг просветления!! Что…?
Тело, уносящееся в вышину, резко остановилось и послышался лёгкий вздох.
— Зеург… — будто бы над ухом прозвучал молодой и не по годам брезгливый голос. — Ты всегда был бесполезен… Эург был велик, а ты лишь жалкая тень, которая возомнила себя живой и восстала против создателя.
Голос доносился отовсюду, но при этом создавалось впечатление, что говоривший стоит прямо над ухом.
Священники и последний экзекутор пали ниц, только заслышав этот голос. Марси не преминула воспользоваться возможностью и перебила последнему боевому священнику шейные позвонки.
— Тёмный эльф, — на этот раз раздался строгий женский голос, — никто не смеет атаковать противника, занятого богоприклонением. Особенно такая безбожница, как ты. Ваша семейка уже весит бельмом на моём глазу, а я предпочитаю ясный взгляд. Считайте это последним предупреждением перед анафемой. И ваша мёртвая богиня не спасёт вас.
Верующие нашей армии тут же упали на колено и склонили головы, исподлобья кидая взгляды праведного гнева на эльфийку — никто не смеет злить их богиню. Марси скуксилась под всеобщим вниманием и, достав меч из позвоночника мёртвого экзекутора, подсеменила ко мне.
Я ощущала давление божественного взора и колючие взгляды наших солдат. Небольшая неловкость охватила и меня, но мановая истощённость была сейчас более насущной, и я сконцентрировалась на Мерлине, усердно добывающем мне крохи энергии.
Ялейл причмокнул и после секундных раздумий продолжил:
— Твой пример вреден нашей вере и церкви — восстание против создателя неприемлемо, — голос небожителя утерял задумчивую брезгливость и набрал силу. — Архиепископ Зеург, за ересь, которую ты нёс нашему народу, за твои прегрешения прошлого и настоящего Я отстраняю тебя от церкви и подвергаю анафеме. Отныне любой, кто будет содействовать тебе, будет причислен к еретикам. Таково моё слово!
Архимаг застыл, ошарашенный словами того, кому служил всем своим нутром почти половину тысячелетия. Того, кому он вручил свою жизнь, а он выкинул её, как сломанную игрушку.
Я прекрасно понимала его, даже где-то очень, ОЧЕНЬ глубоко в душе сочувствовала дедку. Но следующие его действия стали сюрпризом даже для меня.
— Ах ты, зарвавшийся юнец, — бывшего архиепископа затрясло от гнева, и он уставился последним глазом на Ялейла. — Я… я! создал всё это! Всю твою империю!! Ты недостоин называться богом!
Ксанийская армия со священным ужасом смотрела на зарвавшегося смертного.
— Как ты смеешь, я… — в своей обычной брезгливой манере начал было говорить бог, но старик перебил его.
— Ты всего лишь брюзга, которого когда-то позорно вздёрнули на петле, как придорожного бандита!! Ты… ты… — обтянутый кожей скелет начал задыхаться под взглядом взбешённого божества и из последних сил еле прошептал. — Грисидеус я… я принимаю твоё предложение.
— Чудно, — раздался довольный голос и в нескольких метрах от меня возник самодовольный щегол в бело-золотом костюме и широкополой шляпе.
Он обернулся через плечо, лучезарно улыбнулся, посмотрев мне в глаза, и повернулся к висящим в небесах богам.
— Ялик, теперь этот уважаемый мужчина мой, — твёрдым голосом заявил он, — если тебе не нужна война, то советую и пальцем к нему не прикасаться.
— Да как ты смеешь?! — возмутилась богиня Чести. — По договору пантеона никто не смеет так обращаться к равным при верующих!
— Лео, не кричи, — слегка поморщился Грисий. — Мне глубоко чхать на ваш пантеон. Все здравомыслящие уже давно покинули этот студенческий кружок интересов.
Леонида замолчала. С такого расстояния её лица нельзя было разглядеть, но почему-то мне казалось, что сейчас оно просто пышет гневом.
Тем временем Грисидэус снова обернулся ко мне и прошептав: «Я ближе, чем ты думаешь», телепортировался к Зеургу, который старался увернуться от вальяжного Живого Огня.
— Вынужден раскланяться, сами понимаете — дела, — он вычурно поклонился и, стряхнув пепел с черепушки архимага, снова куда-то переместился уже вместе со стариком.
Огонь сначала недоумённо заворчал и, когда осознал, что его жертва исчезла, обиженно взревел. Я уже почти минуту не поддерживала его новой энергией и ринувшись, чтобы пожрать меня, он уже через пятьдесят метров испарился.
На поле битвы повисло молчание. Появление бродячего божка ошарашило всех. Большая часть армий по-прежнему лежали ниц. Я, Марви, да ещё несколько десятков солдат других вер стояли вертикально, но их глаза по форме были уже даже не круглые, а близки к квадратным.
Честно говоря, я посмотрела далеко не все воспоминания Яры и достаточно туманно представляла, что ей сделал Грисий, но ассоциации были исключительно негативные.
Передёрнув плечами, я снова осмотрелась вокруг.
— Ладно, пошли отсюда, драки уже не будет, — сказала я Марви и подхватив Мерлина, который усердно продолжал качать ману, постукивая посохом, направилась вдоль по улице в сторону причалов.
Марви, которая после обращения Леониды выглядела очень подавлено, поплелась за мной.
— Стой, — вдруг крикнул одержимый солдат, который очень сильно помог нам до этого. — Богиня хочет говорить с тобой.
Я развернулась на каблуках и удивлённо посмотрела на просвещённого.
— Со мной? — я тыкнула себя в грудь. — Зачем?
Посланник промолчал.
Повисла пауза, на протяжении которой я нетерпеливо топала ногой, а верующие наслаждались присутствием божеств.
Стало жутко скучно и я решила, что пора бы и честь знать. Всё-таки это не моё тело и это чувствовалось — оно будто бы пыталось вытолкнуть меня, как инородный объект, коим я и являлась. Глубоко выдохнув, под внимательным взглядом Мерлина я погрузилась в Астрал.
Интересно, что со мной будет дальше?..