- Я никого не обвинял. Я просто задаю вопросы. Некоторые ответы, что я получаю, делают общую картину менее ясной. Из-за этого я вынужден задавать больше вопросов – и я знаю, что тем самым рискую стяжать себе репутацию очень неприятного гостя.
- Вы не просто задаёте вопросы, мистер Кестрель! Прошлым вечером вы практически обвинили меня в прямой лжи.
- Я был озадачен тем, что вы рассказали. Это не хочу сказать, что вы лжесвидетельствовали.
- Лжесвидетельствовала! Как вы смеете!
- Леди Тарлтон, прошу прощения, если оскорбил вас. Поверьте, если бы на кону не стояли жизнь моего слуги и моя честь, я бы с радостью поверил вам на слово и не посмел бы грубо задевать ваши чувства.
- Вы льстите себе, мистер Кестрель. Уверяю вас, мои чувства вне власти такого надменного выскочки как вы. Я не знаю почему вы решили, что должны вмешаться в расследование. Почему вы не дадите Синдерби и особым констеблям заниматься им? Ради чего мы вообще назначаем их, как не для того, чтобы они делали необходимую, но неподобающую работу, до которой джентльмену и в голову не придёт опускаться?
- Если я вижу, как человек тонет или гибнет под копытами лошадей, я не спрашиваю себя, подобает ли джентльмену прыгнуть в реку или отогнать лошадей.
- О, я понимаю! Мы, стало быть, должны почитать вас как героя.
- Я не это имел в виду! – Кестрель был уязвлён. Он собрался, унял гнев и улыбнулся.
«Туше[39], леди Тарлтон. – Признал он. – Но поединок ещё не окончен! Защищайтесь!»
Когда Джулиан снова повернулся к своей собеседнице, его взгляд задержался на цепочках, что та носила на поясе. Кестрель вспомнил, что они были у леди Тарлтон и вчера – ещё до того, как она переоделась к ужину. Пять тонких цепочек, каждая оканчивается кольцом, на котором видит какая-нибудь мелочь – сумочка, коробочка для напёрстков, подушечка для булавок, изящная записная книжка.
- На что вы смотрите? – Требовательно спросила она.
- Я только что заметил, что одна из ваших цепочек пуста. Это та, на которой вы носите ножницы для вышивания?
- Опять ножницы! Неужели уронить ножницы и порезать палец, поднимая их – это преступление или поступок, что вызывает праведный гнев, мистер Кестрель?
- Один из нас и правда охвачен гневом, леди Тарлтон, но это не я.
- Вы ждёте, что я покажу свои сломанные ножницы. Если я пойду и принесу их, вы убедитесь, что я говорю правду?
- Это было бы очень любезно с вашей стороны. Благодарю вас.
Она изумлённо уставилась на него. Она вложила в эти слова столько сарказма, что не предполагала, что Кестрелю достанет наглости и правда послать её за ними. Но взять свои слова назад леди Тарлтон уже не могла. МакГрегор говорил, что у неё есть совесть, и он был прав.
- Очень хорошо, мистер Кестрель! Я не могу выразить, каким мелочным я вас нахожу – требовать у леди доказательств её честности! Но, если я должна своими руками вложить ножницы в ваши, чтобы вы поверили – да будет так. Подождите меня. – Она вышла.
Когда леди Тарлтон вышла, Джулиан принялся мерить библиотеку шагами, крутить два стоящих здесь глобуса (один изображал Землю, второй – звёздное небо) и блуждать взглядом по книгам. Они были расставлены по полкам в строгом порядке – по авторам и темам. Тот самый томик со стихами уже занимал подобающее ему место, среди других сочинений Поупа. Интересно, как сэр Роберт мог потратить четверть часа на то, чтобы найти его.
- Вот, мистер Кестрель. – Леди Тарлтон положила ножницы на один из длинных, отполированных столов и толкнула их в его сторону. – Если у вас есть ещё какие-нибудь поручения, по котором мне нужно будет сбегать, не стесняйтесь.
- Спасибо. – Он взял ножницы. Они были сломаны – разбиты на две части, а сами тонкие и острые лезвия – погнуты и поцарапаны. Кроме того, на них виднелись тёмные пятна, похожие на кровь. Скорее всего, кровь леди Тарлтон, но, как сказал МакГрегор, способа выяснить это нет. Таким маленьким, но острым лезвием можно было убить ту девушку. Но колющий удар, неважно, сколь жестокий, не мог оставить на металле царапин. С другой стороны, простое падение на пол на это тоже неспособно.
- Вы всё ещё что-то подозреваете, не так ли? – Спросила леди Тарлтон. – Вы собираетесь следить за нами всеми и допрашивать всех, в то время как настоящий, очевидный убийца уже сидит в тюрьме! Я с величайшим удовлетворением посмотрю, как его повесят!
- Я так не думаю, леди Тарлтон. Клянусь, чтобы предотвратить это, я переверну этот дом вверх дном и вытрясу душу изо всех и каждого, чтобы найти настоящего убийцу.
Она закрыла рот ладонью.
- И что же… что вы собираетесь делать дальше?
- Среди всего прочего, я буду расспрашивать мистера Крэддока. Я хочу больше узнать о той полянке в лесу, куда он ездил вчера.
Леди Тарлтон вся дрожала. Её кулаки сжимались и разжимались.
- В Беллегарде есть то, во что вы не должны вмешиваться.
- Должно быть. Но есть и то, во что я обязан вмешаться, и вся дьявольщина в том, что я не знаю, где что.
- Вы даже не догадываетесь, сколько вреда причините! Но вас это не заботит, верно? – Она горько рассмеялась. – У воронов ведь чёрное оперение? Тогда у вас, мистер Кестрель, подходящего цвета костюм для того, чтобы пировать на чужих бедах![40]
Обед подали ещё до того, как Джулиан смог поговорить с Крэддоком. Во время перемены блюд слуга доложил, что вернулся Синдерби. Сэр Роберт и Джулиан поспешно извинились и отправились в кабинет судьи.
Синдерби привёл с собой двух человек. Первым был курносый парень лет семнадцати-восемнадцати с румяным лицом и непослушными каштановыми волосами. На нём были короткая куртка, запачканные штаны и башмаки. Второй оказалась женщина средних лет в выцветшем платье из коричневого ситца с рукавами, закатанными выше костлявых локтей. Седеющие волосы были зачёсаны назад и покрыты соломенным чепцом.
- Вы знаете миссис Уоррен, сэр, – сказал Синдерби сэру Роберту, – и Дика Фелтона из «Синего льва». Это единственные, кого я нашёл, что хоть что-то слышали об убитой девушке.
Миссис Уоррен комкала в руках передник. Казалось, она ждёт, что её в любой миг обвинят. Фелтона же происходящее, кажется, забавляло. Он стоял, чуть покачиваясь на каблуках и бросая вокруг проницательные заинтересованные взгляды.
Сэр Роберт заговорил:
- Вы здесь для того, чтобы рассказать мне всё, что вам известно о молодой женщине, что вчера вечером нашли убитой в этом доме. Мой секретарь – он показал на Роулинсона, – запишет ваши показания и попросит подписать. Я прошу вас рассказывать всё насколько возможно точно, подробно и, конечно, правдиво. Это очень тяжкое преступление, но я уверен, что с помощью добросовестных свидетелей, как вы, мы скоро предадим убийцу правосудию. – Он сел за стол. – Фелтон, начнём с вас. Прежде всего – ваше имя Ричард Фелтон, и вы конюх в постоялом дворе «Синий лев» в Олдертоне. Верно?
- Да, сэр. – Парень с готовностью шагнул вперёд. Лёгкий толчок от Синдерби заставил его вытащить руки из карманов.
- Когда вы впервые видели девушку, о которой идёт речь?
- Позавчера. Она приехала во «Льва» в жёлтой почтовой колымаге.
- То есть, в наёмном фаэтоне с парой лошадей.
- Да, сэр. Она наняла его в Хаммерсли. Я узнал кучера и лошадей.
- Хаммерсли – это деревня в десяти милях в югу от Олдертона. – Пояснил Джулиану сэр Роберт.
- Да, я помню. Сам менял там лошадей на пути из Лондона.
- Эта девушка приехала из Лондона? – Спросил сэр Роберт.
- Знать не знаю, откуда, сэр. Скажу только, что лошадей после Хаммерсли она уже не меняла.
- Вы видели её прежде?
- Я и в этот-то раз толком её не разглядел. У неё была вуаль на лице. Но мне уже показали тело – это точно та самая леди, как пить дать.
- У неё был багаж?