Папка была объёмная.
Грэхард с минуту смотрел на неё, не решаясь раскрыть: ему не верилось в то, что он наконец-то узнает, что теперь происходит с Дереком.
Наконец, собравшись с мыслями, он отворил обложку.
И тут же шумно вздохнул от удивления: на него с тщательно прорисованного портрета сияли светом знакомые глаза.
Точь-в-точь такие, какие он и помнил: светло-карие, распахнутые, словно подёрнутые мечтательной солнечной дымкой.
Грэхард сморгнул; обнаружил, что, по правде, одни глаза от старого Дерека и остались.
Странно, непривычно и дико было видеть густую ухоженную бороду и усы: сколько Грэхард помнил, у Дерека никогда не получалось их нормально отрастить. Жидкие и тонкие волосики смотрелись глупо и жалко, портя его лицо, и он раздражённо сбривал их, осознав, что очередная попытка не удалась. Должно быть, с возрастом что-то изменилось: теперь растительность смотрелась весьма внушительно и органично.
Лицо Дерека и вообще изменилось: стало старше, выразительнее, рельефнее. Ничего от знакомого Грэхарду мальчишки! Зрелый мужчина с характером — совершеннейший незнакомец!
Жадно вглядываясь в каждую мелочь, Грэхард что-то узнавал, чему-то удивлялся, и чувствовал, как сердце его переполняется радостью и гордостью, как будто он смотрит на своего выросшего сына, а не на старого друга. Ему было почему-то глубоко, отчаянно приятно, что Дерек стал таким — сильным, внушительным, харизматичным!
Портрет он разглядывал долго, так и сяк представляя себе знакомую игру мимики на новом лице и восхищаясь тому, что рисовалось его воображению. Дорого бы он дал, чтобы посмотреть в реальности на то, что теперь играло в его фантазии! По всему выходило, что Дерек теперь был чрезвычайно хорош внешне — даже лучше, чем был в юности, — и наблюдать его живую смену выражений было бы весьма интересно!
Закончив, наконец, с разглядыванием, Грэхард перешёл к следующему листку — досье.
Там значилось, что господин Анодар — видный анжельский промышленник, купец и учёный. Грэхард, прищурившись на шальные солнечные лучики, залетающие в окно с прибрежным ветром, искренне заинтересовался, как это Дерек умудрился в промышленники податься — купца и тем более учёного он ещё мог вообразить, но это!
Досье любезно сообщало, что Деркэн Анодар, вместе со своим братом Райтэном Тогнаром, является совладельцем каменноугольного предприятия в Брейлине.
Информация оказалась до того любопытной, что Грэхард задумался надолго, прежде чем читать дальше.
Райтэна Тогнара он помнил — видались как-то на приёме анжельских купцов. Грэхард запомнил этого энергичного парня, потому что слыхал его историю. Как раз в те времена, когда тогда ещё ньонский принц проживал в анжельской столице, Райтэн сбежал из дому, и история эта наделала много шума. Было интересно поглядеть на бунтаря, который отказался от доли правителя и подался в купцы, вот Грэхард и запомнил.
Что ж, не очень понятно, как его разведка умудрилась так провалиться и упустить этот момент — ведь контакты Райтэна Тогнара она проверила, и никаких Дереков или Деркэнов там не обнаружила.
«Нужно выразить своё неудовольствие», — поставил внутреннюю пометку Грэхард и вернулся к досье.
То любезно сообщало, что большую часть своего времени господин Анодар и проводит именно с господином Тогнаром — их связывают и узы побратимов, и многочисленные общие торговые проекты.
Сердце Грэхарда кольнуло сожалением и ревностью; ужасно хотелось оказаться на месте этого самого Тогнара — и особенно раздражал тот факт, что он вполне мог оказаться на его месте, но даже не подумал о такой возможности в своё время.
«Что ж, по крайней мере, о Дереке можно не волноваться», — со скрипом признал Грэхард, поскольку Тогнары были знатным, сильным и богатым семейством. Раз уж Дерек умудрился стать частью этой семьи — бояться ему теперь было нечего.
Постучав пальцами по сухому дереву столешницы, Грэхард продолжил чтение и узнал, что в университете Дерек теперь занимается созданием каких-то необыкновенных карт с иллюстрациями. Выступает как аналитик, сами карты рисует какой-то марианец, Илмарт А-Ранси, а иллюстрации на них делает студентка, Рубийэнь Декстар. Судя по отзывам агента, карты были весьма хороши, и Грэхард сделал пометку заказать парочку.
Помимо работы, у Дерека обнаружилась и личная жизнь — некая госпожа Магрэнь Ринар числилась его постоянной любовницей. Владелица парфюмерного предприятия и одна из первых дам Кармидера была описана весьма подробно, и Грэхард от души порадовался за Дерека, хотя и удивился, что тот не женился, а завёл любовницу — сколько Грэхард его знал, такое было не в его характере.
По правде сказать, Грэхард был вынужден признать, что и вообще не задумывался о том, что Дереку, когда тот был у него на службе, возможно, требовалась любовница или жена.
В очередной раз он почувствовал досаду из-за того, что, кажется, вообще никогда ни о чём не задумывался, всё принимая как должное. И Дерек — тут Грэхард даже почувствовал нечто, похожее на раскаяние, — очевидно, влюбился в первую же женщину, которая оказалась к нему близка.
Было неприятно понимать, что именно он, Грэхард, стал создателем той ситуации, которая так его выбесила. Сперва он, загрузив соратника тонной обязанностей, не оставил ему времени и сил на налаживание личной жизни, потом заставил целыми днями заниматься развлечением Эсны, а потом ещё и разгневался, что тот, видите ли, ею увлёкся!
«Как он мог в неё не влюбиться?» — с тоской размышлял Грэхард, позабыв уже о досье и полностью погрузившись в воспоминания о прошлом. Теперь, с высоты прожитых лет, он понимал, что Дерек стал заложником своего положения при Грэхарде и, видимо, совершенно не знал, как выкрутиться из той ситуации, в которой оказался. Даже припомнилось, как он в какой-то момент стал отмахиваться от поручений касательно Эсны и весьма ощутимо избегать её — должно быть, пытался совладать с чувствами, но не преуспел.
И в итоге сбежал — потому что что ему ещё оставалось делать?
Грэхард робко понадеялся, что Дерек сбежал именно потому, что был влюблён в Эсну и не знал, как с этим справиться, а не потому, что не простил его, Грэхарда.
Эта версия сперва легла на старые мучительные раны целебным бальзамом; но Грэхард быстро сообразил, как же должен был мучиться своим положением сам Дерек, и от боли за друга ему теперь сделалось больнее, чем было раньше.
«Глупец!» — обличил сам себя Грэхард, пряча лицо в ладонях. Что ему стоило сообразить сразу? Ведь всё лежало на поверхности! Если бы он подумал тогда, если бы только подумал…
Не нужно было приставлять Дерека к Эсне, нужно было найти время ухаживать за ней самому — Дерек же ему неоднократно прямым текстом об этом говорил! Но он не захотел услышать…
И теперь имеет то, что имеет.
Тёплый солнечный луч скользнул по лицу Грэхарда, врываясь в кабинет оттуда, снаружи, где в весеннем воздухе ворковали над окном голуби.
Отвлёкшись от тягостных воспоминаний, Грэхард снова решительно придвинул к себе папку и продолжил изучение документов.
Вслед за собранными сведениями был отчёт агента, который свёл с Дереком знакомство на одной из торговых ассамблей — под видом ньонского купца.
Господин Анодар и господин Тогнар пришли вместе. Ясно было, что у господина Тогнара имелись обширные планы — он с места, ни с кем не здороваясь, рванул к одному из купцов и, невежливо вмешавшись в его разговор с другим лицом, увлёк для приватной беседы. Никого в обществе этот манёвр не удивил и не вызвал осуждения — очевидно, именно такая манера и свойственна господину Тогнару всегда, и никто от него иного и не ждал.
На этом месте Грэхард фыркнул, вообразив себе эту картину.
Что касательно господина Анодара, то он, напротив, принялся обходить всех, здороваясь. Кажется, все или почти все были ему прекрасно знакомы — он обменивался некоторыми репликами, зачастую о погоде, и улыбался как старым знакомым.
Далее отчёт повествовал о том, что агент был представлен Дереку в качестве ньонского купца, торгующего шёлком.
— Ни одна ткань мира не сравнится по нежности и мягкости с ньонским шёлком! — пожимая мне руку, он весело смеялся, выговаривая этот комплимент. — Прекрасное у вас ремесло!
Я хотел было завязать с ним разговор, но его отвлёк внезапно появившийся из ниоткуда господин Тогнар.
— Дер, надо срочно ловить болванки! — в большом возбуждении воскликнул он.
Мгновенно потеряв интерес ко всем окружающим, господин Анодар даже чуть подскочил, пылко соглашаясь:
— Ну так давай ловить!
Перемена была весьма разительна; до этого момента он выглядел пусть и весьма живым и непринуждённым, но достаточно солидным и серьёзным человеком. Теперь же, словно зажёгшись энтузиазмом господина Тогнара, он растерял всю солидность, и, подхватив того под руку, потащил его куда-то, ни капли не заботясь о том, что его поведение сочтут невежливым.
Грэхард снова фыркнул: картина эта рисовалась перед его воображением весьма живо. Судя по всему, два вечных двигателя нашли друг друга. Немудрёно было, что их проекты просто обречены на успех: с такой-то энергией!
Подавив непрошенные сожаления по поводу того, что ему точно никогда не придётся бегать с Дереком в поисках каких-то таинственных болванок, Грэхард продолжил чтение.
Наблюдения со стороны, характеристики на круг общения, пересказы разговоров и мнений о Дереке и его знакомых… разведка явно старалась реабилитироваться, после столь длительного провального молчания пытаясь собрать даже самые незначительные нюансы. Грэхард упивался этими нюансами, глотая их сперва жадно, потом вчитываясь, и понимая, что будет ещё и ещё перечитывать… наконец-то, спустя столько лет, в его жизни снова появился Дерек: пусть не лично, пусть вот так, опосредованно, но это был он! Живой, настоящий, деятельный… счастливый.
Судя по тому, что Грэхард читал, Дерек стал чрезвычайно счастливым человеком, вполне довольным своей судьбой. Все агенты описывали его как улыбчивого энергичного мужчину, погружённого в множество дел, явно ему интересных, поддерживающего море знакомств, ведущего самый активный образ жизни… В Кармидере его многие знали и любили, отзывались с теплотой и восхищением…
Грэхарду стало досадно, что Дерек не был таким — тут, в Ньоне.
Тут, в Ньоне, он был исключительно его, грэхардовским.
Там, в Кармидере, он стал действительно своим собственным, и построил такую жизнь, какую хотел.
И в этой счастливой жизни не было места для ньонского владыки.
…с глухой тоской Грэхард вынужден был уточнить: место-то было, но только в роли тёмной страшилки из прошлого.
И не Дерека было в этом винить.