Пережитое напряжение отдавалось в теле дрожью. С минуту Дерек сидел посреди переулка, пытаясь справиться с собой и со страхом, который задним числом обрушился на него во всю мощь. Собственно в момент происшествия испугаться он не успел — от первого удара до потери сознания прошло меньше минуты. Теперь же унять захватившую всё тело дрожь казалось решительно невозможным: столь остро беззащитным он не чувствовал себя… да, наверно, с того самого марианского набега на его посёлок.
Наличие за пазухой припрятанного ножа тоже не слишком обнадёживало — в тот момент, когда он был нужен, Дерек о нём попросту забыл. Да и чем может помочь нож, когда ты не очень-то хорошо им пользуешься, а против тебя выступает превосходящий в силе марианец — а марианцы, как известно, даже спят с кинжалом в руке и чувствуют его как продолжение собственного тела.
Спрятав лицо в ладонях, Дерек досадливо поморщился: судя по резкой боли, полученный удар в скулу оставил последствия. Осторожно ощупав языком зубы, он сделал вывод, что, во всяком случае, здесь ему повезло. Попробовал подвигать челюстью — было больно, но, кажется, обошлось без вывиха. Впрочем, он не очень хорошо разбирался в такого рода вещах, поэтому первым делом решил добрести до дома — оценить степень полученных повреждений в зеркале.
Пока брёл — спина ощутимо ныла от недавнего резкого знакомства с забором — настроение падало всё ниже и ниже: ситуация начинала казаться всё более и более паршивой. Дерек привык воспринимать Брейлин как свой город и безопасную территорию — осознать, что в этом городе есть враг, который агрессивно настроен персонально к тебе, было паршиво. Ещё паршивее были причины такой вражды: Дерек весьма дорожил отношениями с Лэнь, но раньше совершенно не задумывался, что характер этих отношений может быть понят неправильно. Теперь же в голову его закралась неприятная и тревожная мысль, что, возможно, и другие воспринимают его дружбу как ухаживания и ждут дальнейших логичных шагов.
Добравшись домой, Дерек поразглядывал свою физиономию и пришёл к выводу, что скула, конечно, опухла, но, кажется, не критично. Идти к лекарю ему категорически не хотелось, так что он, подумав, сменил рубашку и отправился в карьер, к Райтэну.
Тот, с порога оценив наличие повреждений, присвистнул:
— Это кто тебя так? А ну-ка, встань вот так, — осторожно повернул его к свету и принялся хмуро разглядывать: — Так, рот открой пошире, потом закрой. Больно?
— Да, — хрипло подтвердил Дерек, выполняя указания.
Райтэн скептически смерил друга взглядом, недовольно дёрнул уголком рта, слегка нажал куда-то в районе шеи, потом выше:
— А тут? Тут?
— Ай, — наконец, дёрнулся Дерек, когда нажим пришёлся по больному месту.
— Банальный ушиб, — через губу презрительно резюмировал Райтэн.
Взгляд его был недовольным до такой степени, будто он был уверен, что ушиб этот Дерек получил только в результате какой-то фееричной глупости, демонстрирующей полное отсутствие мозгов.
— Подрался в переулке, — подтвердил тот эту версию.
Возведя глаза к потолку, Райтэн сложил руки на груди и выразил мимикой крайнюю степень недовольства. Решив, однако, что и эта степень недостаточна, вербализовал:
— Я тебе говорил не ходить по переулкам?
Дерек упрямо дёрнул головой, поморщившись от стрельнувшей в скуле от резкого движения боли.
— Идиотизм всегда бывает наказан, — чопорно и нравоучительно изрёк Райтэн.
Дерек хотел было скривиться, но боль не позволила.
На следующие полчаса они погрузились в работу, однако мысли Дерека упрямо текли в другом направлении и, наконец, не выдержав, он спросил:
— Тэн, а ты как думаешь… — говорить оказалось хоть больно, но терпимо. — Лэнь в меня влюблена, что ли?
Отложив бумагу, которой занимался, Райтэн поднял удивлённый взгляд, поразглядывал друга и сделал проницательный вывод:
— Это что, тебя Войтэн так отделал, что ли?
Дерек нахмурился. По лицу поняв, что не угадал, Райтэн вопросительно выгнул бровь и язвительно отметил:
— Ну, вряд ли господин Кэриар опустится до банального мордобоя, значит, остаётся тайный поклонник, так?
Дерек слегка скривился, что подтвердило эту версию.
Выразив лицом самодовольство собственным умом, Райтэн через губу соизволил, наконец, ответить на первичный вопрос:
— Да. Влюблена.
Дерек тоскливо вздохнул и обнаружил, что глубоко вздыхать тоже больно.
Чётко сформулировать своё отношение к Лэнь он, наверное, не смог бы. Она ему, определённо, нравилась — с нею было интересно и легко говорить. А ещё она напоминала ему Эсну, особенно со спины: схожее телосложение и, конечно, пышные волосы золотистого оттенка. Лицо, правда, было совсем другим, и голос тоже, а главное — другими были характер, взгляды на жизнь, восприятие мира.
Ему казалось, что он уже давно оставил своё ньонское прошлое позади, но, всякий раз, как он обнимал Лэнь и утыкался носом в её золотые волосы, он невольно вспоминал другие объятья и другие волосы — и испытывал диссонанс от не того запаха, не того голоса и не тех отношений.
Очевидно, Дерек невольно переносил на Лэнь те старые, так и не прожитые чувства к Эсне, которые он упорно подавлял и прятал по чердакам подсознания, сам себя ловил на этом переносе, злился и обесценивал саму Лэнь, раз за разом остро напоминая себе, что она не Эсна.
Для него она была настолько «не Эсной», что не была собственно «Лэнь».
Заметив по лицу друга, что тот ушёл в совсем уж тоскливые дебри размышлений, Райтэн небрежно переспросил, пытаясь разобраться в сути проблемы:
— Она же тебе нравится?
Без особого энтузиазма Дерек кивнул, затем передумал, покачал головой, и попытался как-то выразить то, что сам толком не понимал:
— Нравится… но не так.
Они помолчали, после чего последовало новое уточнение:
— То есть, не настолько нравится, чтобы жениться?
С облегчением Дерек кивнул: такая формулировка более или менее соответствовала его чувствам.
Присвистнув, Райтэн поразглядывал потолок и вынес вердикт:
— Ну что ж, в своё время бежать тебе придётся быстро и далеко, потому что у господина Кэриара руки весьма длинные и связи более чем обширные.
— Зачем бежать? — не понял Дерек, который был не очень-то искушён в вопросах взаимоотношений с девушками.
Взгляд Райтэна явно свидетельствовал, что он в очередной раз сетует по поводу проблем друга с мозгами. Из некоторых соображений тактичности в этот раз он ограничился внутренним монологом — который, впрочем, считывался с его мимики, — после которого расшифровал:
— Она в тебя влюблена по уши. Тебе она нравится. Значит — что? — не добившись понимания таким, казалось бы, прямым намёком, Райтэн закатил глаза и пояснил: — Значит, рано или поздно вы переспите, дурень. И, поскольку нравится она тебе не настолько, чтобы жениться, у тебя возникнут проблемы с её отцом.
Дерек глупо заморгал и переспросил:
— И что мне делать?
Смерив его досадливым взглядом, Райтэн тоном «само собой разумеется» перечислил:
— Либо созреваешь на брак, либо готовишься к бегству, либо перестаёшь дурить девчонке голову.
Тут уж Дерек оскорбился и вскочил — правда, тут же поморщившись от стрельнувшей в спине боли.
— Я не дурю ей голову! — горячо, но хрипло возразил он.
— Да-да, — не впечатлился Райтэн. — Оно и видно.
Чувствуя глубокую растерянность, Дерек сел на место. Он никогда не рассматривал своё поведение касательно Лэнь в таком контексте, и ему впервые пришла в голову мысль, что, возможно, девушка — да ещё и влюблённая, как выяснилось! — понимает его совсем не так.
— Но я же ничего такого не делал!.. — обиженно буркнул он, защищаясь.
Натолкнулся на полный скепсиса взгляд.
— В самом деле есть необходимость, — вкрадчиво поинтересовался Райтэн, — озвучивать весь список этого «ничего такого»?
Плечи Дерека поникли. В голове его этот список выстроился сам собой.
Между тем, закончив с каким-то бумагами, Райтэн встал и деловито уточнил:
— Я в порт.
— Я здесь поработаю, — отозвался Дерек.
Работать после ухода друга, впрочем, у него не очень-то получилось. В голове так и сяк вертелась ситуация, которая чем дальше, тем мрачнее выглядела. Чем больше Дерек размышлял в направлении, можно ли было принять его слова и поступки за ухаживания, тем отчётливее понимал, что да, вполне можно. Он снова и снова вызывал в памяти те или иные эпизоды — и мрачнел всё сильнее, в первую очередь от того, что совершенно не видел для себя дальнейшего выхода. Ему начало казаться, что после того, как он столь рьяно подпитал надежды Лэнь своим поведением, у него не может быть иного выхода, кроме как сделать ей предложение — и от того, что он полагал теперь себя обязанным на ней жениться, она стала видеться ему во всё более неприятном свете. Это внутреннее насилие, которое он совершал над самим собой, незамедлительно вылилось в агрессию — теперь уже по отношению к девушке, потому что на следующем витке своих размышлений Дерек стал видеть ситуацию уже так, будто бы это она заставляет его на себе жениться.
Немудрено, что с такими настроениями он на другой день и не подумал явиться на обед пробовать варенье — внутри себя он бурчал на то, что Лэнь нарочно заманивала его в такие ситуации, компрометируя их перед своими родителями и ставя его в такое положение, где он вроде как выступает официальным ухажёром, хотя он-то ничего подобного вовсе и не имел в виду.
Нарушать своё слово было не в привычках Дерека, а он, к тому же, даже не предупредил, что не явится, и Лэнь, естественно, крайне встревожилась и, не дождавшись, отправилась на поиски сама — даже страшный мост её не остановил.
Дерек нашёлся дома, и, поскольку раскрашенная синяком часть его лица красноречиво свидетельствовала о вчерашних приключениях, Лэнь с первого же взгляда вообразила, что дело, конечно, в полученной травме.
— Ох! Как это ты так? — бросая на него беспокойные взволнованные взгляды, спросила она.
— С чердака навернулся, — ляпнул Дерек прежде, чем обдумать ответ.
— Ох! — Лэнь прижала кулачок ко рту. Глаза её светились искренним волнением и сопереживанием. Она не очень разбиралась в видах травм и, конечно, легко поверила, что дело в неудачном падении.
Последовала неловкая пауза. Дерек отчётливо понимал, что опять увязает в отношениях, которые выглядят со стороны весьма недвусмысленно. Ему пришла в голову мысль, что самым правильным было бы сказать что-нибудь злое и поссориться с Лэнь; но у него, определённо, не хватало мужества на столь радикальный и грубый поступок.
«С другой стороны, — размышлял Дерек, — если я не прогоню её сейчас, это будет значить, что я одобряю, чтобы она приходила ко мне одна. И, как ни неприятно признавать правоту Тэна, дело рано или поздно зайдёт слишком далеко — и останется только жениться».
Пауза затягивалась. Лэнь отчётливо начала чувствовать себя неловко — чужой и холодный взгляд Дерека заставлял её тревожиться. Он, в свою очередь, пытался придумать какую-нибудь гадость, но с каждой уходящей секундой чувствовал в себе всё меньше решимости эту гадость произнести.
— Я… не вовремя? — наконец, догадалась Лэнь, осторожно и робко пытаясь заглянуть ему в глаза.
«Либо целуй и женись, — озвучил сам себе Дерек внутри своей головы, — либо закрывай дверь и заканчивай со всем этим».
Увы, ни на один из этих вариантов он так и не созрел, и в итоге продолжил именно то, что сам с собой постановил прекратить незамедлительно — линию задуривания девичьей головы.
— Нет, конечно, нет, — сморгнув, заверил он и открыл дверь пошире, приглашая войти. — Чаю?
— Да, спасибо! — незамедлительно просияла улыбкой Лэнь, впархивая внутрь. — Кстати, — обернулась она уже от стола с лукавыми смешинками во взгляде и голосе, — я тебе своё варенье принесла!
Дерек сквозь боль улыбнулся и отправился разводить огонь, чтобы вскипятить воду.