Если бы ректора спросили, что значит управлять Кармидерским университетом, он бы привёл красочную и совершенно сюрреалистическую аналогию.
Он бы сказал, что чувствует себя волшебником, у которого есть огромный-преогромный котёл, в котором варится могучее-премогучее экспериментальное зелье. И в совершенно непредсказуемом порядке это зелье материализует крайне разнообразные объекты, которые ему, волшебнику, надо из этого варева вылавливать шумовкой и пристраивать к делу. И если порой он таким образом достаёт что-то вполне понятное и простое — добротную пару сапог, например, или горшок с цветком, — то зачастую даже просто идентифицировать добычу оказывается непросто. Или же добыча эта может оказаться розовым слоном в зелёных бородавках. Которого тоже нужно куда-то пристроить.
И, как будто бы было мало этой беды, от волшебника ещё требуется постоянно подсыпать в своё зелье какие-то ингредиенты! И добро, если это что-то тоже вполне логичное и понятное — например, отвар лекарственной травы или крысиный хвост. Но иногда у бедолаги-волшебника на руках оказывается только рваная перчатка или вообще какой-нибудь яд. А никуда не денешься, нужно кидать!
Котлом в этой аналогии выступал сам университет, зельем — учебный процесс, ингредиентами — люди, учебные пособия и материалы, а странными всплывающими наружу объектами — результаты и последствия учебной деятельности.
Всё было бы логично и хорошо, если бы можно было просто взять приятного во всех отношениях юношу, определить его заниматься химией и получить через несколько лет отличного фармацевта.
Но за всю свою многолетнюю педагогическую и управленческую практику ректор сталкивался с такими простыми случаями лишь пару раз.
В большинстве же ситуаций все получалось непойми-как. Вместо приятного во всех отношениях юноши можно было получить пристроенного богатым спонсором невротика, который на химическом направлении, чего доброго, взорвёт весь университет, поэтому отводить его приходилось, скажем, на математика, а на выходе получать вообще архитектора, который, к тому же, выстроит в качестве выпускного проекта тюремную башню, из которой узники не смогли бы сбежать, а через полгода окажется, что сбежать-то они не могут, а вот дохнут там — пачками, а виноват, естественно, университет…
Задачей ректора было хватать, что дают, пристраивать, где не опасно, выхватывать всё, что получается, и определять туда, где пригодится.
Справлялся он с этим, к вящей славе Кармидерского университета, великолепно.
Поэтому, когда ему в руки попал Дерек — прекрасный, энергичный, работоспособный Дерек, умело структурирующий информацию в кратчайшие сроки, умеющий грамотно разрешить противоречия разных источников и синтезировать разрозненные факты в одну таблицу, — ректор отчаянно вцепился в него обеими руками.
Конечно, в университете хватало своих аналитиков.
Беда была в том, что они сплошь были фанатами своей единственно любимой науки, и применяли свои навыки исключительно в рамках этой науки.
Ректор, конечно, пытался выходить из положения так и этак, пристраивая то одних, то других — но всё это были лишь попытки варить кашу в сапоге.
Дерек же произвёл на ректора самое прекрасное впечатление широтой своего кругозора и готовностью работать с разными источниками. Такой человек был находкой… но вот как бы его не спугнуть?
Вздыхая в своём кабинете, ректор продумывал коварные планы о том, как заманить Дерека на постоянную работу в университете. Предложить ему это прямо в лоб ему казалось не самой блестящей идеей — он, конечно, был в курсе, что господин Анодар принимает деятельное участие в проектах господина Тогнара; а ссориться с господином Тогнаром, откровенно переманив у него ценного человека, было не с руки. С другой стороны, за Райтэном не ходила следом слава человека жёсткого, преследующего обидчиков страшной местью или хотя бы мелкими неприятностями. Поэтому — думал ректор — если переманить мягко и осторожно, так, чтобы это было, стало быть, естественным желанием самого господина Анодара, то, возможно…
У ректора было, чем приманивать.
Из своего волшебного котла он извлёк уже достаточно розовых слонов, которых некуда было пристроить, и хоть один такой слон да должен был заинтересовать талантливого аналитика!
Порассуждав сам в себе несколько дней, ректор попробовал закинуть удочку со стороны своего проекта с женским образованием. Он слыхал, будто бы госпожа Тогнар говорила, что-де именно господин Анодар принимал деятельное участие в устройстве её судьбы; его дружба с самой Тэнь и с Руби эту версию подтверждали, из чего можно было сделать вывод, что тема женского обучения ему не чужда.
У ректора как раз было дело по этой части. В этом году выпустились первые принятые в университет дамы — вместе с Тэнь их оказался целый десяток! В столицу требовалось составить отчёт о проекте — с чем, впрочем, ректор вполне справился и сам. Но делом были заинтересованы и другие университеты, куда требовалось составить не сухой отчёт, а более подробную справку о том, как проходит обучение дам на одном потоке с мужчинами, какие в этом деле возникают трудности и нюансы, какие советы Кармидерский университет может дать тем, кто пойдёт по его стопам. Представители университетов Райанци и Ниии даже приехали полюбоваться на выпуск и лично пожать руки отважным дамам, решившимся стать первопроходцами в этом деле. Это, впрочем, было вполне ожидаемо. Но кто удивил ректора по-настоящему, так это Ньон! Присланный ими представитель — коренной анжелец Милдар — проявил живой интерес ко всем нюансам и даже был готов профинансировать оформление наблюдений в полноценный проект — мол, супруга повелителя Ньона крайне заинтересована этим вопросом и лично поручила ему войти во все мелочи и доложить по возвращении всё максимально подробно.
Господин Милдар оказался занудным даже по анжельским меркам, и ректор посчитал, что было бы неплохо свалить эту головную боль на кого-то другого.
Так и получилось, что несколько дней спустя в кабинете ректора произошло официальное представление ньонского легата Милдара и внештатного научного сотрудника Анодара.
Представляемые стороны были весьма ошеломлены такой встречей, но провели её на высшем уровне.
— Чрезвычайно приятно, — пожимая руку Дереку, потряс в своей манере головой заметно постаревший Милдар.
Седина, впрочем, ему весьма шла, и было даже странно понимать, что когда-то он был не седым — настолько это подходило к его манере щуриться и смотреть расфокусированным взглядом куда-то в дебри своих заоблачных проектов.
— Мне тоже, — заверил Дерек, пытаясь справиться с шоком.
Он считал Милдара если не другом, то, по крайней мере, хорошим приятелем, и, конечно, не опасался, что тот мог сдать его Грэхарду. Однако он был весьма ошеломлён неожиданной встречей и чувствовал себя теперь крайне неловко от того, что ему и в голову не пришло связаться с Милдаром через Этрэна и передать весточку, что он жив и с ним всё в порядке. Теперь же он чувствовал себя виноватым, потому что радость в глазах Милдара явно была искренней и глубокой.
Довольный удачно провернутой комбинацией ректор вежливо вытолкал их работать.
— А! — несколько досадливо произнёс на ходу Милдар. — Чтоб Дранкара ледяные демоны заломали! — и явно процитировал: — «Ветра с ньонских скал порою улетают так далеко, что теряются в анжельских степях!» Вот шельма!
Дерек рассмеялся, затем чопорно отметил:
— Неужто ньонские ветра так простужают уши, что ты разучился слышать анжельские песни?
Милдар встал как вкопанный, сфокусировал взгляд на Дереке, потом потряс головой — словно бы вытрясал эти слова из своих ушей — и с прежней досадой отметил:
— Нет, я понимаю Дранкара — он снюхался с Тогнаром, а там нет вариантов! Кто мастер говорить о погоде, тот мастер! Но ты?! — патетично воскликнул он, явно не ожидая найти в собеседнике такую склонность к метафорам.
Лукаво ухмыльнувшись, Дерек отметил:
— Просто и меня не минула участь заразиться тогнаровским красноречием.
В общем, в тот день у них вместо работы получилась попойка. Дерек рассказывал о своих анжельских похождениях, Милдар — сплетничал о старых общих знакомых.
Когда бутылка прекрасного ньонского коньяка стала походить к концу, Дерек вдруг спросил:
— А что там Грэхард?
— Да что с ним станется? — дёрнул плечом Милдар. — Параноит!
— Ну, это не ново, — отмахнулся Дерек.
Прищурившись, Милдар припомнил интересные подробности:
— На яхте ходить научился.
— Грэхард?! На яхте?! — не поверил Дерек, который слабо представлял себе ньонского владыку, проводящего досуг таким образом.
— Да вот, почитай, — уточнил Милдар, — сразу после твоего отъезда и начал.
Дерек вздохнул.
— Расскажи ещё, — попросил он, подливая собутыльнику остатки коньяка.
Тот покрутил бокал и с отрешённо-расфокусированным взглядом скорее утвердил, чем спросил:
— Скучаешь?
Дерек неопределённо повёл плечом и досадливо поморщился, имея этим в виду согласие.
— Зря! — пьяно икнул Милдар и мотивировал: — Он самодур.
— Какой есть, — безразличным тоном парировал Дерек.
Сердце у него досадливо ныло.
— Простывает по осени, да? — безнадёжно уточнил он.
— Естественно, — допивая коньяк, подтвердил Милдар, а потом вдруг заоткровенничал: — У него теперь на твоём месте пять секретарей.
Невольно Дерек прыснул от смеха.
— Пять? Серьёзно? — он подумал, что, должно быть, это какие-то бестолковые люди, раз их требуется так много. — И как справляются? — с живым любопытством поинтересовался он.
— Паршиво! — рассмеялся Милдар и добавил: — Боятся его до тряски в поджилках.
— Немудрено, — серьёзно кивнул Дерек, вставая и подходя к окну.
Милдар некоторое время смотрел на его спину, затем утешающим тоном сказал:
— Иногда, чтобы жить дальше, приходится отрезать прошлое.
Резко повернувшись к нему, Дерек сложил руки на груди и почти зло переспросил:
— Даже если отрезать приходится живого человека?
Милдар встал. Заложив руки за спину, пораскачивался с пятки на носок, покачивая головой. Потом спросил:
— Жалеешь?
— Что? — искренне удивился Дерек.
Суровое лицо его разгладилось, став попросту удивлённым. Размокнув руки, он в совершенно прежней своей растерянно-мальчишечьей манере взлохматил волосы и веско заключил:
— Это моя страна, мой язык и моя жизнь. — Затем улыбнулся: — И здесь мой брат. — Задумался и прибавил: — К нему бы я сбежал и от трёх тысяч грэхардов.
— Упаси Великое Пламя! — искренне рассмеялся Милдар, вытирая слезинки смеха с ресниц. — Нам и одного хватит!
— Пожалуй, так, — смущённо подтвердил Дерек.
Об Эсне он спросить так и не решился.