Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его,
ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой
Евангелие от Матфея, 12:42
…Серасссссс…
Обнаружив цель своего паломничества, вестник истончил свою метафизическую оболочку почти до небытия и начал просачиваться в щели между оберегами, образующими барьер. Грубая сила была бесполезна — существуют врата, которые она не может открыть. Все манипуляции должны быть тонкими и осторожными, только так можно обмануть охранные системы.
Вестник опровергал углы, меняя их форму. Не стоило смотреть на препятствия как на нечто такое, что необходимо уничтожить. Люди изрядно потрудились, стремясь защититься от псионического вторжения, но вестник смог заразить само сущее психическим вирусом своего присутствия — ради того, чтобы сформировать в материальном пространстве проекцию. Его цель — явить себя смертным.
А пока вестник прокладывал себе путь сквозь щели в пространствах и вероятностях. Обычно это было несложно, но сейчас, вложив всю свою силу в единственное место прорыва, он ослабел. Но не настолько, чтобы не суметь выполнить миссию, ради которой так рисковал. Вестник знал, что анафемы обнаружат его — он не переходил в иную плоскость бытия, а всего лишь маневрировал, используя альтернативное видение окружающих текстур для маскировки.
Но сейчас это не имело значения. Когда они поймут, будет поздно — вестник успеет принять форму, которую сможет воспринять несовершенный глаз человека, и передаст послание до того, как анафемы смогут его изгнать.
Портал, напоминающий лёгкую рябь воздуха, направил в ангар поток испепеляющего пламени. Вестник просочился в материальный мир, утвердился в нём. Осколки изгнанной тьмы стремились убраться от него подальше, затаиться и тем самым спастись от небытия. Огненные провалы глаз смотрели на мечущихся внизу людей, суетящихся и умирающих. Сияние их душ было едва заметно, души анафем горели ярче прочих. Их свет оттеняло пагубное сияние Стигмы.
Взрывы плазменных генераторов уничтожали людей в фиолетовых вспышках. Появление вестника обернулось катастрофой и чудовищным осквернением. Люди падали на пол, закрывая головы руками, их глаза и уши кровоточили. Искорёженные взрывами осколки металла разлетались в стороны, калеча и убивая.
Анафемы знали, кто он. Только вестнику было под силу совершить подобное, пронизать пространство и время своим тёмным даром. Только он мог проникнуть сюда, в одно из самых укреплённых и надёжных мест на всей планете. В угрозах не было нужды. Само его появление здесь было достаточной угрозой.
…Серасссссс…
Псионический вопль, наполненный нечеловеческими интонациями, снова и снова произносил имя, легко перекрывая сигналы тревоги.
— …Серас! Серас Клио! — воззвал вестник обычным голосом. — Я чую вонь твоего греха! Ты смердишь сильнее прочих анафем жалкого человеческого племени! Покажись!
Силы его голоса хватило, чтобы убить тех, кто оказался ослаблен болезнями и истощён. Уцелевшие во время первой атаки воины начали стрелять, стремясь уничтожить вторгшееся зло. Вестник не обращал на них внимания. Обычное оружие не могло навредить проекции.
И лишь Клио до конца осознавала характер угрозы — только её Стигма была достаточно глубока для этого. Она шла через хаос, сжав рукояти метаклинков, и смотрела на вестника грядущего апокалипсиса, вестника конца человечества и начала новой эры.
Вместе с ней смотрели все остальные — те, кто ещё не погиб и не сбежал. Для многих уцелевших вестник стал последним, что они увидели — разлившаяся огненная ярость выжгла сетчатку и ослепила их. Вестник ликовал — смертные обречены на вечное существование во тьме, узрев напоследок истинное солнце, коронующее его проекцию. Триумф слегка омрачили светофильтры шлемов, которые уберегли облачённых в экзоскелеты воинов от этой участи, но каждая стоящая победа должна быть хоть немного неполной.
Вестник взирал на смертных глазами, видевшими рождение и смерть звёзд, глазами, замечавшими явления столько краткосрочные, что их едва ли можно было назвать существовавшими.
— Серас Клио! — Вестник поднял руку и сжал кулак. — Наконец-то мы встретились, Чёрная Хризантема Японии.
Клио стёрла с лица свою и чужую кровь.
— Я знала, — наконец ответила она, подняв голову. — Знала, что ты вернёшься.
Парные мечи описали сияющую восьмёрку.