Тэнь хотела было выбежать за подругой, но Олив поймала её за руку:
— Да стой ты!.. послушай!..
Тэнь повернула к ней бледное огорчённое лицо и возмущённо спросила:
— Да за что вы с нею так!..
— Она постоянно лжёт! Как можно ей верить?! — попыталась объяснить их позицию Олив.
— Она просто запуталась! — горячо возразила Тэнь, вырвала свою руку и всё же убежала за Руби.
Олив досадливо цокнула языком. Ей искренне нравилась Тэнь: возможно, она видела в ней саму себя — какой она могла бы стать, если бы ей повезло с братом так, как повезло с ним Тэнь.
Передёрнув плечами, Олив подошла к двери и встала так, чтобы контролировать коридор.
— Кто-нибудь мне объяснит, что у нас сегодня происходит? — недовольно спросил Райтэн, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.
— Тебя всё ещё пытаются окрутить, Тогнар, — насмешливо фыркнула от двери Олив.
— И ты, между прочим, чуть не повёлся, — недовольно упрекнул Дерек, садясь на край стола и раскачивая ногой.
Райтэн досадливо поморщился.
— Если расчёт и впрямь на внуков, — между тем, вернулся к делу Илмарт, копаясь задумчиво в собственной бороде, — то нужно бы как-нибудь выпутаться из брака до того, как он станет достоянием общественности.
— И каким же это образом? — кисло вопросил Райтэн, которому, чем дальше, тем безнадёжнее казалось дело.
Друзья задумались.
— В идеале, — отметил Дерек, — развод должен стать идеей Михара.
— Можно попробовать лишить Тогнара той ценности, коей он в его глазах обладает, — развил мысль Илмарт.
— И в чём эта ценность, кроме как в имени? — вопросила Олив.
Райтэн аж закашлялся.
— Олив! — с укором повернулся на столе Дерек.
Та возвела глаза к потолку и вполне отчётливо пробормотала:
— Боже мой, какие мы нежные! — затем скривилась с таким видом, как будто ей крайне неприятно произносить вслух то, что она произносит, и проворчала, сдаваясь перед укором совести: — Тогнар, согласись, Михара не интересуют ни твой коммерческий гений, ни потрясающая энергетика, ни искромётное чувство юмора, ни благородное сердце, ни сумасшедшая искренность…
От этих пассажей Райтэн раскашлялся и раскраснелся ещё больше. Он не привык слышать комплиментов, и теперь был бесконечно смущён.
Смерив его недовольным взглядом, Олив, столь же непривычная к тому, чтобы говорить кому-то комплименты, сухо отметила:
— И это только начала списка, дорогой. Так что давай оставим обсуждение твоих бесспорных достоинств и признаем: Михару нужно только имя.
— Ну и в чём тогда проблема? — невозмутимо подхватил мысль Илмарт. — Лишаем его имени, демонстративно ссорим с семьёй, высказываем официальное заявление со стороны Рийаров, что они не планируют поддерживать блудного родственника, — и до свиданья!
Дерек согласно кивал на каждом предложении.
Райтэн явно не был доволен списком прозвучавших предложений, но промолчал.
— Как вариант, — спустя минуту отметила Олив, — развод может продавить сама Руби.
— Как вариант, — согласно кивнул Дерек, мгновенно ухватив мысль.
— С чего бы? — сухо выразил сомнения Райтэн, всё ещё недовольный вариантом с публичным отречением от семьи.
Ответил ему Илмарт.
— Руби тоже человек, — логично отметил он. — Едва ли её привлекает перспектива прожить жизнь бок о боком с людьми, которые её презирают и ненавидят.
— А мне эта идея больше нравится! — неожиданно отметил Дерек, ероша себе волосы. — Мы с вами, господа, не очень-то хороши в интригах и притворстве, и можем запороть даже такое простое дело, как ссора с семьёй. А для того, чтобы показать Руби, что её ждёт, нам как раз достаточно просто перестать сдерживаться.
Райтэн усмехнулся. Илмарт и Олив переглянулись с весьма хищным выражением на лицах.
Ещё немного подумав, Дерек пришёл к мысли, что можно было бы и вообще поговорить с господином Михаром — он ведь не глупый же человек. Просто прямо объяснить ему, что ни Тогнары, ни Рийары в его игры играть не будут, что Райтэн, если давление на него будет продолжаться, попросту эмигрирует куда подальше, разорвав брак, что, в конце концов, опасно и безрассудно оставлять дочь и внуков в руках человека, который тебя ненавидит… если уж начистоту, господин Михар рано или поздно отойдёт в мир иной — даже безо всякой помощи — и кто тогда защитит Руби от мести?
В общем, как на взгляд Дерека, так недобровольность участия Райтэна во всей этой интриге уже сводила на нет любые её плюсы, так что господин Михар, как человек умный, должен был бы это понять.
— А я, пожалуй, мог бы просто с ним поговорить, — подвёл итог своим размышлениям Дерек.
На него уставились три недовольных укоризненных взгляда.
— С кем поговорить? — подозрительно переспросил Райтэн, зная ответ, но надеясь, что услышит нечто более разумное.
— С Михаром, — разочаровал его Дерек.
— Ты. Хочешь. Просто. Поговорить. С Михаром. — Медленно и грозно повторил Райтэн, вставая и опираясь обеими руками на столешницу.
Дерек повёл плечами, потом отметил:
— Ну, кажется, на него неплохо действует вот это вот всё…
Он солнечно улыбнулся, полохматил себе волосы и изобразил тот самый придурковатый, но обаятельный вид «вот этого вот всего».
Райтэн, кажется, слегка зарычал, осознав, что друг собирается бросаться на штыки, полагаясь лишь на свои харизматичные ужимки.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов — видимо, чтобы не обрушить на Дерека громы и молнии, — Райтэн сдержанно, но весьма холодно ответил:
— Только через мой труп. Больше никаких твоих ньонских ужимок с опасными типами, Дер. — И серьёзно добавил: — Лучше я сам тебя придушу.
Дерек скривился.
Илмарт, который давно интересовался природой этих самых ужимок, задумался, почему Райтэн назвал их ньонскими. Учитывая, что в их совместной работе над картами Дерек, действительно, проявлял завидную осведомлённость касательно всего, что касалось Ньона, Илмарт вынес рабочее предположение, что Дерек раньше был анжельским разведчиком в Ньоне и использовал свою манеру для прикрытия и добычи сведений.
Олив тоже заинтересовалась, что там за ньонские ужимки, да ещё перед опасными типами. Природа демонстративной безобидности поведения Дерека тоже весьма её занимала, а проговорка Райтэна про Ньон заставила её вспомнить, что у Дерека, и в самом деле, кажется, имеется какая-то мутная история, связанная с Ньоном. Она припомнила, что Райтэн несколько разволновался, когда в их далёком путешествии всплыл факт знакомства Дерека с владыкой Ньона — а тот, безусловно, подходил под определение «опасный тип» и в целом объяснял, где Дерек мог подхватить свою манию демонстративной безобидности. Вот только что ему понадобилось в Ньоне и как он там умудрился пересечься ажно с самим грозным повелителем — вызывало многочисленные вопросы. Олив пока решила просто отложить полученную информацию в голове и вернуться к вопросу позже, если появятся новые интересные сведения.
— Вот чего ты завёлся на ровном месте! — меж тем, обиженно парировал Дерек, который полагал, что это весьма удачно, что его «ньонские ужимки» могут помочь и в новой игре.
Райтэн нахмурился и тяжело сел на место, меряя друга взглядом весьма мрачным.
— Руби, — неожиданно объяснила Олив и, поймав два непонимающих взгляда и один признательный, расшифровала эту мысль: — У неё тоже в основе лежит примерно твоя манера, Дер, — демонстрация безобидной и обаятельной части личности.
Дерек растерянно заморгал и бросил на Райтэна взгляд совершенно беспомощный. Тот повёл плечами, подтверждая, что Олив высказал его мысль совершенно верно.
— Но я же… — потерянно попытался было возразить Дерек, но не нашёл слов.
— Используешь эту манеру только на чужих, — невозмутимо пришёл ему на помощь Илмарт, который легко и моментально уловил мысль Олив, поскольку и у него тоже мальчишеская линия поведения Дерека вызывала настороженность и отторжение.
Райтэна, определённо, напугало, с каким выражением бессилия Дерек попытался сказать: «Нет» — но лишь неловко шевельнул губами.
Илмарт сказал чистую правду; Дерек никогда не обрушивал игру своего обаяния на людей, которых считал «своими». Сам Райтэн десятки раз видел со стороны, как он проделывает это с другими — но ни разу не становился тем, для кого Дерек это играл.
Нахмурившись, Райтэн попытался понять, что так потрясло друга в этом разговоре — не мог же он думать, что его из-за этой манеры поставят на одну доску с Руби!
«Мы же свои, — хмурил брови Райтэн, — и с нами он так не…»
И тут до него дошло.
С ними — не.
Но сам источник этой манеры — сама её суть выросла из отношений Дерека с Грэхардом. С Грэхардом, про которого Дерек сказал пусть и «был», но «моим другом».
— Ну, выходит, что не был, — мрачно озвучил свои соображения Райтэн и уточнил: — Другом не был.
Дерека перекосило. Он сделал вывод прямо противоположный: Грэхард-то ему другом был, а был ли он сам другом Грэхарду?
Оценив выражение его лица, Олив поняла, что они с Илмартом невольно стали свидетелями чего-то уж слишком личного, и присвистнула.
— Нда, Май! Кажется, мы всё-таки сегодня здесь лишние.
Илмарт, который только что пришёл к тому же выводу, несколько неуверенно кивнул.
Растерянно сморгнув, Дерек тряхнул головой, провёл по лицу рукой и отмахнулся:
— Да нет, всё в порядке. Просто, — уже вполне приходя в себя, усмехнулся он, — неожиданная трактовка. — И добавил чуть погодя: — Никогда на это так не смотрел.
— Да дело-то обычное, — пожала плечами Олив. — Многие так делают.
— Из нас — только я, — сухо отметил Дерек.
Райтэн попытался припомнить, случалось ли ему хоть раз пытаться изобразить из себя что-то более лёгкое и безобидное, чем имеется на самом деле, и вынужденно признал, что нет, ему даже в голову не приходило делать что-то такое.
Для Олив характерно было изображать как раз прямо обратное — нечто более опасное и жёсткое, чем то, что составляло её суть.
Илмарт, в целом, не был склонен изображать что бы то ни было, и если уж всё-таки что-то изображал, то скорее камень.
— Есть большая разница между тобой и Руби, Дер, — наконец, медленно и спокойно пояснил Илмарт. — Ты играешь нарочито. Если человек не полный идиот, он сразу понимает, что перед ним игра, и дальше уже либо включается и получает от неё удовольствие — либо останавливает тебя.
Сложив руки на груди, Дерек беззлобно хмыкнул, припомнив, что Илмарт в своё время остановил его хорошим таким ударом по морде — да уж, весьма красноречивый отказ играть, что тут скажешь!
— С Руби, — с большим недовольством отметил Илмарт, — нет шансов понять, играет она или нет.
— Поэтому лучшей рабочей версией, — подхватила мысль Олив, — будет считать, что она играет всегда.
Остальные согласно кивнули.