Райтэн умел горячо и пламенно ругаться даже и безо всяких слов.
Он просто стоял в углу гостиной в доме правителя Брейлина и выразительно молчал, сложив руки на груди. Ни его позу, ни его взгляд нельзя было назвать агрессивными, но вокруг него словно сгущалось тёмное облако гнева, раздражения и недовольства.
Дерек, стоявший к нему боком и разглядывающий окно, чутко улавливал эту тёмную волну и вздыхал.
Это продолжалось с четверть часа. Никто из них не начинал беседу, потому что каждый чётко знал мнение второй стороны, понимал, что её не переубедить и не видел смысла спорить.
Дерек просто ждал, когда Райтэн отбушуется, а Райтэн молча проговаривал про себя всё то, что не было смысла произносить вслух.
С присущей ему чуткостью Дерек тонко уловил тот момент, когда этот страстный внутренний монолог прекратился — возможно, по тому, как расслабились пальцы, которыми друг вцеплялся в собственную рубашку.
— Между прочим, — невозмутимо отметил он от своего окна, — мы его до трясучки напугали.
— Мы? — холодно переспросил Райтэн.
— Судя по всему, — пожал плечами Дерек, — без сознания он был совсем недолго.
Неожиданно Райтэн взвился и сделал широкий шаг к центру комнаты.
— Я же говорил! — со смесью гнева и тревоги воскликнул он. На обернувшемся к нему лице читалось недоумение, поэтому пришлось пояснить: — Ему всё б шпионить!
Брови Дерека поползли вверх. Затем губы его тронула улыбка, и он со смешком переспросил:
— Ты что же, думаешь, он подслушивал?
— Что же ещё! — возмущённо всплеснул руками Райтэн.
Во взгляде друга мелькнула насмешка, когда он переспросил:
— И что ж он такого секретного мог в тот момент подслушать?
Подавившись негодованием, Райтэн, тем не менее, не растерялся.
— Всё! — пафосно заявил он, снова складывая руки на груди, выпрямляясь и пронзая друга высокомерным взглядом. Потом через губу изволил пояснить: — Всё о нашем плане с побегом от Михара!
Не выдержав, Дерек согнулся от смеха, безмерно возмутив этим Райтэна; затем всё же пояснил своё веселье:
— Ну конечно! Мы ведь обсуждали, как найти адреса, называли имена агентов, договаривались о датах и паролях!..
Райтэн насмешливо фыркнул, но ничего не возразил.
— Тэн, — Дерек устало потёр лоб и снова отвернулся к окну. — Он узнал только про сам план — но это и так было бы очевидно, с того самого момента, как он свалился в засидку.
Вообще, план, разумеется, не предполагал такого провала. Засидка под утёсом выступала, конечно, вперёд — достаточно, чтобы суметь спрыгнуть на неё с самого утёса — но по большей части располагалась под ним. Однако, если смотреть сверху, выступающая часть вполне могла показаться частью склона, пусть и пологой, почти плоской. Но наличие изломанного трупа у подножья явно не располагало к исследованию склонов — ясно же, что человек навернулся, чего там исследовать?
План предполагал, что Дерек спрыгнет в засидку и затаится под утёсом; ждущий там заранее Райтэн вовремя столкнёт вниз подходящий труп в правильной одежде, и Джей сверху увидит только, что Дерек разбился.
То, что Джей умудрился свалиться прямиком в засидку, спутало все карты: версия с тем, что Дерек сорвался настолько неудачно, переставала казаться правдоподобной — особенно с учётом того, что у Дерека были вполне прозрачные мотивы устраивать представления подобного рода.
Помолчав, Райтэн упрямо возразил:
— Ну, может, он рассчитывал, что мы скажем что-то важное!
Дерек хмыкнул и опроверг эту версию:
— Да ни на что он не рассчитывал, Тэн. Испугался, что мы его убьём, вот и всё.
Некоторое время стояла тишина.
— С чего бы нам его убивать? — мрачно переспросил Райтэн, который в целом никогда не рассматривал такие варианты решения проблем — если не считать, конечно, угроз вызвать неприятелей на дуэль. Правда, с учётом того, что он ни разу в своей жизни так никого и не вызвал… едва ли эти угрозы можно было воспринимать всерьёз.
— Убрать опасного свидетеля, — отмахнулся Дерек. — Логичное, в общем-то, решение.
— Тоже мне, опасный свидетель! — презрительно фыркнул Райтэн. — Велика цаца, возиться с ним!
Со смешком Дерек повернул к нему голову, чуть наклонил её к плечу и мягко ответил:
— Ты уж определись, Тэн. То он у тебя мерзкий шпион, который вызнал тайны вселенского масштаба, а то — и не велика цаца, что он там узнал-то!
Пойманный на непоследовательности Райтэн рассмеялся, потом подошёл ближе и тоже уставился в окно.
Некоторое время они молчали.
Затем Райтэн заметил:
— Но он же теперь всё доложит Михару.
Дерек безразлично пожал плечами.
Подумал и выразил это пожатие словесно:
— И что?
Райтэн хмыкнул. Действительно. Едва ли Михар столь глуп, что предполагает, будто бы Дерек не ищет способа выкрутиться из его хватки.
— Теперь будет сложно заставить его поверить, что ты умер, — отметил очевидную проблему Райтэн.
Дерек долго молчал.
По напряжённому лицу его ходили тени тяжёлых мыслей.
Затем он повернулся к другу и начал медленно и тихо говорить:
— Знаешь, Тэн… Я ведь уже сбегал однажды. — Взгляд его налился темнотой и горечью. — Мне было трудно, и я просто сбежал.
Он повернулся к окну и снова долго смотрел в него. Райтэн молча ждал продолжения — чувствовалось, что это было только вступление к основной мысли, которую Дерек раздумывал прямо сейчас.
— Я часто задаюсь вопросом, — не отрывая взгляда от темноты за окнами, медленно продолжил Дерек, — было ли это оптимальным решением? Так ли нужен был именно побег? Действительно ли это был единственный путь? — он развернулся к Райтэну и поймал его взгляд. — Почему именно побег, Тэн?
Вопрос этот был нериторический; в сильном, глубоком взгляде Дерека читалось требование дать ответ. И Райтэн ответил то, что сам прекрасно знал, потому что не раз задавал этот вопрос самому себе.
— Потому что так проще, — признал он.
Дерек серьёзно кивнул.
— Так проще, — согласился он и отвернулся. — Просто поговорить с Грэхардом было слишком страшно. Проще было придумать, что он меня не услышит, заранее отказать себе от его имени в моём праве на равенство с ним и сбежать.
Райтэн нахмурился. Ему не понравилось, куда ушли мысли друга.
Дерек помолчал, пытаясь разобраться в себе. Превалирующим чувством в нём теперь был стыд: его побег теперь казался ему трусливым поступком человека, не способного отвечать за свою жизнь. Он, к тому же, остро ощущал себя теперь предателем: что бы там ни было, а Грэхард заслуживал, по крайней мере, честного разговора. Дерек не только не удостоил его разговорами и объяснениями — он лишил его возможности хотя бы извиниться, и это теперь особенно мучительно жгло его сердце.
Хмуро постановив внутри себя, что он трус и слабак — или, по крайне мере, был таковым, — Дерек продолжил:
— И вот, я снова в схожей ситуации — и снова хочу сбежать. Потому что так проще.
Скривившись, Райтэн возразил:
— При всём моём неуважении к повелителю Ньона — он, худо или бедно, но хотя бы назывался твоим другом. А о чём ты собрался говорить с Михаром!..
Подумав, Дерек сел на подоконник, посмотрел на Райтэна снизу вверх и поправил:
— Не «о чём», Тэн, а «как».
Ответная игра мимики предлагала расшифровать мысль.
— Я рассуждаю как раб, — постучал себе Дерек по голове для выразительности. — А для раба нет иного пути, кроме как сбегать.
Лицо Райтэна скривилось.
— И я хочу сбежать, — с глубоким чувством в голосе продолжил Дерек, — потому что так не только проще — так привычнее. Признать, что Михар сильнее. Что мне его никогда не одолеть. Что я никогда не буду ему равен. Что мой единственный путь бунта против него — побег, потому что я слабее, потому что я беспомощен, потому что я не могу иначе. — Поболтав ногами в воздухе, добавил: — Если идти по этому пути — то я так и буду бегать всю жизнь. То от всяких грэхардов и михаров, а то и просто — от страхов, неудач, проблем. Помнишь, — вдруг встрепенулся он, — я ведь и из Брейлина сбежал.
— Из Брейлина, — через губу поправил Райтэн, — тебя увёз я.
Дерек ясно улыбнулся и добавил:
— Потому что во мне это так глубоко, что только побег и мог мне помочь, что ты и почувствовал.
Закаменев лицом, Райтэн долго его разглядывал; затем медленно, неохотно кивнул.
— Итак, — подвёл итог он, — ты больше не будешь сбегать. Но что тогда?
Дерек вздохнул, сгорбился и спрятал ладони между коленями.
— Буду бороться, — наконец, решил он.
— С Михаром? — холодный голос Райтэна был полон скепсиса.
— С Михаром, — кивнул Дерек почти даже радостно.
Смерив его надменным взглядом, Райтэн коротко вынес свою оценку:
— Безумие.
Они ещё помолчали, обдумывая сказанное и услышанное.
— Но, в целом, — подумав, добавил Райтэн, — вполне в нашем фамильном духе, братишка.
Дерек рассмеялся.
— Что, — весело спросил он, вскакивая с подоконника, — теперь я настоящий Тогнар, да?
— Мой славный предок гордился бы таким братом! — пафосно изрёк Райтэн, нарисовав на своей физиономии чопорно-надменное выражение.
— Честно говоря, — застенчиво признался Дерек, запуская ладонь в свои волосы, — плевать мне на мнение твоего предка. Я бы, — тихо продолжил он, — предпочёл бы, чтобы мною гордился ты.
Райтэн посмотрел на него как на идиота и спокойно сказал:
— Я всегда тобой горжусь, Дер.
Тот рассиялся так, будто бы уже победил всех михаров на свете, но всё-таки, срывающимся слегка голосом уточнил:
— Даже когда я сбегаю?
Градус «я разговариваю с идиотом!» на лице Райтэна ещё возрос. Дав собеседнику вполне полюбоваться выражением этого градуса, он весьма прохладно принялся перечислять:
— Я даже затрудняюсь выделить, какой факт ты умудряешься игнорировать настолько феерично. Тот, что ты говоришь с человеком, который и сам прославился своими побегами, тот, что ты говоришь с человеком, с которым никогда не познакомился бы, если бы не твой побег, или тот, что ты удивительным образом сбегаешь от тех, от кого, вообще-то, считается невозможным сбежать.
Не то чтобы последний факт был так уж правдив — или, во всяком случае, одного Грэхарда было маловато, чтобы говорить о нём во множественном числе, — но Дерек явно впечатлился.
— Ого! — присвистнул он. — Так это звучит гораздо…
Он потерялся, не найдя слова.
Спустя полминуты, когда слово так и не было найдено, Райтэн тихо отметил:
— Иногда, чтобы стать собой, нужно сперва сбежать.
Дерек несмело улыбнулся.
— А иногда, — продолжил невозмутимо философствовать Райтэн, — нужно наконец-то перестать сбегать, чтобы всё-таки стать собой.
— Глубоко, — признал Дерек.
Дёрнув плечом, Райтэн отметил:
— Я тоже много об этом думал.
Они переглянулись и улыбнулись.
Очевидно, главное было не в том, сбегаешь ты или нет.
Главное было в том, что, сбегаешь ты или нет — есть человек, который сбежит или останется с тобой, вне зависимости от того, что ты выберешь.
И это согревало теплее любого солнца.