— Ну-ка, иди, иди сюда, фокус покажу! — весело позвал Илмарт.
Джей, однако, не выглядел слишком уж заинтересованным. Напротив, с осторожностью сделав пару шагов вперёд, он замер и настороженно заметил:
— В прошлый раз, когда вы мне фокус показывали, мастер, я всю мостовую спиной пропахал!
— Да нет, это другой фокус! — отмахнулся Илмарт, перехватывая меч поудобнее и становясь в эффектную стойку. На лице его читались азарт и предвкушение, и в голосе послышалось ощутимое нетерпение, когда он велел: — Давай-ка, атакуй!
Сделав ещё пару шагов вперёд, Джей начал было замахиваться, но на вершине замаха передумал, глядя на наставника с ещё большим подозрением, чем раньше:
— Вот в прошлый раз тоже всё так начиналось!
— Да не бойся ты!.. — рассмеялся Илмарт и приглашающе подвигал бровями вверх-вниз. — Давай же, ну!..
Тяжелым вздохом отметив принятие нелёгкой своей судьбы, Джей всё-таки атаковал — чтобы обнаружить, что неведомым образом отражённый удар направил силу его замаха на то, чтобы закрутить парня вокруг своей же оси. Фокус, и впрямь, вышел таким неожиданным, что Джей рассмеялся.
Столичная жизнь у Илмарта, определённо, задалась — хотя школу свою он пока так и не открыл, и его единственным учеником на данный момент был Джей. Но, во всяком случае, впервые за те годы, что он провёл в Анджелии, ему не пришлось искать «настоящую» работу — всё его свободное время жадно съедала картография.
В первые месяцы это было связано с тем, что требовалось сделать для столичного университета копии всех тех прекрасных карт, которые их команда уже делала для Кармидерского. Попутно возникали новые идеи и требования со стороны профессуры — направления в этих учебных заведениях несколько отличались, и в столице требовалось то, о чём в Кармидере и не слыхали.
Слава о диковинке быстро распространилась в столичном высшем свете; иметь у себя иллюстрированную карту сделалось модно, и Илмарта забросали таким количеством заказов, что ему в какой-то момент впервые в жизни показалось, что рисование карт может и надоесть.
К счастью, у него во всякий момент оставались доступны два способа отвлечься от карт: можно было заявиться к Тогнарам понянчить мелкого, а можно было выловить Джея на тренировку. Второе, правда, получалось не каждый раз.
Джей в столице очутился совершенно неожиданно для самого себя.
На самом деле, всё началось ещё в Кармидере, когда они с Дереком повадились пересекаться у Тогнаров чуть ли ни каждый вечер. Причины, по которым они не могли просто посещать друг друга, оставались благородному собранию неясны; почему-то оба они предпочитали пересекаться «ну вот прям совершенно случайно», и, поскольку единственным подходящим для такой «случайности» местом был дом Райтэна, то там эти встречи и происходили.
Некоторое время все вежливо делали вид, что ничего не замечают, но такое положение, конечно, не могло продолжаться вечно, если в дело был замешан Райтэн. С неделю понаблюдав за мучениями «случайно встретившихся», которым вечно не хватало для обсуждения очередной книги, незахваченной стопки бумаг, непроведённых расчётов, неопрошенных свидетелей и так далее — Райтэн, которому надоело бегать по просьбе друга то за бумагой, то за каким-то особым пером, то за справочником, наконец, прямо поинтересовался:
— Дер, вам не проще, что ли, это у тебя обсудить?
Тот ощутимо смутился и досадливо возразил:
— Но я ведь не могу отрывать Джея от работы!
Райтэн посмотрел на Дерека как на идиота. Тот нахмурился и отвернулся. Тогда Райтэн перевёл всё тот же «меня окружают идиоты!»-взгляд на Джея. Тот задрал подбородок и сделал вид, что рассматривает стену.
Вздохнув, Райтэн уставил взгляд куда-то между ними и тоном, в котором ощутимо слышалось: «Великое Пламя, пошли моим собеседникам хоть капельку мозгов!» — холодно и надменно уточнил:
— Господа, напомните мне, будьте так любезны, ту сакральную причину, по которой мы не можем попросту нанять господина Джей-Ниро работать на нас.
И Дерек, и Джей покраснели совершенно синхронно и мучительно.
Сакральной причины у них так и не нашлось, поэтому в тот же вечер Джей был торжественно принят на должность личного помощника Дерека.
Решение это благотворно сказалось как на самом Джее, которому явно интереснее было возиться с полюбившимися проектами, чем изображать из себя вышибалу, так и на проектах — с помощником они пошли вперёд куда как живее, и Дерек, наконец, снова стал высыпаться.
Так что в своё время Джей уехал в столицу вместе со всей честной компанией, и теперь умело сочетал бумажную работу с тренировками с Илмартом.
Именно в момент отработки «фокуса» их и застали Тогнар-старший и Этрэн, заявившиеся к Илмарту за картой Кеса.
— Вот это прекрасно! — не сдержавшись, воскликнул Этрэн, который впервые видел Илмарта в этом деле — до этого он был знаком только с его картами.
Тогнар же просто с некоторым недовольством порассматривал Джея, которого всё ещё полагал шпионом, — о тонкостях в перемене отношений в команде его никто не додумался проинформировать.
— Господин Дранкар, господин Тогнар! — утирая пот со лба, весело приветствовал своих постоянных и любимых клиентов Илмарт, жестом прося Джея свалить. Тот, на бегу поклонившись, отправился отлавливать Дерека, который, кажется, должен был находиться где-то в пути между портом и их домом на окраине города.
— Так вы, стало быть, сильны в боевых искусствах? — подойдя ближе, Этрэн дружелюбно кивнул на меч.
В молодости он был не прочь пофехтовать, но с годами его спина стала заявлять, что ей это дело не по нраву.
— Достаточно, — не стал скромничать Илмарт.
— Необычное сочетание, — несколько сухо вмешался в разговор Тогнар, у которого не было ни малейшего желания распыляться на светские реверансы. — Меч и картография! — и через этот ловкий переход бодро вывернул на интересную ему тему: — Илмарт, скажите, у вас карта Кеса найдётся?
— Разумеется, — не задумываясь, кивнул тот, — только, кажется, не слишком подробная, господин Тогнар.
— Можно взглянуть? — поинтересовался тот, и Илмарт любезно повёл заказчиков к себе.
Там пришлось немного повозиться в залежах его богатств, но карта Кеса, наконец, отыскалась. Тогнар и Этрэн сочли её подробность удовлетворительной для их нужд, и Илмарт обещался написать им экземпляр уже к завтрашнему вечеру — Кес не был таким уж большим островом, да и имеющаяся в распоряжении карта, в самом деле, не была такой уж подробной.
Правда, ради рисования пришлось внести коррективы в личные планы — Илмарт намеревался посвятить вечер помощи Олив с мелким Тогнаром — но постоянным клиентам он всегда старался сдавать заказы по возможности быстрее, конечно, не жертвуя при этом качеством карты.
Впрочем, вечером вырисовывание берегов Кеса было прервано собственно явлением Олив.
— Ма-ай, я у тебя посплю? — с порога зевнула она и, не дожидаясь разрешения, бухнулась на кровать, где, кажется, тут же и отрубилась.
Илмарт пожал плечами и вздохнул. Проблема невысыпаемости Олив весьма его беспокоила.
Все они — Райтэн, Дерек, сам Илмарт, приехавшая вслед за ними из Кармидера тётушка, и даже Джей, — охотно возились с ребёнком и старались выделить Олив побольше времени на отдых. Но там, дома, отдыха этого категорически не случалось: стоило малышу захныкать или, тем более, закричать, как Олив тут же просыпалась и рвалась разбираться, в чём там дело. В итоге, несмотря на все усилия друзей, ей редко удавалось проспать дольше четверти часа. Поэтому в конце концов они додумались выпихивать её спать к Илмарту — он один из них жил отдельно, по соседству с университетом, поскольку так ему было гораздо удобнее.
Тётушка, правда, пыталась воспротивиться этому решению, заявив, что сие есть крайне неприлично, на что раздражённая Олив в совершенно бесцеремонной манере заявила, что её и на супружеский-то долг едва хватает, какие, к рограм собачьим, ещё любовники! Пока тётушка хватала ртом воздух в поисках достойного ответа, не менее раздражённый сомнениями в его благонравии Илмарт заявил, что госпожа Тогнар, если уж ей так угодно, может сопровождать Олив в качестве дуэньи.
— Да мы вообще можем рокироваться, — примирительно постарался погасить конфликт Дерек. — Ил пусть с нами остаётся, а Тэн идёт с Олив.
В первый раз так и сделали.
Цель, определённо, не была достигнута: ни Райтэн, ни Олив совершенно не выспались, потому что, как неожиданно выяснилось, без прерываний на нужды ребёнка сил на отдание супружеского долга у обоих оказалось с избытком, а проценты по этому долгу за последние месяцы накапали нехилые.
На другой раз Олив отправили одну. Она благополучно проспала в доме Илмарта всю ночь — потому что разбудить её было некому — и вернулась пусть выспавшейся, но злой, как сто тысяч демонов. Скандал разразился знатный, досталось всем: мол, почему не разбудили, ребёнок всю ночь не мог нормально поспать без мамы, уж она бы справилась, да что ж это такое!..
Скандал, быть может, все бы и пережили, но мелкий без мамы и впрямь спать отказывался, так что в ту ночь намучились все, и повторять эксперимент никому не хотелось.
На третий раз Олив, в самом деле, сопровождала тётушка, вовремя разбудившая уставшую мать.
В общем, сегодня впервые сложилась та самая компрометирующая ситуация, из чего Илмарт предположил, что мелкий, видать, капризничал больше обычного, поэтому отправить кого-то сопровождать Олив не решились — все руки нужны были там.
«Нда, без неё они его не утолкают», — вздохнул Илмарт и постановил сам с собой, что разбудит подругу после того, как дорисует контуры острова.
Стоит ли говорить, что он едва ли когда вычерчивал контуры столь осторожно и вдумчиво?
Но, увы, как ни растягивай — всё рано или поздно закончится, и контуры, прекрасные, чёткие и аккуратные, были нанесены на пергамент и даже местами обведены.
К этому моменту на город уже спускалась ночь. Олив проспала всего пару часов.
Присев возле кровати на корточки, Илмарт осторожно погладил её по руке и позвал:
— Олливи!..
Та, досадливо скривившись, пробормотала со смесью обиды и отчаяния: «Ну пожалуйста, ещё немножко!» — и повернулась на бок, спиной к нему, пряча голову под одеяло.
Часто заморгав от накрывшей его с головой жалости и нежности, Илмарт осознал, что мужества добудиться Олив у него сегодня не хватит.
Тихо, стараясь не шуметь — хоть её сейчас вряд ли разбудил бы и сильный грохот — он прибрал свои инструменты, погасил свет и отправился к Тогнарам.
Их дом на окраине столицы был гораздо скромнее кармидерского, но вполне комфортен для того, чтобы там разместились и все четверо Тогнаров, и Дерек с Джеем.
В гостиной на первом этаже Илмарт обнаружил сонное царство: тётушка дремала в одном кресле, Райтэн — в другом, а на диванчике Джей, явно пытаясь что-то читать, отчаянно клевал носом над книгой.
Райтэн, впрочем, на скрип половиц тут же проснулся; узнав визитёра, зевнул и ввёл в курс дела:
— Его там Дер уталкивает.
Дерек, в самом деле, среди них был абсолютным рекордсменом: при удачном стечении обстоятельств у него удавалось отвлечь ребёнка от факта отсутствия мамы даже и на полчаса.
Кивнув, Илмарт сел на свободный край диванчика и предложил:
— Шёл бы ты к ней, а то там дверь не закрыта.
Он снимал комнаты с отдельным входом; выходя, он не мог закрыть их внутренним замком, а, если бы закрыл внешним, — после не смогла бы выйти Олив.
Райтэн, судя по выражению лица, хотел высказаться по поводу мозгов тех растяп, которые не закрывают двери, но вместо этого зевнул ещё раз, махнул рукой, встал, сказал: «Спасибо!» — и, в самом деле, выдвинулся к жене.
Минут через пятнадцать со второго этажа тихо спустился Дерек. Обнаружив перестановки в гостиной, слабо улыбнулся.
— Спать отправил? Ну, слава Богу! — и рухнул в оставленное Райтэном кресло.
Илмарт с минуту поразглядывал его осунувшееся лицо и вынес естественное предложение:
— Ты бы тоже шёл спать, я пригляну.
Дерек зевнул в кулак и покачал головой:
— Не, у него зубы. Чуть приутихли, но это ненадолго.
Оба они с сомнением поглядели на тётушку, которая так и не проснулась от их разговора. Она планировала посидеть с малышом до возвращения Олив, но, раз уж Олив удалось устроить спать надолго, то тётушку тоже было бы неплохо определить в кровать.
В конце концов, они растолкали по спальням и тётушку, и Джея — и тут как раз снова заплакал мелкий. Дерек поспешил в спальню и взял его на руки — что представляло уже некоторые проблемы, потому что ребёнок был уже и крупным, и тяжёлым, — и принялся успокаивать и укачивать. Эффекта это не возымело; плач становился всё более безутешным и громким. Тогда, бросив утешения, Дерек запел какую-то тоскливую и заунывную даркийскую балладу.
Вякнув ещё пару раз, малыш начал прислушиваться.
Почему-то именно даркийские баллады оказывали на него самый благотворный эффект — то ли своей заунывностью, то ли тембром голоса Дерека. Все его «няньки», так или иначе, пели ему часто — хотя лучше всего это получалось у Олив и Илмарта, а вот Дерек, собственно, не очень-то умел петь, и, по совести говоря, совсем не попадал в полагающиеся балладе ноты. Но он, видимо, совершенно не чувствуя музыкального ритма, умудрялся при этом попадать в настроение ребёнка, ориентируясь то ли на его лепет и плач, то ли на движения, то ли на дыхание — он сам бы не мог объяснить, как, но он подстраивал мелодию под малыша, и это давало свои положительные плоды.
Понаблюдав картину успокаивания — впрочем, в комнате было ужасно темно, её освещал лишь слабый свет луны из окна, — Илмарт на паузе между куплетами заинтересованно спросил:
— Это ведь даркийский, да?
Он, конечно, не мог видеть, но даже по голосу разобрал, что Дерек покраснел — у него почему-то весьма менялся тон в такие моменты — когда он ответил:
— Да, — и быстро, словно оправдываясь, добавил: — Они мелодичные.
— Красивый язык, — непринуждённо отметил Илмарт, складывая на груди руки.
В его голове версия «анжелец, одно время бывший разведчиком в Ньоне» стремительно сменилась на «даркиец, сбежавший в Анджелию после какой-то неприятной передряги в Ньоне».