Юти бодро топала по раскисшей дороге главного тракта, с интересом разглядывая окрестности. Тонкое снежное покрывало вокруг зияло прорехами. Оно растянулось на отдельные лоскуты и теперь медленно оседало, уходя в черную маслянистую почву. Здесь все было не так, как привыкла девочка. Вместо сурового сезона дождей и ветра земля облачалась в белый саван, холод заползал в каждый дом, а с неба сыпала мелкая крупа. Хотя Ерикан и говорил, что в центральной части Империи снега немного. То ли дело в Семиречье или землях Свободного Севера.
Зато любимое время года Юти, когда колючки в степях наливались соком и робко показывали свою истинную красоту в виде ярких цветов, когда жара не пыталась убить тебя, а зефир, приходящий со стороны Хребта Дракона, заставлял мягко потягиваться его объятиях, здесь было еще краше.
Даже сейчас, во время общей распутицы. Пусть на холсте природы и преобладали черные и коричневые оттенки. Грязь налипала толстыми комьями на сапоги, мелкими брызгами путешествовала по одежде, тонкими точками раскрашивала кожу.
Но даже в этом почти однотонном безобразии Юти видела легкие штрихи Создателя, истинного отца Богини, о котором так мало говорили в храмах Аншары. В робкой зелени травы, едва пробивающейся из-под земли; в крошечных розовых зачатках цветов Глуп-дерева, которое славилась тем, что его бутоны три раза замерзнут и три раза набухнут снова, прежде, чем окончательно распустятся; во взбитых, точно разорванных на части торопливым кулинаром облаках, плывущих так низко, что, казалось, их можно достать руками; в суетливо бегущих ручьях, еще слабых, только набирающих свою истинную силу.
Ну, и самое главное, в запахе! В Пределах ты пробовал на вкус сухой песок, ощущал резкий запах лошадиного пота от стянутой подпруги, выцветший, будто прошлогодний, аромат цитрусов и щекочущий в носу дух пряностей.
Здесь ты постоянно пытался откусить частичку целого мира. От каждого вдоха у Юти кружилась голова и несмотря на нависшие на сапогах огромные ломти грязи, шагалось необычайно легко. Расчувствовавшись, девочка даже поделилась своим настроением с Ериканом. О чем тут же пожалела.
— Это после подземелья. Пусть там и сквозняки, но воздух очень затхлый.
И магия вновь растворилась, словно песок ее родных Пределов, прошедший сквозь пальцы. Только что перед тобой было целое сокровище, переливающееся частичками кварца, а теперь не осталось ничего.
Солнце скрылось за куском разорванного облака, цвета потеряли свою сочность, а ветер принес остатки зимней прохлады. Вдобавок, на ветку Глуп-дерева уселась незнакомая Юти птица. Крохотная, вертлявая, но с необычайно красной грудкой. Девочка нахмурилась, пробурчав про себя: «Алый цвет сулит невзгоды» и поняла, теперь день окончательно испорчен.
— Тебя вообще ничего не радует в этой жизни?
— В мои годы радость — невероятная роскошь, — ответил Ерикан, — когда ты юн, то каждое новое событие вызывает бурю эмоций: первая драка, езда верхом, подаренный меч или шорох горячего песка под ногами. Кажется, что весь мир у твоих ног. И так будет всегда.
— Но потом ты понимаешь, что мир бесконечно обширен и ты в нем лишь песчинка, так?
— Потом ты закрываешь себя для остального мира. Начинаешь жить в понятной и обыденной реальности, где все просто и доступно. Не мира нет для тебя, а тебя для мира.
— Я никогда такой не буду! — решительно заявила Юти, но в ответ заслужила лишь очередной насмешливый взгляд.
Девочка знала, что ее слова надолго повиснут в воздухе. Станут их спутниками на несколько лиг вперед, постоянно всплывая в памяти. Существовал лишь один способ разрушить эту магию — сказать нечто другое. Да и, в конце концов, путешествие в беседе проходит всегда быстрее.
— Богиня не дала мне кольцо за Аллариза, — сказала Юти.
— Ничего удивительного, — ответил Ерикан. — С каждым восходом полной луны ты становишься сильнее. У Ветерана-перевертыша было всего четыре кольца и все в одном направлении. Скорее он бы получил дар от богини, если бы убил тебя.
Они все-таки прошли через ту самую костяную залу, где навсегда упокоился Аллариз. Причем, вместе с Тергуном. Коротышка дал распоряжение своим подопечным бережно перенести отсюда тела павших собратьев, в то время как наставник с легким раздумьем рассматривал мертвого урода.
— Сколько лет живу, Ерикан, а сроду не видел такого, — подошел к нему Тергун.
— Фантазия Богини обширнее, чем воды Красного моря. И на все воля ее.
И только. Даже тени изумления не мелькнуло на лице старика, словно нечто подобное он и ожидал увидеть. На том они распрощались с Обугленной Перчаткой и нырнули в зловонный лабиринт общей клоаки. Тергун оказался прав, на протяжении всего пути по подземельям, они не встретили ни одного солдата. А выбрались и вовсе сняв заржавевшую решетку у крохотной замерзшей речушки вдали от Конструкта и имперского тракта. Выход с той стороны занесло землей, спутало корнями растений и укрыло сухим ломким ковылем, что значило лишь одно — они единственные, кто пользовался этим ходом за последние десятилетия.
— А почему перчатка обугленная? — спросила Юти, вновь нарушив долгое молчание. Те последние слова на несколько лиг вперед ей тоже не понравились.
— Это случилось во время первого заказа, — произнес Ерикан, глядя на дорогу. — Уголек вместе с Гвейделином и Нииром должны были убить Пройдоху Гека. Вот только дом Гека был самой настоящей крепостью. И тогда мои крохотные убийцы проникли внутрь через дымоход. Одна беда, оказалось, что там остались горячие угли. К слову, именно тогда Уголек и стал Угольком.
Ерикан даже усмехнулся и в глазах его на мгновение появилось нечто теплое. Будто он скучал по тем временам.
— По словам Ниира, Уголек бегал по дому, как оскверненной тварью укушенный. И разбудил Пройдоху. От вида черных, измазанных в саже маленьких человечков, Гек струхнул так, что с ним случился удар. Не знаю, с кем он перепутал коротышек — посланниками старых богов или пособников самого Инрада. Остается лишь догадываться. Однако Гек помер. Заказ оказался выполнен в лучшем виде. И все бы хорошо, только убегая, Уголек оставил в доме свою подпаленную перчатку. Ну, а все прочее уже любовь простого народа выдумывать небылицы и разносить сплетни.
— Я себе все это не так представляла, — с разочарованием протянула Юти.
— Так часто и бывает. Скажу большое, порой лучше не копаться в подробностях того, что тебе нравится. Как правило, ничего хорошего из этого не выходит.
Юти сначала согласно покивала, а потом взъерошилась.
— Ты врешь! Подначиваешь меня! Задача воина — постигнуть самую суть явления. Только так можно его понять и, что самое главное, управлять им.
Ерикан ехидно ухмыльнулся.
— Я думал мы говорим про обычных людей, а не про последователей Аншары.
— И все, что ты рассказал про Обугленную Перчатку тоже вранье?
— Может да, а может и нет, — пожал плечами старик. — Сколько лет прошло, разве все упомнишь?
Юти гневно сжала губы, придавив их зубами, будто бы желая, чтобы они превратились в единое целое. С Ериканом всегда так. Никогда не поймешь, серьезен старик или попросту издевается. То есть, как выражался сам старик, обучает.
Слова наставника вполне подходили на роль спутника на несколько долгих лиг. По крайней мере, Юти не собиралась нарушать молчание. Заговорил сам Ерикан. Или, если быть точнее, зашипел подобно змее, на которую дети ради забавы бросили мелкий камень.
— В сторону, быстрее.
Далее он потащил Юти прочь с имперской дороги, увлекая в ближайшие голые кусты. Там они и притаились, прижавшись к земле так сильно, что девочке на мгновение показалось, что она слышит существ, живущих внизу. Довольно скоро одежда стала мокрой, тяжелой, но старик продолжил лежать. Лежала и Юти.
Про себя девочка сокрушалась об одежде, выданной ей Тергуном. Аншара ведает, где тот ее брал. И принадлежала ли та вообще живым? Юти не задумывалась о таких незначительных вещах, выбрав теплый камзол, плащ, подбитый мехом, войлочную шапку и полусапожки. Выглядела Одаренная весьма странно, однако главного добилась — ей было тепло.
Раньше. До того, как ни оказались на сырой земле. Теперь Юти сокрушалась не только о внешнем виде, но и думала, успеет ли высохнуть одежда до вечера или придется раздеваться и сушить все у костра. Но мысли, словно перепуганные мельником в амбаре мыши, разбежались, как только девочка услышала звук лошадиных копыт. А скоро мимо проскакал целый конный отряд — Вороны, несколько егерей и та самая женщина, которую Юти уже видела раньше.
— По нашу душу, — поднялся на ноги Ерикан, когда всадники скрылись из виду.
— Что это значит?
— Только то, что я сказал, — ответил учитель. Теперь в его глазах не было и тени усмешки. — Они знают, кто ты. И чего ты хочешь. Оливерио мог сбежать только в одно место, на запад, скорее всего в Фаарин. Там власть Компании ощущается намного сильнее, чем здесь.
Ерикан выбрался обратно на дорогу, подав руку Юти. После он подобрал прутик и прямо в грязи стал что-то рисовать, приговаривая про себя.
— Оливерио отправился налегке, но, думаю, люди Императора его скоро догонят. Примерно в Верхнем Горле.
— Тогда нам нужно спешить! — загорелись глаза у Одаренной.
Учитель окинул девочку своим неизменным и довольно красноречивым взглядом. От такого раньше Юти краснела и внутри рождался жар, будто прямо под ней костер развели, теперь напротив, стало холодно, а в висках застучал гнев.
— Боюсь, ты не сможешь бежать так быстро и долго, чтобы обогнать конный отряд, — начал он объяснять Юти. — К тому же, лучше бы проникнуть в Верхний Горл незамеченной. Иными словами…
— Люди Императора найдут Оливерио раньше.
— Точно, — согласился Ерикан. — И устроят тебе засаду.
— И что делать?
— Я могу сказать, чего делать точно не нужно, — ответил учитель. — Не нужно потакать чужой воле и идти на поводу у слуг Императора. Как мне кажется.
— Но Оливерио мне нужен! — твердо сказала Юти.
— Умный воин знает, что нет разницы, когда именно достигнуть цели. Ты можешь пойти по этой дороге и через несколько дней быть там, где тебя и ждут.
Прутик в руках Ерикана взметнулся вверх.
— Или отправиться вокруг, через Весерин, Книрон, большой мост Тииры и опять же прийти в Верхний Горл. Но тогда твои враги уже не станут тебя ждать так пристально, как сейчас. И ты сможешь застать их врасплох.
— Если только они не спрячут к тому времени Оливерио так, что я его никогда не найду.
Насмешливая ухмылка вновь вернулась на лицо Ерикана.
— Ты слишком хорошего мнения об Оливерио. Его должность не так серьезна, чтобы Компания столь высоко ценила его жизнь. Гораздо важнее поймать преступника, который дерзнул бросить вызов самому Императору. А именно подобным образом воспринимается убийство Наместника Шестого Предела. И прочие смерти, которые теперь связали воедино.
— Наоборот, они станут держать Оливерио так, чтобы я нашла его, — догадалась Юти.
— Верно, — согласился учитель. Но тут же снова уколол ее. — Они считают тебя умной. А думают, что такому опасному преступнику не составит труда понять, куда рванул Фернанд в попытке спасти свою жизнь. Как и догадаться, где его можно нагнать. Думаю, несколько недель, прежде, чем они начнут действовать, у нас в запасе есть. Хотя последнее слово как всегда за тобой.
Юти не нравились такие моменты. Когда Ерикан шутя и насмехаясь объяснял ей каждую мелочь, а потом делал вид, что выбор за девочкой. Сказать сейчас, что она собирается идти в Верхний Горл, означало расписаться в собственной глупости. Одаренная скрипнула зубами. Учитель будто видел все болевые точки внутри нее и знал, куда и как надо надавить.
— Через Весерин, — почти не разжимая губ, произнесла она.
— Как посчитаешь нужным, — легко согласился Ерикан, будто и не он объяснял сейчас Одаренной, почему надо поступить именно так.
Они прошли еще примерно половину лиги по имперскому тракту до указателя, где дорога разошлась в две стороны, как язык у змеи. Правая часть пути лежала вдоль голых полей, единственными обитателями которых сейчас были вороны, разглядывающие остатки прошлогодней пшеницы в земле. Левая какое-то время петляла меж камней, а после пряталась в тени голых стволов и ветвей ближайшего леса. За ним уже начинались Ближние Земли и красовался самый северный городок этой провинции — Весерин.
Несколько раз Ерикан с Юти сходили с мощеного камнем пути, как только старик слышал путников. Но и то было ненадолго. Девочка понимала, что дорогой пользовались редко, в большей частью те, кто жили в Книроне. Даже из Гортона в Конструкт стремились добраться через верхний тракт. Из Пределов и Ближних земель путь лежал через Флиурт.
К вечеру они забрались далеко в лес, подальше от возможных любопытных глаз, развели костер и Ерикан достал сухое мясо с черствым хлебом, а после сотворил родник. Юти, которая давно не путешествовала, да вдобавок не успела разносить новые сапоги, грелась у костра и с сожалением глядела на мозоли. И вместе с тем понимала, что все довольно неплохо. Несмотря на сорванный план по скорейшему убийству Оливерио. Несмотря на разбитые ноги. Несмотря на постоянные насмешки Ерикана.
Сейчас Одаренная была сыта, костер давал тепло, а письмена на пламенном языке рисовали ее будущее в довольно оптимистичных тонах. Кто не довольствуется тем, что есть, рискует потерять и это.
— Учитель, когда ты дашь мне тот манускрипт? — спросила она. — Который Перчатка забрала у Аллариза?
— Этот? — появился точно по волшебству свиток в руках Ерикана.
Юти утвердительно кивнула. Старик же, словно только того и ждавший, выкинул манускрипт в костер. Кольцо реакции вспыхнули на пальце сами собой. Одаренная рванула к огню, понимая, что ее скорости хватит, чтобы спасти пергамент, но крепкие руки учителя перехватили ее.
— Тебе давно пора понять, что ты не обычный воин. И никогда им не станешь, — сказал наставник, глядя ей в лицо. В свете пламени костра его взгляд имел такую силу, словно на Юти смотрела сама Аншара. — Ты не идешь ступень за ступенью, как обычные Одаренные. Что сделает человек, который хочет стать кехо?
— Отправится в Пределы, — ответил девочка, чувствуя, как от страха ее язык прилип к гортани.
— Почему? — не спросил, а пригвоздил ее взглядом Ерикан.
— В Ригде и Пакдаке лучшие учителя. А академия Сотрета славится на всю страну. В Конструкте истинных мастеров-кехо можно встретить разве что на службе у Императора.
— Правильно, — ответил учитель уже мягче. — Но ты другая. Ты просто живешь, пробуешь этот мир и впитываешь все, что он способен дать. Без всякой системы и логики. Это твой путь. Путь хаоса и постоянного созерцания. Так живешь ты. Так жила Аншара.
Он наконец отпустил ее, и Юти взглянула на скорбно почерневший пергамент.
— К тому же, — сказал Ерикан. — Ты видела, во что превратился Аллариз. И видела, как он это делал. Предельная концентрация, изучение объекта и изменение предметов. Одушевленные они или нет, разницы никакой. Перевертыш в идеале исследовал анатомию человека и животных, в которых превращался. Потому и достиг таких высот. Однако это не сделало его хорошим воином.
Юти поглядела на пальцы правой руки. Будто услышав ее мысли, по ним сразу же заскакало серое кольцо, подобно собаке, почуявшей запах хозяина.
— Тогда зачем было все это? Для чего вообще забирать манускрипт, если тебе он не нужен? — спросила она.
— Я не хотел оставлять его у Обугленной Перчатки. Аншара знает, как эти недотепы им распорядятся. Вдруг еще продадут какому-нибудь свихнутому сиел. А теперь ложись спать.
Ерикан пристроился у костра и почти сразу засопел. Еще одно важное качество, которому Одаренная завидовала всей душой. В голове Юти роилось множество мыслей, без малейшей попытки принести ей покой. Девочка думала, глядя то на частички пепла, оставшиеся от манускрипта, то на серое, скачущее кольцо.
Но когда хладость ночи вновь вошла в свою силу, когда от пылающего хвороста остались лишь красные угли, решимость в Юти достигла своих пределов, она надела подарок Аншары. Собрала воедино у себя в голове все, что слышала, видела и помнила.
И тут же до крови закусила губу от накатившего удовольствия. Оно мощными волнами погребало ее, накрывая с головой, не позволяя видеть света. И когда после наиболее сильного вала вода стихла, шипя белой пеной, Юти сладострастно застонала, чувствуя, как низ живота пронзила странная боль.
Тяжело дыша, Юти улыбнулась. Она не видела кольца на правой ноге, но ощущала, как то там только что появилось. Первая ступенька к обручу сиел.