— Это слово я знаю, — усмехнулся Ланн, — от него в Кадире не увернуться, даже если рог всего один. И еще я знаю, что если бросить раненого на пороге — пески этого не простят.
— Откуда? — протянула она с долей скепсиса, размером с Дрезенскую стену.
— Путешествовал, — пожал плечами Ланн. — Мир больше, чем пещеры под Канебресом.
И был женат на келешидке целых полгода… Оказывается, можно было жениться на двух или трех, и еще про запас держать парочку! Впрочем, это также означало, что богатая женщина может содержать несколько мужей. Этих чудесных подробностей о своей родине командор никогда не рассказывала, и слава Богам! Ланн едва ли смог бы спокойно перенести то, что брак для нее вовсе не подразумевает единственного супруга…
В Мендеве, Рестове или Мивоне в ответ на просьбу о помощи можно получить что-то вроде «Изволите подыхать под моим окном, сударь? Извольте!», в Келеше к этому относятся гораздо серьезнее. И не потому, что подданные империи добрее и милосерднее прочих, просто отказав путнику в приюте, завтра ты сам можешь оказаться посреди пустыни без еды и питья. И тогда медленная и мучительная смерть от жажды станет уже твоей проблемой.
Может ли она отказаться? Конечно, может. Это всего лишь обычай, и Келеш слишком далеко, чтобы отказ возымел какие-то последствия. Но если она хоть немного рассчитывает на его помощь в будущем…
— Будь моим гостем, — она встала и подала ему руку, но как только Ланн потянулся к ней перепачканной в крови своей — подняла повыше. — Но о пивных элементалях и думать забудь, они кончились десять лет назад.
— Черт возьми, — фыркнул он, глядя на то, как Сайдири крепко обхватывает его предплечье и чувствуя, как тепло достигает самого сердца, — буквально зря пришел…
Ланн собирался уже сказать, что вполне может дойти и сам, особенно если найдет какую-нибудь палку и, кстати, вон та отлично подойдет, но прикусил язык, как только Сайдири закинула его руку себе на плечо и обхватила за талию. Глупо отказываться от помощи, которой сам же попросил. К тому же, рука на талии гораздо лучше, чем нож у горла!
— Как ты меня нашел? — спросила она, уверенно сворачивая вправо с едва намеченной тропы. Надо полагать потому, что знала, где и сколько ловушек в ее угодьях. Ланну оставалось только запоминать дорогу на случай, если придется вернуться.
— Легко, — неловко прыгая на здоровой ноге, сказал он. — Когда я жил с племенем, искал пропавших монгрелов в подземельях. И находил. В полной темноте и смертельной опасности.
Сайдири повернулась к нему и Ланн тут же пожалел, что залез в ловушку не той ногой. Если бы порезана была та, что покрыта чешуей, командор и шла бы с другой стороны, и этой беспомощной улыбки пойманного лжеца бы не видела.
— Сэм? — спросила она, выжидательно подняв бровь, и остановилась.
— Сэм.
Покачав головой и раздраженно вздохнув, Сайдири потянула его за собой снова, и Ланн едва не упал, пытаясь поспевать за ней на одной ноге.
— Когда-нибудь я откручу его ангельскую башку, — отвернувшись, прошипела она.
— Да за что?.. — она сказала «ангельскую»? — Что⁈
Чем глубже в лес они заходили, тем гуще становилась растительность, и если Ланн хоть что-то понимал в северной природе, это неестественно. Кто-то потратил очень много свитков друидского мастерства, чтобы замаскировать подход к своему порогу.
— Иомедай питает к моей жизни странный болезненный интерес, — вытащив его на свет после длинного тоннеля цепких веток, проговорила Сайдири. — Однажды она сказала мне, что отказаться от божественной силы так же трудно, как и принять ее. Возможно, она следит за мной, чтобы убедиться, что ее собственный выбор был еще не самым хреновым…
Разве это не лучший выбор, который командор только могла сделать? Разве он сам и половина ее соратников не просили ее об этом? Разве она не осталась жива благодаря этому решению?
— Ты… — он сглотнул, — жалеешь?
— О том, что отказалась от божественных сил, выбрав жизнь наедине с собственной гордыней? — проговорила она, и в ее голосе проскользнула горькая ирония. — О том, что мои проблемы больше не решить щелчком пальцев? Пф, нет. Конечно, нет.
Ну что же, этот способ шутить он отлично знал, вот только не знал, как реагировать, когда им пользуется кто-то, кроме него. Потому что всерьез смеяться над этим сложно, а сделать вид, что ты принял все за чистую монету — еще сложнее. Там, откуда он пришел, Сайдири всегда смеялась над его шутками, так что он был уверен, что это работает, но сейчас…
Ланн никогда не думал, что если командор откажется от своих сил, с ней случится что-то плохое. Воображение рисовало ему совершенно идиллистические картины, где ему всегда было место рядом с ней, где они проживали обычную человеческую жизнь. Но никогда, никогда в его мечтах она не была несчастна!
Сайдири помогла ему перешагнуть через небольшой ручей: вода стекала с поросших мхом камней и пробивала дорогу дальше, пересекая небольшую поляну и вновь скрываясь где-то в траве. Вход в пещеру чернел в нескольких метрах.
— Не подходи к нему больше, — после долгой паузы проронила она.
— Что? — в своих размышлениях он уже ушел слишком далеко от ангела, так что не сразу понял, о ком речь. — Ты же не думаешь, что ангел Иомедай может быть опасен?
— Это тебе не Длань Наследницы с радугой вместо мозгов! — остановившись напротив входа в пещеру, проговорила она. — Самаэль — чертов пернатый садист! Заставит тебя двадцать часов биться в агонии и сделает вид, что так и надо.
— Ла-адно, — осторожно протянул он, — найду себе собутыльника поприятнее.
Командор вздохнула и отвернулась снова, прекрасно понимая, что он ей не верит.
Но в этом нет никакого смысла! Ангелы Иомедай добры и благородны, как богиня, которой они служат. Ни один из них и мухи не обидит… без причины. Так что либо Сайдири ошибается и Самаэль вовсе не слуга богини крестоносцев, либо у него есть серьезные основания поступать так.
Света становилось все меньше, привычный с детства запах сырости проникал в легкие. То, что командор живет в пещере, это, конечно, иронично, но шутки по этому поводу он прибережет до момента, когда снова начнет бегать быстрее нее. По правде говоря, он может и сам о себе позаботиться — лекарства в сумке всегда есть, но раз уж начал давить на жалость — будь последователен. И желательно не красней.
— Ого, — завернув за угол и увидев несколько рядов оружейных стоек, выдохнул Ланн, — Ого! — добавил он громче, присмотревшись и обнаружив, что ряды уходят далеко во тьму. — Здесь весь дрезенский арсенал или только половина?
— Очень малая часть того, что я заслужила, — не скрывая гордости, проговорила она. — Я закрыла Мировую Язву, было бы глупо не вознаградить себя за это.
— Да ты арсенал ограбила!
— Что сказать, я привыкла творить справедливость собственными руками.
Вот теперь она вела себя так, будто они давние друзья, так, будто не пыталась прирезать его буквально вчера. Но если не считать явно вынужденного гостеприимства, что изменилось?
Сайдири разместилась там же, где жила старая шаманка, но сделала это с большим комфортом. Небольшая ниша в стене завешена шкурами для защиты от холода, посредине как прежде горит костер, но около стен стоит пара сундуков, лежат циновки и яркими пятнами тут и там разбросаны расшитые подушки. Усадив своего гостя на сундук, командор ненадолго вышла, и Ланн, спешно вытерев руки о робу, потянулся к лежавшим рядом с сундуками бумагам, среди которых лежали несколько книжиц в кожаном переплете, подозрительно похожих на ее походные дневники… исписанные келешидской вязью, разумеется! Проклятье! Надо было тогда задержаться в Кадире и учить язык, но он ушел, как только понял, что к своей семье Сайдири не вернулась. Впрочем, одна книга была на общем — какой-то трактат о тактике и стратегии за авторством… Да ла-адно!
Командор отодвинула полог, держа в руках лекарства и свежие бинты. Она села напротив Ланна и стала разматывать окровавленные тряпки, которые он в спешке накрутил сам. Онемевшая нога заныла, кровь хлынула из перерезанных вен снова. Не то, чтобы Ланн жаловался, но когда Сайдири сидела перед ним на коленях в последний раз это было гораздо приятнее…
Твою мать, Ланн! Вот сейчас вообще неподходящий момент!
Он с трудом оторвал взгляд от ее плотно сжатых губ и отвернулся, сделав вид, что его крайне интересует пробивающийся с каменного потолка луч света.
— Как крупный специалист по пещерам, могу сказать, что здесь очень… — он сглотнул и попытался дышать ровнее, но куда там!.. — уютно, да. Можешь мне поверить, какие только вонючие дыры не облазил за всю свою жизнь, а здесь и помет летучих мышей с потолка не сыплется, и вообще… На мой невзыскательный вкус даже лучше, чем твоя комната в Дрезене…
Все-таки не удержался, да? Молодец! Сейчас вылетишь отсюда, как пробка из бутылки!
— Что ты делал в моей комнате в Дрезене? — нахмурившись, она отставила в сторону целебную мазь и взялась за бинты.
С другой стороны, что плохого в полетах? Отличный же способ избежать неловкой ситуации, в которую сам себя загнал! Но рожденный ползать может только изворачиваться…
— Следил, чтобы доблестная командор не зачахла от порчи, пока граф и Уголек пытаются наскрести хоть немного сил на лечение.
Почти не соврал. И этим тоже приходилось заниматься… помимо прочего.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Сайдири, обнаружив, что первый же поцелуй его буквально парализовал. Ланн посмотрел на нее, часто закивал и улыбнулся, потому что, черт возьми, это все, что он сейчас мог сделать.
Оказалось, что ему нужна минутка, чтобы просто уложить это все в голове: что Сайдири будет целовать его, что она будет делать это часто и что ей это нравится.
Он позаботился столь о многом для этого свидания — о еде, о вине, о признании… и не подумал о самых простых вещах. Да и откуда ему было знать? Венду поцелуев терпеть не могла, ему было просто не с кем узнать, на что это похоже…
В последний раз его перед сном в висок целовала матушка лет пятнадцать назад, в той далекой райской жизни, когда она еще не запиралась в дальней комнате, чтобы оплакивать своих младших детей. И эта тихая нежность даже рядом не стояла с тем захватывающим ощущением близости любимой женщины, которое он только что испытал.
Впрочем, если бы он принялся на ком-то тренироваться, едва ли командор бы это оценила.
— Это… не входило в план, — с трудом произнес он.
— У тебя был план и для этого тоже? — со смесью ужаса и восхищения спросила она и обернулась на кровать, а затем снова к нему. — С ума сойти! Расскажешь?
— Порча, — кивнула Сайдири и с трудом подавила зевок. — Я от нее почти не страдала, — она зевнула снова и на этот раз даже не стала с собой бороться. — Мне нужно отдохнуть. И, во имя песков Кафира…
— …держи руки при себе, Ланн? — наблюдая за тем, как она складывает лекарства обратно в мешок, усмехнулся он. — Я понял и с первого раза. Прости, это было… неуместно.
— И ты меня прости, — Сайдири на секунду подняла на него темные глаза, а затем снова отвернулась. — Чувствуй себя как дома.
— Это легче, чем ты думаешь.
Развернув спальник и осторожно вытянув раненую ногу, Ланн уселся, прислонившись спиной к сундуку, и сделал вид, что его лук нуждается в срочном профилактическом осмотре. Сайдири улеглась на шкуры у стены, но пояс с ее оружием остался висеть на каменном выступе, и дышала она вовсе не так ровно… Ланн отложил лук и присмотрелся: командор то и дело двигалась, хмурила брови, сжимала пальцы — она видела беспокойные сны. И не видела их ни разу за те четыре дня, что они возвращались из Долины Храмов?
Святые Праведники! Она не проснулась, когда он по глупости прикоснулся к ней — она вообще не спала! Ланн не задумывался, как она оказалась в Долине раньше него, учитывая, что он передвигается в два раза быстрее, но теперь это очевидно — она просто не останавливалась, чтобы отдохнуть! И на исходе девятого дня практически ничего не соображала… удивительно, что у нее вообще осталась какая-то энергия к этому времени!
Но если она не доверяла ему настолько, что предпочитала в его присутствии не спать, то сейчас-то что изменилось?
Ланн откинул голову назад, рог громко стукнул о крышку сундука. Заранее скорчив виноватую гримасу, он повернулся в сторону спящей, но она даже не пошевелилась, только зрачки под веками беспокойно двигались из стороны в сторону.
Она спит крепко. Но только здесь — за полосой ловушек и под пятью футами камней.
Тяжело вздохнув, он потянулся вправо и нашарил среди бумаг тяжелую черную книгу в дорогом кожаном переплете. Не то чтобы Ланна очень интересовало искусство войны зловещего гнома, но спать не хотелось, а это единственная книга здесь, которую он вообще способен читать. Спустя пару страниц Ланн высоко оценил непревзойденные навыки рыцаря Деренге в области навевания скуки — иначе как под тонизирующим воздействием плети читать это невозможно. Впрочем, сон как рукой сняло, как только из-под плотных страниц выпало пожелтевшее письмо.
Ланн с трудом разбирал курсив, но письмо было написано рукой гнома с самым разборчивым почерком в мире. После официального приветствия и подобающих случаю, но довольно сухих слов благодарности за обращение, Ланн прочел кое-что, что заставило его самого метнуть беспокойный взгляд в сторону входа в пещеру.
«Увеличение воронки жертв говорит о возрастающей потребности колонии в пище, — писал Регилл. — Я бы предположил, что у них есть портал и они призывают союзников, но тогда армия Бездны стояла бы у вас на пороге уже через месяц или два, а процесс тянется годами…»
Ого!
Нет, ОГО! Вот это похоже на причину не спать декадами и бросаться с ножом на любого, кто подойдет слишком близко!
«Зная о вашей склонности пренебрегать собственной безопасностью, я бы рекомендовал вам заручиться поддержкой армии Дрезена. Одно ваше имя заставит их снова встать в строй…»
И это было то, чего Ланн никак не ожидал от Рыцаря Преисподней. Строки, полные почти отеческой заботы, сухие и щедро пересыпанные военной лексикой, но со вполне понятным смыслом: «Не рискуй. Найди помощь. Держись!»
Регилл, которого знал он сам, ненавидел Сайдири.
Арилу Ворлеш не сломило ни окончательное осознание провала, ни долгая изматывающая битва. Она стояла на обломке мраморной плиты рядом с бушующей бездной, сердцем Язвы, которую сама же открыла сто лет назад. Подол ее шелкового платья чуть шевелили потоки магической энергии, поднимающейся из разлома. Она ждала.
Они все ждали.
Переминался с ноги на ногу Грейбор, проворачивая топоры в руках — знаменитое имя сегодня пополнит его послужной список. Не скрывая нахальной улыбки, покусывал губы граф Арендей — скоро он вернется к своей обычной жизни. Огромными глазами смотрела на Арилу Уголек и, как всегда, рассеянно улыбалась. С молчаливой торжественностью сжимал рукоять чекана Регилл, близок был момент его истинного триумфа. Ланн натягивал тетиву, не спуская с Архитектора глаз — всего одна смерть и все они будут свободны. Командор Сайдири стояла за их спинами, грозная как никогда — она шла сюда, смеясь и разбрасывая демонов, точно игрушки. Казалось, ничто не в силах ее остановить…
— Пора сыграть последнюю шутку, — проговорила командор, и по звуку ее голоса Ланн понял, что она улыбается, — и я — ее финальная строка.
То, что происходит что-то ужасное, они все поняли по лицу Арилу Ворлеш: на нем отразилось такое отчаяние, что не шло ни в какое сравнение с горечью поражения. Она протянула руку в сторону отряда, будто пытаясь что-то удержать, но когда они повернулись тоже — увидели лишь край плаща, мелькнувший и исчезнувший в разломе.
— Саи… — выдохнул Ланн, опуская лук. Не совсем понимая, что делает, он рванулся к краю, но точный удар под колени сбил его с ног. Рухнув на землю, он тут же попытался подняться, слыша за спиной рокочущее от гнева:
— Держи его, Арендей! Держи, он прыгнет!
Руки не слушались, подламываясь от действия паралича, но, мотнув головой, он сбросил наваждение и поднялся. Почему они пытаются ему помешать, ведь она падает⁈
— Уголек! — в голосе графа проскользнули истерические нотки, и юная эльфийка оказалась около Ланна раньше, чем тот успел сделать хоть шаг.
— Не волнуйся, — она взяла его за предплечье и безмятежность опустилась на него мягкой волной, — с ней все хорошо. Так, как должно быть.
Лук стукнулся о мраморный пол, выскользнув из ослабевших пальцев, Ланн опустился на колени и почувствовал, как паралич сковывает тело. Регилл подхватил его, чтобы он не рухнул лицом в пол и уложил на спину, так что все, что видел Ланн дальше — это изрезанное морщинами лицо гнома в отблесках разрыва…
Параликтор Деренге редко позволял себе проявление эмоций, но сейчас его и без того огромные глаза смотрели вперед с неподдельным ужасом. Он впивался взглядом то в одну точку, то в другую, и челюсть дрожала от бессилия и гнева, пока он не сцепил зубы так сильно, что они скрипнули.
— А я вам говорил, — раздался спокойный голос Грейбора откуда-то сбоку. — Но кто ж меня слушал…
Регилл сказал что-то, затем что-то еще, но эти лающие звуки не складывались в знакомые слова. Он говорил снова и снова, и его голос все больше напоминал рычание. Параликтор Деренге не отдавал приказов и не констатировал факт, он вообще не заботился о том, чтобы его понимали. Он ругался, и проклятья на языке инферно срывались с губ и падали в пропасть, где открывались новые разрывы один за другим…