Путешествие хорошо именно тогда, когда ты никуда не торопишься и с искренним наслаждением впитываешь особенности новых мест, сравниваешь посещенные города и деревни с родным домом, вкушаешь необычные яства и подмечаешь, казалось бы, только тебе понятные элементы мира.
Когда ты спешишь, то каждая новая остановка и очередная задержка представляются помехой, которая отделяет тебя от конечной цели.
Именно так и случилось теперь, когда Фахретдин Алави, человек без прошлого и будущего, как называла его Юти, благосклонно позволил им присоединиться к его каравану.
Фахретдин не рассказывал о своей жизни, но исходя из его имени и говора, Одаренная заключила, что погонщик скота выходец из архасейцев. Этим объяснялось и его мастерство обращения с животными, будь то тягловый вол, осел или тонконогий конь.
При этом всем, Фахретдин не любил животных. Это была не та неприязнь, которую испытывают надушенные жители больших городов, облаченные в вычурные одежды, впервые сталкивающиеся с мягкой, еще свежей лепешкой на дороге. Фахретдин всей душой, если такая у него вообще была, ненавидел тех, кто приносит ему деньги.
При первом знакомстве погонщик хлестал вставшего посреди дороги осла так, будто бедняга занял у него денег и вдруг сказал, что не собирается отдавать. При этом Фахретдин грязно ругался на имперском, правда, делал это с жутким акцентом, чем только веселил Юти. Как оказалось, зря девочка восприняла нового знакомого, как забавного персонажа в шутовском представлении. Позже Одаренная разгадала главный секрет этого человека.
Фахретдин по своей природе был злым. Скорее всего, таким он родился, затем рос, питался молоком матери, дрался с мальчишками, впервые оседлал коня, а затем покинул отчий дом. С постоянно перекошенным лицом и сжатыми зубами, чтобы мимо них не проскочило ни одно слово, которое можно принять за поощрение или комплимент.
Единственное, что ценил и уважал погонщик скота — деньги. С ним было трудно вести дела, ибо Фахретдин торговался так, будто от исхода сделки зависела его собственная жизнь. Но хуже всего даже не это.
Юти часто встречала людей, готовых ради блестящей монеты на невероятное коварство. Они предавали близких, подставляли друзей, преступали закон, лишь бы барыш вышел жирнее. Фахрутдин отличался от этих людей тем, что деньги, которые он поставил во главу угла собственной жизни, не доставляли ему никакого удовольствия. Он не спускал их на шлюх, чурался выпивки и вкусной еды, не пытался преумножить свое состояние. Более того, позже Юти заметила, что ничего из существующего в мире не доставляло удовольствие погонщику скота. С подобным Одаренная сталкивалась впервые.
Фахрутдин напоминал ей вычищенную и высушенную тыкву, которую по воле всесильного сиел наполнили одной лишь злобой, а после оживили. И теперь это дитя бахчи ходило, говорило, ело, вот только само не знало для чего.
Что Юти отметила для себя еще — у погонщика не существовало авторитетов. Как она поняла, Кайриш договорился с Фахрутдином приютить у себя двух путников исключительно из-за списания какого-то старого долга. Сам Алави несколько раз обмолвился об этом.
Вместе с тем злобный чурбан сразу предупредил, что в его караване никто не получает хлеб просто так. И заставил Юти и Ерикана работать. Аншара знает, ведал ли Фахрутдин о том, что перед ним Одаренные, рассказал ли о подобном ему Кайриш, однако ни один мускул не дрогнул на лице погонщика при встрече с путниками. Разве что физиономия чуть больше исказилась от злобы, когда тот выговаривал им свои условия.
При всем при этом, в караване Юти понравилось. Вместе с ней и учителем в подчинении погонщика было еще три помощника — двое предельцев и один семиреченец. Правда, поговорить с ними не удалось. Мальчишки, самому старшему из которых было четырнадцать, а младшему двенадцать, боялись слова лишнего сказать. И все время пытались куда-то удрать, лишь бы не попадаться на глаза хозяину, а теперь и его гостям. Видимо, они привыкли, что ничего хорошего от Фахрутдина и людей, которые с ним общаются, ожидать не приходится.
Потому Юти с необычайной покорностью к собственной судьбе и внимательностью к тем, кто ее окружал, кормила животных, чистила их, убирала навоз, а порой и лечила. В чем ее новое кольцо довольно сильно помогало.
Единственное, что заботило Одаренную — скорость, с которой они продвигались к Верхнему Горлу. Караван посещал каждую деревню, где-то скупая молодых жеребят и телят, в других местах продавая мулов и ослов, еще реже — лошадей.
Гораздо проще было перегонять скот от архасейских кочевников, где он стоил дешево, однако Фахретдин этим не занимался. Юти понимала, что за подобным кроется какая-то серьезная и, возможно, даже опасная для жизни Алави тайна.
Или дело было в убийстве важного человека. И не обычного, за которого бы не стали мстить, потому и убегать не имело смысла. А обросшего многочисленной родней, как дерево корнями. Юти помнила, как у кочевников развита кровная месть, когда целые семьи истребляли друг друга порой по пустяковой причине. И если бы не многодетность, по ее мнению, архасейцы бы давно перебили сами себя.
С другой стороны, дело могло заключаться в воровстве. И чтобы не лишиться правой руки, Фахрутдин благоразумно решил уехать из родных земель. Вполне возможно, что именно на этом он и сколотил свой капитал, занявшись перегоном скота.
Либо дело касалось женщины. При мысли о подобном Юти стало почему-то тепло, а на лице подобно цветку распустилась улыбка. Правда, она тут же вспомнила, про кого идет речь и затем прогнала подобные размышления.
Итог заключался в том, что причин сбежать в Империю у Фахрутдина было предостаточно. Но как человек, у которого хватало забот на свой счет, Одаренная не старалась выведать у тех же помощников все подробности. Юти увлеклась развитием новой способности.
— Мальчик, что с моим ослом? — вывел из раздумий Одаренную грозный окрик Фахрутдина.
По имени Алави называл только тех, от кого ему было что-то необходимо — старост деревень, капитанов патрулей или высокородных. Хотя девочка видела, что даже при общении с амиста, как не старался Фахрутдин скрывать эмоции, он злился. Аншара ведает на что. На собственное положение, необходимость пресмыкаться или по какой-то еще причине.
Но когда Алави говорил с равными или, не дай Инрад, с подчиненными, то зачастую пытался унизить. И каждый раз указывал, что все, к чему прикасаются помощники, принадлежит ему.
— Заноза под копытом, — ответила девочка. — Я уже вытащил ее и смазал рану маслом.
Как и в остальном путешествии, Юти не составило особого труда сойти за мальчишку. Даже несмотря на отросшие волосы. Этому большей частью способствовало жилистое крепкое тело, которое уже покинула детская мягкость и податливость. Ныне Одаренная более походила на подростка, еще гадкого птенца, которому только предстоит стать прекрасным лебедем.
— Надеюсь, ты немного его потратил, — вместо благодарности крикнул Алави.
— Когда мы будем в Верхнем Горле? — спросила Юти вслед торговцу.
Вопрос интересовал ее довольно сильно. Путешествие, на которое у них ушла бы пара дней, теперь растянулось на полторы недели. Аншара знает, ждут ли еще Вороны ее вместе с Оливерио в городе или решили перепрятать ее жертву.
Фахрутдин остановился и весь напрягся. Что самое забавное, Юти знала, что невероятно раздражает его. Именно тем, что слишком наглядно проявляла исключительное спокойствие, когда погонщик кричал и топал ногами. Этим девочка будто лишала силы Алави, делала его беспомощным и глупым.
Потому перегонщик сам считал дни, когда поскорее расстанется со странной парочкой. Глухой старик, который будто бы читал по губам и даже не смотрел в сторону Фахрутдина и его племянник, задающий дурацкие вопросы.
— У нас осталось две деревни. К третьему дню мы окажемся в Верхнем Горле, где, надеюсь, распрощаемся навсегда.
Юти проводила взглядом вышедшего из вместительного хлева злобного мужчину и погладила Бурзу, молодого и своевольного осла. После она заглянула ему прямо в глаза, применив новое кольцо, третье по счету в направлении миели. Старик говорил, что при взаимодействии с животными, необходим зрительный контакт и постоянное общение. Когда осел привыкнет к ней, то между ними установится нечто вроде сильной связи, и Юти сможет управлять Бурзой на незначительном расстоянии лишь своей волей. Как это станет выглядеть на практике, оставалось серьезной загадкой.
— Хорошо, — девочка улыбнулась, когда осел не отвел взгляд, как делал четыре раза прежде. — А теперь дойди до стены и вернись.
Бурза даже ухом не повел. Он все так же стоял, с самым равнодушным видом глядя на Юти. И только теперь девочка хлопнула себя по голове. Ерикан говорил, что общение с животными отличается от разговора с человеком. Команды для управления нужны простые и понятные. Она бы еще стала пересказывать Бурзе странствия Аншары и просить его все повторить на своем, ослином, складывая копыта лодочкой.
— Туда, — спокойно произнесла Юти, указав рукой.
И неожиданно для самой себя поняла, что все получилось. Бурза развернулся и медленно (а быстро в этой жизни он ничего не делал), поплелся к обмазанной глиной деревянной стене. Дошел до нее, постоял в задумчивости и обернулся к Юти.
— Теперь иди ко мне, — улыбнулась девочка и тут же поправила сама себя. — Ко мне.
Бурза громко ответил по-ослиному, что означало нечто вроде «иду», по крайней мере, так поняла это Одаренная и поплелся к ней. Юти погладила длинные уши и задумалась.
Раньше она считала, что дрессировка животных — обычное дело. Каждый пределец мог договориться с конем, указать собаке на ее место или отогнать одинокого степного волка. Животные были частью мира у южан. Более того, частью их самих.
Лишь когда Юти увидела странствующего заклинателя скорпионов, что ручными крысами бегали по его телу, составляли собой короткие слова или устраивали шуточные поединки, то поняла — это искусство. Изучать которое необходимо не меньше, чем способности собственного тела.
После дочь Наместника Шестого Предела видела ирхов, которые перегоняли скот для архасейцев и узнала, что управление животными довольно распространенная и обыденная способность. Да, не столь привлекательная как развитие собственного тела, но невероятно необходимая. Однако вспомнила Юти о ней лишь сейчас. Когда увидела Фахрутдина и его караван. И подумала в очередной раз о своем пути. Наблюдение и Хаос. Концентрация и наблюдение. Впитывание этого мира в себя без остатка.
Юти даже отдаленно не представляла, как может помочь ее новое кольцо в становлении воина. Впрочем, как говорил Ерикан, многое открывается для постижения смысла со временем. Необходимо лишь уметь ждать и не сворачивать с выбранного пути.
С этим, к слову, и было самое сложное. Как узнать, что ты идешь правильной дорогой, если судьба, большую часть твоей жизни будет хлесть вожжами и испытывать на прочность? Как и где найти силы, чтобы не свернуть на более простой и удобный путь. Как, в конце концов, понять, в чем твое истинное призвание? По мнению Юти, это было на порядок сложнее, чем приручить скорпионов.
Стоило девочке подумать о старике, как в хлев вошел Ерикан, держа что-то за своей спиной. Судя по самодовольному выражению лица учителя, Одаренную ждал очередной урок.
— Тренируешься? — спросил он.
— Да, пытаюсь заставить этого осла быть понятливым и не таким тупым, — улыбаясь Бурзе, ответила Юти, не переставая гладить животное.
— Пытаешься уговорить яблоню родить тебе вишню, — кивнул Ерикан, не скрывая иронию. — Хорошее занятие, продолжай.
— Обойди хлев и вернись обратно, — приказала Юти, глядя на осла.
Бурза недоуменно посмотрел на девочку, потом на ее учителя, но все же со всей покорностью, на которую только был способен, медленно потопал наружу. Напоследок он обернулся, словно чтобы еще раз убедиться в приказе Одаренной, а затем его задница скрылась в проходе.
Юти подобно Надираль Победительнице, в одиночку одолевшей отряд Оскверненных при заставе, посмотрела на старика. Тот, продолжая держать нечто принесенное с собой за спиной, подошел к входу и проводил осла взглядом, а затем какое-то время следил за ним, после чего вновь кивнул. Теперь уже словно подтверждая свою догадку.
— Твой Бурза захромал к реке. Надо будет потом привести его обратно, чтобы не потерялся. Видимо, на ослином нет понятия «хлев». Как нет слов дворец, особняк, резиденция. Нужно было говорить «дом».
— Это оказалось труднее, чем я думала, — устало вздохнула Юти. — Может я просто выбрала неудачное животное?
— Все, к чему прикасается воин — ведет его к цели, — ответил Ерикан. — К тому же говорят: «Если научишься сражаться плохим мечом, то сбалансированный клинок станет продолжением руки».
— Надеюсь, этот осел не станет ни чьим продолжением, — нахмурилась Юти и подошла к выходу, чтобы убедиться в словах Ерикана. Так и есть, Бурза неторопливо, согласно своему темпераменту и еще не зажившей ране под копытом, направлялся к освободившейся от льда речке.
— Не переставай практиковаться и узнаешь. Смотри, что я принес тебе.
Ерикан наконец вытащил из-за спины сплетенный из лозы небольшой шар-ловушку, в котором не метался, а застыл, в ожидании своей участи, испуганный скворец. Юти осознала, что смогла почувствовать состояние птицы, будто читала написанные в книге слова. И предположила, что это из-за до сих пор горевшего кольца миели.
— Когда ты закончишь с этим гордым и красивым животным, вернув его с реки, то начни практиковаться со скворцом. Это будет труднее. Они меньше времени проводят среди людей. Отчего почти не знают наши привычки и сложнее понимают человека.
— Разве это возможно с одним кольцом? — взяла Юти в руки ловушку, разглядывая черное оперение скворца и его торчащий острым кинжалом крохотный желтый клюв.
— Если ты попробуешь и у тебя не получится, то эффект будет все равно лучше, чем если не попробуешь вовсе, — ответил учитель.
— Через три дня мы прибудем в Верхний Горл, а ты говоришь мне разговаривать с птицей, — грозно сдвинула брови Юти, будто бы рассердившись. — Оливерио, по всей видимости, охраняют лучше Императора. И надо думать, как проникнуть к нему в покои, а не…
Юти вдруг осеклась под ухмыляющимся взглядом Ерикана. Девочка удивилась даже не этому, а что кольцо логического умозаключение покоилось на пальце ее ноги в виде обычной татуировки, без намека на активность. И только сейчас, когда оно запоздало загорелось, Одаренная получила лишнее подтверждение своей догадке.
— Я думала, что ты не помогаешь мне в моем деле.
— Месть — не твое дело. Твой путь в ином, просто в данный момент этой дорогой можно дойти сразу к двум целям. Но надеюсь, что вскоре ты поймешь, это все не имеет подлинного значения.
— А если не пойму?
— То все было зря, — спокойно ответил Ерикан. — И я в очередной раз ошибся. Сначала под натиском Инрада рухнет Империя, а следом и остальный мир. И власть «серых» станет крепка, как никогда. Что до помощи, то я ничем тебе не помог. А лишь предложил упражнение для выбранной способности, не больше, не меньше.
— Да, конечно, — ухмыльнулась Юти. — Пусть будет так.
Она поднесла самодельную клетку со скворцом к самому лицу и взглянула на того будто впервые. Не как человек, а словно такая же птица. И на мгновение ее новый знакомец перестал трепетать. Его крохотное сердечко замедлил свой ход, а клюв выдал вопросительное щебетание.
— Неужели ты что-то придумала? — спросил Ерикан, ехидно глядя на девочку.
Юти не могла понять, действительно ли он не понимает, либо только делает вид. Ведь именно учитель буквально подтолкнул ее к решению сложной проблемы. Или правда всего лишь принес птицу для тренировок.
Одаренная с трудом оторвала взгляд от скворца. Теперь она посмотрела на собственные пальцы, где плясали в вечном танце, не собираясь останавливаться или взять передышку, два серых кольца.
— Да, только для этого потребуется чуть больше, чем сейчас у меня есть.