Хельга, одна из служанок в особняке, который теперь служил временным домом для Хидрис, расставляла перед ней тарелки с очередными блюдами на завтрак. Это был омлет с сыром и кусочком бекона, рядом стояли свежеиспеченные круассаны с шоколадом и чашка кофе. Девушке уже в шутку начало казаться, что ее решили убивать здесь своими способами, но не оружием, а холестерином, натрием и быстрыми углеводами. Прошло уже более месяца ее нахождения в Аркадии. Хотя она и попросила Натали свести к минимуму количество соли в блюдах для нее, ее вкусовые рецепторы долго привыкали к такой гастрономической бомбе. Однако, по прошествии некоторого времени, она не смогла не заметить, что местная кухня имела свои преимущества. Она была разнообразной, ароматной и вкусной. Особенно ей понравились блюда с добавлением ароматных сушеных и свежих трав. Здесь они считались дорогими, местные с низким достатком заменяли их ароматизированными добавками. Но особенно она полюбила сладости, которые стали для нее новым открытием. Она понимала природу их действия, простые углеводы быстро поступают в кровь, обеспечивая, тем самым, энергию и поднимая настроение, но не могла отрицать, что ей это нравилось. Хидрис стало понятно, почему у местных так много внимания уделяется вопросу принятия пищи и почему это стало частью демонстрации достатка и высокого положения. Здесь еда была источником радости и удовольствия. Она же привыкла к более сбалансированному и рациональному питанию.
Она взглянула на лицо Хельги, женщина сосредоточенно с бесстрастным лицом выполняла свою работу, стараясь не смотреть на Хидрис лишний раз.
— Хельга, — решила начать диалог девушка. — Вам нравится ваша работа?
Хидрис заметила, как женщина невольно напряглась и ее руки немного задрожали. Будто ант задала ей не невинный вопрос, а сказала, что, если она неправильно поставит тарелку, анты вырежут всю ее семью. Хидрис неспроста начала диалог с ней. Недавно она слышала, как Натали кричала на нее за то, что та испортила комплект постельного белья из очень дорогой ткани. Вообще со сном у Хидрис были здесь проблемы, из-за ее острого слуха, она слышала практически все, что творилось в половине этого огромного дома, где находилась ее спальня. И звукоизоляция тут была нулевая. Но она не спешила жаловаться на это прислуге и просить быть потише. Из разговоров, которые она могла подслушать, она выносила для себя много любопытных нюансов. Конечно, большая часть была обычные сплетни, в том числе и о ней самой.
— Да, — тихо ответила женщина, стараясь не поднимать глаз.
— А почему вам она нравится? — продолжала терроризировать напуганную женщину Хидрис.
— У меня здесь хорошая зарплата и работа не тяжелая, — женщина попыталась ответить поверхностно и осторожно.
Хидрис жестом пригласила присесть ее рядом. Служанка не поняла этого маневра.
— Присядьте, я хотела бы с вами поговорить, — девушка улыбнулась.
Хельга села на стул рядом, в ее лице читался страх и беспомощность. Но Хидрис знала, что служанка не может ей отказать, а услышать мнение простого народа ей было нужно. Она понимала, что задавать прямые вопросы о правлении страной и народном мнении об этом было бессмысленно.
— Почему вы решили стать прислугой? Вы не хотели получить другую профессию? — ант пыталась сделать выражение своего лица максимально дружелюбным.
— Хотела, — Хельга отвечала, нервно перебирая пальцами. — Но я не смогла получить образование, после школы мне сразу пришлось устроиться на работу.
— А если бы у вас была возможность, какую профессию бы вы хотели получить?
— Разные. Сначала я хотела стать учителем. Потом я думала, что могла бы начать свое дело, собирать букеты и продавать их, — на лице женщины промелькнула улыбка, будто она говорила со смущением.
— Что вас останавливает, чтобы начать сейчас? — Хидрис внимательно ее слушала.
Хельга даже усмехнулась и махнула рукой.
— Нет, уже поздно. Я не могу оставить работу и рисковать, чтобы вложить свои накопления. У меня они отложены на учебу детей.
— Я правильно понимаю, что если бы я вам гипотетически дала нужную сумму денег или устроила ваших детей в университет, вы бы не работали здесь? — Хидрис внимательно посмотрела на нее, женщина взглянула на нее с испугом.
— Я делаю что-то не так? — женщина посмотрела на нее и будто оцепенела.
— Нет, — ант успокоила ее. — Я просто хочу понять мотивацию выбора профессии. Предположим, у вас есть возможность делать то, что вам нравится и вы бы выполняли свою работу с удовольствием, а значит хорошо. В то же время на вашем месте бы оказался тот, кто вашу работу выполнял бы тоже более эффективно, поскольку посчитал, что она ему подходит. Я понимаю причину того, что многие из вас не на своем месте, но не понимаю почему эта тенденция усугубляется, если это поправимо просто деньгами.
— Да кто же захочет работать уборщицей или прислугой? — Хельга улыбнулась и посмотрела на Хидрис будто та с другой планеты. Впрочем, это не так далеко отходило от истины. — Работают как раз те, кто не смог устроиться туда, где бы хотел работать на самом деле. Остаются только такие варианты. Еще армия, заводы, прочий низкооплачиваемый труд. Если бы каждый работал там, где хотел, не было бы тех, кто выполнял грязную и тяжелую работу.
Хельга замолчала, потому что ей показалось, что она ляпнула лишнего про их незавидный расклад жизни в Аркадии. Но лицо Хидрис наоборот, выразило еще большую заинтересованность.
— У нас, например, достаточно работников по хозяйству. Каждый от рождения получает профессию, к которой приспособлен.
Хельга задумалась на несколько секунд, а затем ее выражение лица изменилось.
— Это ужасно, — вырвалось из нее, и она тут же снова испугалась за свой комментарий.
Но Хидрис наоборот, удивленно вскинула брови.
— Почему же? — спросила Хидрис.
— Простите, — женщина смутилась.
— Нет, — Хидрис успокоила ее и показала, что не злится. — Мне правда любопытно, почему вы так считаете?
— Просто… Получается, человек рождается без выбора. Если он рожден уборщиком, он обречен всю жизнь работать уборщиком. Остальные будут получать нормальные профессии и заниматься чем-то интересным, а он всю жизнь обречен убирать за кем-то и прислуживать другим.
— Все не так ужасно, как вам показалось, — заметила Хидрис. — У нас работники по хозяйству. Они рождены ими, но счастливы выполнять свою работу, и никто не считает это ужасным и унизительным. Разве другие смогут выполнять свою работу, если не будет тех, кто обеспечит комфортные условия для этого? Работа такого анта требует от него специфических навыков. Убирает у нас, в основном, автоматическая система очистки. Но ему нужно проявлять стратегическое мышление, чтобы наладить функционирование этой системы и следить за ней. В нашей системе они являются важным звеном и наравне с другими выполняют полезную работу.
— Я понимаю, но у нас человек хотя бы может верить, что он сегодня работает уборщиком, а завтра все изменится. Например, он может накопить денег или получить образование. Он сможет выбрать себе любую профессию или начать свое дело. Главное, знать, что все в твоих руках и, если ты будешь упорно трудиться, тебя никто не ограничивает. Те, кто не смог, выполняют более простую и низкооплачиваемую работу. В нашем мире ты сам выбираешь свою судьбу.
— И много у вас таких примеров?
— Не много, но есть.
— Разве не странно, что человек, у которого потенциал позволяет выполнять любую работу, убирается, а не реализует его в более сложных профессиях? Если подобная работа считается неблагодарной и простой, — иронично подметила Хидрис.
Хельга пожала плечами. Ей не хотелось высказывать свое мнение анту о том, что она думает об этом. Точнее, хотела бы, но боялась. Хидрис не казалась им злой, даже, напротив. Она не высказывала недовольства, совершенно не следила за их работой и не обращала внимания на опоздания или отсутствие кого-то. Если бы она не была антом, то стала бы их любимой хозяйкой. Но при всем при этом, они не могли перебороть страх перед ней. Что, возможно, к лучшему. Если бы не это, дисциплина в доме быстро бы пошла на спад. Даже строгая Натали за месяц вышла из состояния жесткого графика, которого раньше безупречно придерживалась. Хотя, судя по характеру антов, если бы они не обнаружили в доме прислуги, они бы подумали, что так и должно быть.
Хидрис поняла, что собеседница явно не хочет говорить о проблемах их жизни, уклад которой они считают единственно-верным. Но радовало то, что они прекрасно понимали, что все далеко не безупречно. Все, что хотела, она узнала от Хельги и отпустила ее.
Карантин в Аркадии продолжался, но, к счастью, все меньше людей сопротивлялись присутствию новых ее обитателей и стали потихоньку привыкать. Под натиском безысходности, все больше людей устраивались на предприятия. Конечно, это не тот результат, который ожидала Хидрис. Все было бы намного проще, если бы они воспользовались своей возможностью установить более жесткие порядки, но это бы отрезало возможность антов войти к ним в доверие. Скорее всего, по Аркадии прошлась бы серия бунтов, вплоть до переворота. Это, естественно, ослабило бы страну, которая уже не имела бы шанса устоять перед Атлантис. Конечно, они ожидали логичного сопротивления, но все оказалось куда сложнее.
Анты готовы были предоставить социальные гарантии, достойную оплату и структуру, в которой каждый гражданин имел бы равные возможности, но народ сопротивлялся. Хидрис не раз ловила себя на том, что чувствует раздражение от этого. Самые логичные, как им казалось, меры претерпевали крах. Нельзя было сказать, что она не могла отследить их логику, она, несомненно, была. Но логика эта была абсурдна для нее и сам факт того, что она должна в ней разобраться и понять ее тонкости, выматывали. Хидрис уже была уверена, что после опыта в Аркадии, она смогла бы управлять любым хаосом.
Позавтракав, Хидрис ждала Элвара. Намного проще было бы, если бы они жили в одном доме, но в этой стране такое считалось неприличным и давало почву для нездоровых слухов. Хидрис в принципе удивлял характер взаимоотношений между мужчинами и женщинами здесь: они сопровождались какими-то социальными ритуалами и методами показательного дистанцирования. Романтические связи же очень тонко граничили между осуждением и восхищением одновременно, чему народ уделял особое внимание. По большей части об этом она узнала именно из ее вечернего подслушивания за служанками.
Элвар зашел в кабинет к Хидрис в уже устоявшееся время.
— Как тебе идея добавить в предоставленные социальные гарантии для рабочих пункт о бесплатном образовании детей в их семьях? — высказала свое предложение Хидрис.
— Думаю, что это неплохой ход, — немного задумавшись ответил Элвар. — Только это слишком долго для того, чтобы получить кадры, которые нужны сейчас. За это время Юнгерот уже подготовит достаточно антов, чтобы заполнить кадровый голод здесь.
— Я говорю не только о кадрах. Скорее, о мотивации людей приходить работать. Здесь это у них что-то вроде роскоши.
— Хочешь сделать объявление об этом?
— Да, добавь еще пункт об обязательном прохождении медицинских обследований и лечения, в случае обнаружения заболеваний, за наш счет.
— Я думаю, что это надо добавить, как обещание социальных гарантий для будущих кандидатов в немного более доброжелательном ключе, а не ставить перед ними вынужденные условия, — Элвар хотел поправить формулировку Хидрис.
— Нет, — к удивлению Элвара, она настояла на своем. — Обещания — это то, что они слышали от своего правительства много лет и доверие у них к такой формулировке явно снижено. Они боятся нас по двум причинам: либо мы насильно обратим их и захватим Аркадию, либо мы будем использовать их как рабов. Нужно подтвердить один их страх, чтобы исключить другой. Но сделаем это так, чтобы они, столкнувшись с ним, получили то, что не могут получить в нынешней системе. Сейчас наиболее острый вопрос у населения с медициной, образованием и финансами. Поэтому, объяви сегодня от моего лица, что каждый обязан проходить медицинское обследование и лечиться, нам нужны здоровые рабочие, чтобы эффективно справляться с задачами. И о дополнительных дотациях тем, чьи дети пойдут учиться по профессиям, исходя из спрогнозированных потребностях в персонале. Список им тоже предоставь. Слухи и новости здесь и в соседних городах разлетаются быстро, поэтому обеспечь выполнение в ближайшие дни.
— Не думаешь, что они могут это воспринять в штыки и мы, наоборот, встретимся с сопротивлением? — высказал сомнения Элвар.
— Не исключаю такой вариант в первые дни. Дадим им повозмущаться первое время и высказывать опасения. Мы просто сделаем обязанностью для них то, что имеют люди с более высоким финансовым положением. Доводы для сопротивления лишь столкнут их с пониманием абсурдности этого. Мотивация, подкрепленная извне, не работает, нужна перестановка их взглядов изнутри.
— А что делать с теми квалифицированными кадрами, на которых такой метод не сработает?
— Посмотрим по ситуации. Я собираюсь задействовать Келлера-младшего для решения этого вопроса. Он должен набрать персонал в свой центр, а там и общественное мнение среди этого слоя постепенно изменится.
***
Феб читал новости, попивая утренний чай. После того, как он вернулся домой, он все больше проводил времени в своем кабинете, минимизируя общение даже с прислугой. Рассудок постепенно возвращался, а вместе с ним и боль. Несколько пластических хирургов из Кордоса уже осматривали его и сказали, что большую часть повреждений можно исправить. К счастью, наращивать ткани уже научились быстро и без проблем. Но для этого понадобится не одна операция, а перед этим, организм должен полностью восстановиться. Все навалившееся на него не прошло мимо, и перелилось в одну большую апатию. Анты не лечили «болезни души», они попросту ими не страдали. И сейчас их решение было явно не в приоритете, поэтому стол Келлера заполнился множеством банок с таблетками.
Лиам всеми силами поддерживал друга и пытался вытянуть его обратно во внешний мир, но сталкивался лишь с раздражением. Сегодняшний день, правда, стал исключением. Хидрис поинтересовалась самочувствием Келлера и объективных причин сказать, что он еще восстанавливается, не было. Поэтому сегодня к обеду она должна была прибыть в Вердантон, в центр, и обсудить вопросы. Спорить с тем, чтобы не откладывать встречу, у Феба аргументов не нашлось. Впрочем, желания тоже.
Он пробегал глазами по ветке новостей. Снова ничего ужасного к его изумлению, понятное дело, много противоречивых мнений, много недовольств, но ничего, что бы могло говорить о том, что дела катятся в пропасть. Хотя, настроение Феба подняли теории заговора, родившиеся на этой почве. Особенно та, что анты — это тайный проект Аркадии и Кордоса, который разрабатывался с самого начала как способ сопротивления Атлантис. А скрывали их, чтобы заставить людей жить в нищете и работать на их развитие, потому что проект требовал огромного вливания ресурсов. Читая о том, как люди спорили на тему того, плохо это или хорошо, Феб не мог сдержать смеха.
Вскоре его расслабленное чаепитие прервал вошедший Лиам.
— Что, сидишь гниешь до сих пор? Так и не одет? — гость сразу начал со своего жизнеутверждающего тона.
— Нам после обеда только ехать, — ответил Феб, пытаясь дочитать одним глазом ветку спорящих заговорщиков.
Лиам подошел, посмотрел на экран и по-хозяйски нажал на кнопку выключения монитора, иначе Келлера было не оторвать от поглощения бесполезной всякой всячины в сети в последнее время.
— Ты подготовил тезисы по поводу сотрудничества? — спросил Лиам.
— Не-а, — отстраненно кинул Феб. — У тебя это лучше получится.
— Не сомневался, — На лице Пателя отобразилась фраза «я так и думал». — Поэтому подготовил я.
— И что там? — Феб спросил, но без интереса. — Только кратко, пожалуйста.
— Во-первых, обучение и передача трансфера технологий. Для этого, нашим сотрудникам должны обеспечить организацию специальных курсов, семинаров, стажировок или программы обмена для врачей, ученых и инженеров. Далее, полный доступ к ресурсам и оборудованию, которое необходимо для использования и разработки медицинских технологий. Особенно в области нанороботов, биосенсоров, имплантов, протезов, генетических редакторов, сканеров, лазеров, — Лиам продолжал перечислять.
— Ты свой Атлантис из Аркадии решил соорудить? — перебил его Келлер.
— А почему нет? — удивленно посмотрел Лиам. — Мы должны выжать все, что у них есть, пока они не дали понять, что нельзя ничего просить.
— Ага, — Феб прокрутился на стуле, — а еще попроси у них лазеры из глаз.
— Если бы они у них были, я бы и их попросил, — съязвил Патель.
— Тебе не приходило в голову, что они потом руками наших же сотрудников, будут проводить какие-то опыты? Или придумают какую-то извращенную штуку и все в стенах моего центра? Зато сотрудники получат прекрасный опыт, — последнее предложение он растянул с тоном, полным сарказма.
— И это я учел, — самодовольно заметил Лиам. — Последний пункт: мы требуем гарантии, что анты не будут использовать свои технологии для нарушения этических норм и прав человека. Соблюдения принципов и стандартов при проведении медицинских экспериментов, тестирований или лечения. Уважение к культурным, религиозным и личным особенностям людей при применении медицинских технологий.
Феб махнул рукой и расслабленно откинулся на спинку кресла.
— Хорошо, вот и будешь ей озвучивать все сегодня. Я позволю себе удовольствие быть свидетелем ее реакции, когда ты зачитаешь ей свою писанину.
— А почему нет? — в голосе Лиама читалось искреннее непонимание. — Они уже больше месяца здесь и пока не дали оснований считать, что собираются вредить кому-то.
— Я тоже читаю новости, — Келлер подчеркнул свои слова серьезным выражением лица.
— Вот эти, от которых я тебя сейчас имел наглость отвлечь? — хмыкнул Лиам.
Феб не обратил внимания на попытку подколоть его.
— Они хитро манипулируют. Мелкими шагами подминают народ под себя.
— Ужасно, — съязвил Лиам. — Терроризирует людей высокими зарплатами, притаранили сюда свои медкорпусы и лекарства. Собираются обучать местных не только держать автоматы и копаться в угле. Как же мы выдержим такой уровень тирании?
— Не делай вид, что не понимаешь о чем я, — Фебу не хотелось спорить, у него не было сил на эмоции. Он лишь устало закрыл глаза.
— Знаешь, что я понимаю точно? — Лиам прекратил шутить и говорил совершенно серьезно. — Что у нас наконец появился шанс нормально жить. Тебе, конечно, этого не понять, ты родился с золотой ложкой во рту. Единственным способом понимать насколько все плохо, у тебя были цифры в статистике, а не тот, когда твоя жизнь из года в год становится хуже и хуже. Я тоже опасался их и не буду врать, что опасения исчезли. Но я хочу верить им, потому что замечаю, как у нас постепенно появляется путь выхода из этого медленного вымирания.
— И все же, — Феб не разделял оптимизма Лиама. — Если они задумали что-то?
— Тогда тем более мы должны быть к ним как можно ближе.
— Конечно, они же посоветуются с нами перед этим.
— А может и посоветуются. Ты даже их не знаешь и не пытался этого сделать. Впрочем, как и большинство, — Лиам придвинул кресло ближе к столу, напротив Феба, — Для начала, прекрати делать такую кислую физиономию, когда будешь находиться рядом с ней. Это заметно даже под маской.
Феб развел руками, что означало «понял, без проблем».
— И постарайся сблизиться с ней, что ли. Подружись… — Лиам сделал паузу, потому что сам прикинул абсурдность такого предложения. — Постарайся по крайней мере, насколько это возможно. Она все-таки какая-никакая, а дама.
Феб лишь залился хохотом на такое предложение друга.
— Ты такой простой, — продолжал смеяться Келлер. — А что ты сам не хочешь взять на себя такую часть плана?
— А я бы с радостью, — Лиам улыбнулся. Его радовало, что хоть так он развеселил это депрессивное тело, в котором где-то еще жил его близкий друг. — Только боюсь, что мне не по чину сближаться с этим очаровательным двухметровым генсеком киберкоммунистической партии. А ты у нас человек важный, в некоторых кругах даже знаменитый и всеми обожаемый.
— И как раз на пике своего обаяния, — продолжал веселиться Феб, указывая на свое лицо.
— Что-то мне кажется, в ее мире это не имеет значения. Компенсируй. Скажи что-то вроде того, что ты, конечно же, сын президента и несешь тяжкое бремя роскоши. Но глубоко в душе, ты всегда был против отчуждения и классового неравенства, — засмеялся Лиам.
— Да бред это все. Они смотрят на нас как на обезьян, просто воспитанных и умеющих разговаривать, — улыбка сошла с лица Феба.
— Если учесть, как ты вел себя в прошлую вашу встречу, то они не так далеки от истины. И в наших руках доказать обратное.
— Ладно, я попробую, — сдался Келлер, его лицо уже было не таким мрачным.