С выяснением, в чём же всё-таки смысл его жизни, у Дерека как-то не сложилось. Выйдя из своего мрачного состояния — чему здорово способствовало осознание, что Тэн никак не считает, будто бы его подвели, — он незамедлительно перешёл в привычный деятельный режим: носился по торговым делам, искал возможных партнёров на закупку угля, помогал с переводом того даркийского труда, пособирал по справочникам информацию для карт Илмарта, вызвался помочь тётушке Райтэна с разработкой новой теплицы, рассортировал часть бумаг в историческом архиве университета…
За всей этой привычной суетой к нему вернулось хорошее настроение. Он чувствовал себя при деле, и потому был вполне доволен, и теперь даже с некоторым недоумением вспоминал период, когда ему всё казалось таким беспросветным.
Что смыслу грустить, если можно — вот! — переводить старую даркийскую балладу на анжельский!
Хотя, по совести сказать, балладу ему было переводить не так интересно, как парфюмерный трактат, но, почему бы и не помочь Магрэнь? Тем более, что помощь такого рода незамедлительно вписывалась в общий счёт райтэн-магрэньских торговых отношений.
Баллада ей понадобилась затем, чтобы с её помощью привлечь внимание к некоторым даркийским духам — поэтому мало было перевести, требовалось ещё и добавить упоминания ароматов.
— Что значит — ничем не пахнет! — возмущалась Магрэнь, обрабатывая получаемый перевод. — Ты сказал, он ей волосы поцеловал!
Дерек хмыкнул и ещё раз перечитал даркийский оригинал:
— «…И, нежный локон волос её тронув ладонью, губами прижался к нему на прощанье и вышел», — подтвердил он, постаравшись передать текст как можно точнее.
Посмотрев на него недовольно, Магрэнь покусала кончик пера, смешно поморщилась и переиначила:
— «…И, нежный локон волос её, пахнувших свежей фиалкой, он тронул ладонью…»
Ещё один выразительный взгляд на Дерека буквально кричал: «Видишь, как надо?»
Тут же она и взялась записывать придуманное — рука с пером так и порхала над листком бумаги, выводя чёткие стройные буквы. Длинные чёрные рукава её платья были скреплены чуть ниже локтей пряжками, после которых ткань расходилась в стороны, обнажая тыльную сторону запястий, которые на этом угольном фоне казались неестественно-белыми.
— Свежая фиалка? — скептически поинтересовался Дерек, следя за появлением новых строк и тем, как от письма дёргается на запястье тоненькая мышца.
— Отличный аромат! — изящно взмахнула Магрэнь рукой, заодно отбрасывая мешавшуюся прядь волос. — Ассоциируется с чистотой и простодушием, как раз для Лерии!
Дерек не стал спорить — в ароматических ассоциациях он, совершенно точно, силён не был, — и продолжил перевод.
В балладе храбрый герой, простившись с благоухающей фиалками возлюбленной, отправился совершать подвиги. Вскоре на пути его попалась болотная ведьма, и Магрэнь аж подскочила от желания непременно придумать для неё что-нибудь особое.
— Но ведьма же отрицательный персонаж? — удивлённо переспросил Дерек, не понимая, кто станет покупать духи, которые напоминают злую колдунью.
Магрэнь смерила его таким взглядом, который ясно говорил, что ей известно что-то простое и очевидное, чего её собеседник по каким-то причинам не знает, и теперь она думает, стоит ли его этим знанием награждать — или обойдётся.
— Готова спорить, — наконец, со вздохом сказала она, — что в этой балладе ведьма окажется единственной умной женщиной. Не всем же быть наивными деточками, как Лерия! — покивала она своим мыслям. — Мы её чуть украсим, чуть расширим её роль и… да! — во взгляде её загорелись огоньки. — Конечно же, дягиль!
С лукавой смешинкой она обожгла его весёлым взглядом, после чего кокетливо наклонила голову от него, подставляя шею:
— Попробуй! — предложила она.
Дерек послушно наклонился и понюхал. Пахло, действительно, очень приятно — видимо, Магрэнь уже перестала соблюдать свой траур, — да и сама шея, признаться, была весьма хороша. У нынешнего платья из мягкого шёлка был широкий, но неглубокий вырез. Он открывал верхнюю часть плеч, но почти ничего ниже: мягкая складка полностью закрывала даже ключицы.
Заметив, что слишком много внимания уделяет платью и коже собеседницы, Дерек сморгнул, отодвинулся и несколько сухо заметил:
— Для ведьмы слишком приятный аромат, как по мне.
— Сочту за комплимент! — серебристо рассмеялась Магрэнь, наклоняясь и записывая пришедшую ей в голову строчку про дягиль. От наклона складка на груди чуть отошла от тела, слегка приоткрывая ключицы.
С усилием отведя взгляд, Дерек нахмурился.
Магрэнь, безусловно, была хороша и явно умела подать себя; но он, решительно, не понимал, почему сегодня её красота сделалась так остро заметной. Он ведь отметил её привлекательность и в первую встречу — но ни тогда, ни во вторую не отвлекался на всякие там шеи и запястья!
Сморгнув, Дерек ещё раз присмотрелся к пресловутому запястью и сделал вывод, что положение, в котором она держит руку, не совсем естественно. Максимально непринуждённо отзеркалив её позу — она не заметила, увлекшись дополнением текста баллады — он обнаружил, что да, она не очень удобно выворачивает левую руку, но именно в этой неудобной позиции особенно красиво обнажается тыльная стороны запястья. С некоторым недоверчивым возмущением Дерек отметил, что так даже его собственные руки выглядят весьма изящно — чего он точно от них не ожидал.
С недовольным хмыком взявшись за книгу, Дерек углубился в текст, пытаясь параллельно вспомнить, так ли Магрэнь держала руки в их прежние встречи — но память отказалась ему что-то выдавать на этот счёт.
Он почти уже убедил себя, что ему мерещатся заговоры на ровном месте, но потом ему пришла в голову мысль, что прежние её платья были довольно строгими и сдержанными.
«Возможно, это как раз вопрос траура?» — задумался Дерек так глубоко, что забыл продолжить перевод.
В это время Магрэнь уже справилась со своей импровизацией — которая должна была превратить страшную ведьму в куда как более приятного персонажа — и бросила любопытный взгляд на Дерека. Тот замер над книгой, уставив взор куда-то в пространство. Хмыкнув, она помахала перед ним рукой и с ласково-укоризненным: «Дерри!» — аккуратно опустила ладонь ему на щёку, поворачивая его голову к себе.
Пальцы её нежно пробежались от скулы вниз, пригладили бороду и, скользнув едва слышно по шее, опустились на локоть лежащей на столе руки.
Дерек поймал её взгляд и слегка нахмурился.
«Может, она себя со всеми так ведёт, просто не с первых встреч?» — выдвинул предположение он, вглядываясь в её ясное спокойное лицо, на котором живым светом горели искрящиеся выразительные глаза.
Должно быть, он молчал слишком долго, потому что искорки в её взгляде чуть поутихли, и она отняла руку, как-то беспомощно провела ею по своим волосам и задержала в районе собственной шеи — опять демонстративно тыльной стороной запястья наружу. На лице её ощутимо читался вопрос, сдобренный некоторой тревогой: «Что-то не так?»
«Да даже если она и со всеми так заигрывает — какая разница?» — решил, наконец, внутри себя дилемму Дерек и таки озвучил результат своих размышлений:
— Рэнь, мы либо работаем, либо ты оттачиваешь на мне свои женские чары, но не одновременно, договорились?
На секунду она замерла, на ходу перестраивая стратегию. Ей думалось, он вполне светский кавалер, который умеет во все эти игры с умолчаниями и двойными смыслами, и она ожидала неспешный изысканный флирт, а никак не прямой разговор. «Вот, значит, как?» — мелькнуло у неё в голове. Она рассмеялась — вполне искренне — и переспросила, своим вопросом отдавая ему сомнительную честь выпутываться из неловкой ситуации, в которую их поставила его прямота:
— Женские чары?
Хмыкнув, Дерек спародировал жест, которым она поправляла волосы — получилось очень похоже — и обозначил:
— Вот это вот всё.
Мгновенно сориентировавшись, как использовать его ответ к своей выгоде, она смущённо улыбнулась, неопределенно повела плечами и «призналась»:
— Надо же! Ты первый, кто заметил!
Он, однако, оказался умнее, чем она полагала по этому его негласному отказу от обычного светского флирта. Смерив её скептическим взглядом, он выразил ей своё недоверие:
— Ты мне льстишь? Не думаю, что тебя окружают одни сплошные идиоты!.. впрочем, — перебил он сам себя, кивая в такт мысли, — полагаю, остальные просто были более тактичны и не заявляли о таких вещах вслух.
«Ах, значит, мы настолько умные, да?» — с досадой подумала Магрэнь. Ей было крайне неприятно, что она промахнулась с оценкой собеседника.
— Возможно, — сухо согласилась с ним она и снова склонилась к своим записям — платье удивительным образом и не подумало отходить от тела в районе декольте — и после фыркнула недовольно: — Мои чары его не устраивают, видите ли!
— Отвлекают, — поправил Дерек, возвращаясь глазами к балладе.
Однако заняться делом ему не удалось. Магрэнь хмыкнула и заявила:
— Ну, раз уж ты был так любезен, что предложил альтернативу, то я, пожалуй, предпочту оттачивать свои чары!
— Зачем? — с искренним удивлением повернулся он к ней.
Она неопределённо повела плечом — шея красиво заиграла от этого жеста.
Дело в том, что пару дней поизучав вопрос с татуировками, Магрэнь запуталась ещё сильнее. На либерийские было точно не похоже — они представляли из себя магические письмена, а не рисунки, да и наносились немного другим способом. С ньонскими тоже было неясно: они почти всегда имели важное ритуальное значение, и тоже наносились не единым художественным рисунком, а отдельными элементами. Элементы эти, обычно простые, в итоге отличались по интенсивности — ведь между их нанесением порою проходили годы!
По всему получалось, что такие татуировки, как у Дерека, могли нанести только в Джотанде, — больше нигде не требовались мастера, способные создавать настоящие картины, а не просто узоры, буквы и знаки. И здесь у Магрэнь опять ничего не сходилось, поэтому она решила, что было бы неплохо рассмотреть картинку поближе и детальнее.
Её живой ум мог придумать десяток способов заставить мужчину обнажить верхнюю часть тела, но она решила не усложнять простую, в общем-то, задачу, — и без затей Дерека соблазнить. При таком варианте можно было бы не только посмотреть, но и пощупать, что являлось явным преимуществом.
Соблазнять Магрэнь умела и любила; но просто дерековское «Зачем?» опять смешало ей все стратегические наработки. Для воспитанного джентльмена он был слишком прямолинеен, для грубоватого обывателя — слишком вежлив и отстранён. По всему выходило, что тут заготовками не отделаешься, тут нужно индивидуальный подход искать!
Вызов такого рода вызвал в Магрэнь закономерный азарт. Ей сделалось действительно интересно, что скрывается за манерой Дерека и каков он в качестве любовника.
Решив спровоцировать его на то, чтобы он сам выбрал стратегию, она не стала ничего говорить: мило улыбнулась и таинственно промолчала, пряча взгляд за ресницами и оставляя собеседника самому искать ответы на свои вопросы.
Дерек, впрочем, не спешил принимать отданную ему инициативу. Он просто продолжал спокойно смотреть на неё в ожидании ответа, не выказывая ни малейшей неловкости по поводу затянувшейся паузы.
Магрэнь досадливо вздохнула и демонстративно вернулась к своим листочкам, поправляя там какую-то не слишком удачную строчку.
Дерек с философским видом пожал плечами и продолжил переводить.
С полчаса они работали, впрочем, не так успешно, как раньше, потому что мысли Дерека находились в некотором смятении. Ему в его жизни никогда не приходилось флиртовать, поэтому он совершенно не понимал, зачем Магрэнь понадобились все эти заходы и чего она ими пытается добиться. Он же и так ей помогает? Зачем пытаться его очаровать?
Мысль о том, что его пытаются соблазнить, в голову Дерека даже не забрела. Он всегда казался себе лицом слишком незначительным, чтобы заинтересовать женщину; и даже ситуация с Лэнь не добавила ему тут очков уверенности в себе — он полагал, что Лэнь по юности соблазнилась первым же встречным, который проявил к ней живое участие.
Так что единственное объяснение, которое он нашёл поведению Магрэнь, состояло в том, что ей чего-то от него нужно, и она пытается очаровать его, чтобы он это для неё сделал.
Дереку нравилась Магрэнь: с ней было интересно разговаривать, она обнаруживала глубокий ум, умела слушать и понимать, сияла яркими живыми эмоциями… В общем, он был и так готов ей помочь, без всяких ухищрений с её стороны. Поэтому, в конце концов, он оторвался от перевода и честно заявил:
— Не понимаю всех этих игр. Почему бы тебе просто не сказать прямо, что тебе от меня нужно?
Бросив на него лукавый взгляд, она отложила перо и тут же включилась в игру.
— Дерри! — с весёлой укоризной воскликнула она, изящно подпирая подбородок ладошкой. — Ты правда не знаешь, для чего женщины соблазняют мужчин? — голос её искрился лукавой улыбкой.
Дерек замер, глупо моргая. В его картину мира никак не вписывалась женщина — да ещё такая умная, состоявшаяся, изысканная и красивая! — которая просто надумала его соблазнить, потому что он интересует её как мужчина.
Магрэнь наблюдала за его ошеломлением с искренним и глубоким удовольствием: она не ожидала, что его будет так легко смутить.
— Как! — мягко и удивлённо воскликнула она, наслаждаясь чувством власти над ним, а затем с деланным участием в голосе уточнила: — Дерри, ты и вправду девственник?
Дерек, однако, к тому времени «разгадал» её игру. Поскольку он ни на грош не поверил, что действительно её интересует, он нашёл иное объяснение её действиям. «Должно быть, они с Тэном были любовниками, но расстались некрасиво! — предположил он, делая выводы из того, что увидел в их прошлой встрече. — И теперь она хочет задеть его через связь со мной!»
Теперь, когда у него в голове всё срослось, смущение покинуло его, и он, посмотрев на неё недовольно и строго, ответил:
— Вопрос такого рода, на какой, как ни ответь, выставишь себя дураком. Ты уверена, — с участливой заботой в голосе переспросил он, — что выбрала правильный способ соблазнения?
То, как резко он взял себя в руки и перешёл в атаку, весьма дезориентировало Магрэнь. Ей и в голову не могла прийти мысль, что он подозревает в её действиях интригу против Райтэна, и она списала его охлаждение на недовольство её подначкой.
Слегка прикусив губу, она стрельнула в него взглядом любопытным и весёлым, и лёгким тоном уточнила:
— А какой способ соблазнения предпочёл бы ты?
Дерек сморгнул, отвёл глаза и замялся.
— По правде сказать, — подумав, отметил он, — я не очень-то понимаю, что тебе ответить. Меня, кажется, впервые пытаются соблазнить.
Смерив его взглядом более чем скептическим, она раздражённо постучала пером по столу и вернула ему его интонацию:
— Ты мне льстишь? Нипочём не поверю, что тебя окружали исключительно идиотки!
С её точки зрения, Дерек был вполне интересным мужчиной, которого, определённо, имеет смысл соблазнять.
Получив претензию такого рода, Дерек честно задумался и уточнил:
— Нет, девицы определённого свойства, конечно, пытались, но это ведь не то же!
Наивная простота, с которой это было сказано, рассмешила Магрэнь.
— Ну, сочту за комплимент! — отсмеявшись, заметила она. — По крайней мере, в твоих глазах я не похожа на… девицу определённого свойства, что не может не радовать!
Дерек отчаянно смутился, осознав, что невольно сравнил действия собеседницы с поведением продажных женщин; в пользу Магрэнь, конечно, но даже сам факт такого сравнения явно попахивает оскорбительной грубостью.
— Прости, — незамедлительно повинился он. — Я не имел в виду…
— Как! — перебила она его весело, приподнимая брови в удивлении. — Всё-таки похожа?.. — и с большим удовольствием рассмеялась его очевидному смущению, радуясь, что снова вернула себе контроль над диалогом.
Дерек досадливо поморщился. Ему, напротив, было совершенно не по душе то, в какие дебри они ушли. Ему, к тому же, казалось, что Магрэнь насмехается над ним, и это было особенно неприятно.
— Рэнь, — попытался вернуть он её к серьёзному разговору, — давай к делу. Чего тебе от меня надо?
— Не любишь провокации? — хмыкнув, выгнула бровку она.
— Не люблю манипуляции, — сухо парировал он, вставая и приводя в порядок свои бумаги и собираясь уйти до того, как попадёт в какую-нибудь крайне неловкую ситуацию.
Заметив его намерение, Магрэнь почувствовала себя озадаченной. Ей казалось, что контакт с ним налажен, и флирт их вот-вот перейдёт в разряд «горячо, совсем горячо!» Она даже предположить не могла, что он расценит её слова и действия как насмешку: он был красивым зрелым мужчиной, безумно обаятельным, ярко эмоциональным и умным, и даже предположить было невозможно, что в вопросах любви он совершенно не искушён.
Отложив своё недоумение на потом, Магрэнь поспешила хоть как-то его задержать. Решив на время принять его правила и согласиться с вариантом «я так веду себя, потому что мне что-то от тебя надо», она раскрыла карты:
— Я просто хотела посмотреть на твои татуировки.
Он замер, нахмурился, отложил лист, повернулся к ней, смерил её скептическим взглядом — версия ему показалась слабенькой — и вежливо ответил:
— Я набивал их не для того, чтобы потом демонстрировать восхищённым барышням.
У неё вырвался лёгкий смешок — должно быть, представила себя в роли восхищённой барышни, — после чего она уточнила, глядя на него снизу вверх:
— А для чего?
Слегка наклонив голову набок, он бросил на неё выразительный взгляд.
Она выдержала этот взгляд с улыбкой, затем встала, оперлась руками на стол за своей спиной и принялась живо рассказывать о своих изысканиях и выводах.
По мере её рассказа удивление Дерека всё росло, и, когда она, наконец, озвучила вывод, что татуировки точно джотандские, но непонятно, по какому поводу нанесены, он с дружелюбной подначкой в голосе отметил:
— Судя по тому, как долго ты об этом думала, на пути соблазнения я нежданно продвинулся куда как дальше тебя!
Легко рассмеявшись от удовольствия, что контакт всё-таки снова налажен, она согласилась:
— Думаю о тебе целыми днями, и даже ночей не сплю!
В этот раз его действительно позабавил такой ответ — возможно, потому что он склонился к версии, что интриги против Райтэна тут не причём. Поэтому он вполне дружелюбно заверил:
— Поверь, это скучная история, и тебя она, к тому же, никак не касается. Они джотандские, да, — подтвердил он, — и просто так сложилось.
После чего распрощался и ушёл.
Оставив Магрэнь ещё более заинтригованной и несколько раздражённой.