- Думаю, теперь нужно расспросить Блисса.
- Легче сказать, чем сделать, сэр. Никто не видел его с утра пятницы, когда он бродил по ярмарке со своим мешком. Должно быть, туда он и шёл, когда девушка спрашивала дорогу. Я не думаю, что он много знает, и это хорошо, потому что найти его будет непросто. Если он ушел из этих мест после ярмарки, то может быть где угодно.
- А у него нет какого-то обычного маршрута?
- Он появляется везде, где начинается ярмарка, или свадьба, или любой праздник, где люди могут потратиться. Сейчас я иду доложить сэру Роберту, а потом, если он позволит, буду расспрашивать про Блисса. Надеюсь, он быстро вернётся, если услышит, что тут предлагают награду за сведения об убитой. Он на всё готов, если за это обещают деньги и не сулят риска.
- Есть у него в округе какие-нибудь любимые места, с которых можно начать поиски?
- Мы бы знали, если бы он был поблизости от Олдертона, сэр. Он не скрывается – наоборот, вечно у всех на виду, клянчит деньги или суёт свои поделки. Я посмотрю на старой мельнице после того как поговорю с сэром Робертом. Когда Блисс появляется в округе, спит он обычно там.
- Старая мельница – это у ручья к северо-западу от Олдертона? – Джулиан вспомнил, что вчера видел это сооружение в угодьях.
- Точно так, сэр. Мы не используем её с тех пор, как построили новую, и она теперь в плачевном состоянии. Приход всё хочет её снести, но всё не получается, и там бывает появляются цыгане и другие бродяги.
- А недавно там кто-нибудь останавливался?
- Насколько я знаю, сэр, нет. Может быть, только Блисс переночевал там перед ярмаркой.
Джулиан подумал, что пока Синдерби ходит с докладом к сэру Роберту, он мог бы сам побывать на старой мельнице и всё осмотреть. Кестрель подумал, что стоит сказать об этом констеблю, но говорить не стал. Если там найдётся что-нибудь интересное, он сможет рассказать об этом сэру Роберту.
По правде говоря, Джулиан уже пожалел о том, что обещал сэру Роберту делиться всем, что узнал. Он чувствовал, что не может доверять никому из Фонтклеров, а инстинкт твердил, что надо действовать в одиночку. Если ради этого придётся бесчестно утаивать факты – так тому и быть.
Прежде чем покинуть Олдертон, Джулиан заглянул к Брокеру, что теперь делил свою тесную гадкую камеру с похитителем овец. Кажется, эти двое неплохо поладили. Овцекрад вызвал у Брокера огромное уважение и любопытство – сам-то никогда не крал ничего крупнее бумажника, и уже точно – ничего живого.
Оставив лошадь в «Синем льве», Джулиан пешком отправился к старой мельнице. Собирался дождь. Воздух становился тяжёлым и влажным, а солнце медленно, но верно таяло за мертвенно-белой дымкой. Джулиан подумал, что будь он поумнее, то не пошёл бы сюда в том же костюме, в котором ходил в церковь. Сюртук, пошитый идеально по фигуре, рубашка с высоким воротничком и накрахмаленный шейный платок – не лучший выбор для прогулок по дождём и осмотра заброшенных зданий.
Он пересёк главную дорогу и добрался до протянувшегося вдоль неё ручья. Трава здесь росла изобильно – пышными пучками, будто чья-то лохматая шевелюра. Кестрель отыскал мостик, по которому проходил вчера. На той стороне ручья была старая мельница – ветхая, побитая непогодой, с подъёмниками, превратившимися в гнезда для толстых голубей.
Внутри мельницы было холодно и затхло. Окна не давали достаточно света, но щели в дощатых стенах и крыше помогали разогнать полумрак. Когда глаза привыкли к темноте, Джулиан разглядел голый грязный пол и частично огороженное пространство, где стояли колёса и механизмы. Кое-где на полу не хватало досок, и была видна сырая земля. Стены тоже были грязными и затянуты паутиной. Хриплое, монотонное воркование подсказывало, что второй этаж захвачен голубями.
Джулиан шагал осторожно, опасаясь затоптать следы в грязи. Тут было полно отпечатков. Большинство оказались слишком размыты, чтобы можно было определить очертания, но Кестрель предположил, что тут побывало, по меньшей мере, два человека – у одного ноги были больше, чем у второго. Несколько половиц оторваны и отложены в сторону, а на оголённой земле явно устраивали костёр – там были уложенные в круг камни, и пепел с угольями внутри этого кольца. Джулиан снял перчатки и потрогал золу – холодная. Должно быть, огонь разводили вчера или несколько дней назад – точнее не сказать. Ещё здесь кто-то спал – это было понятно по грязи на полу.
Кестрель продолжил осмотр. У одной стены нашлось немало следов, пересекавших друг друга, отчего их форму и размеры было не определить, и не ведущих никуда – будто бы человек просто ходил вдоль стены туда и обратно какое-то время. С одной стороны этой цепочки следов, отпечатки ног сменялись одним пятом грязи – будто ходивший сидел, опираясь на стену – а на ней тоже осталось пятно. То, что это место такое грязное – просто подарок небес; мерзкое месиво запечатлело все передвижения не хуже свежевыпавшего снега. Но что он может вывести из своих наблюдений? Только то, что кто-то – скорее всего, Блисс – спал тут несколько дней назад, и ещё по меньшей мере один человек тоже бывал здесь.
И тут Джулиан заметил это – блеск металла в щели между полом и стеной. Он отодвинул половицу и просунул туда руку. Пальцы сомкнулись на чём-то маленьком и холодном. Серёжка в виде золотой капли с аквамарином.
Итак, убитая была здесь. Скорее всего, это она ходила тут кругами и сидела у стены. Он вспомнил грязь на её платье и шали. Достав монокль, Кестрель внимательно осмотрел место, где могла сидеть девушка. Его дотошность была вознаграждена – за щепку, торчащую из стены, цеплялся длинный золотисто-рыжий волос. Джулиан осторожно снял его, завернул вместе с серёжкой в носовой платок и спрятал добычу в карман.
Прежде чем покинуть мельницу, Джулиан решил заглянуть и на второй этаж. Но лестница была такой гнилой, а паутина – такой густой, что было очевидно – наверх уже давно не ступала нога человека. Кестрель вздохнул с облегчением, поняв, что ему не придётся тревожить голубей. Он вышел из мельницы, щурясь от солнечного света.
Интересно, почему девушка была здесь? Она пошла сюда, покинув дом миссис Уоррен? Не похоже. Блисс будто бы указывал на восток – к Олдертону и Беллегарду, а не на север, где находилась эта мельница и ручей. Та часть дороги, где Фред Морли видел девушку и Блисса, была недалеко. Морли сказал, что она поспешила уйти с дороги, когда увидела, что он приближается – может быть, ей попалась мельница и она устроила тут убежище? Густая трава у ручья могла оставить те зелёные пятна на подоле. А мельница близко к угодьям, через которые можно попасть в Беллегард. Если она так стремилась проникнуть в дом, то почему пошла на мельницу, ходила тут кругами, сидела у стены? Чего-то ждала – нужного времени, сообщения, спутника? Быть может, она не сама нашла это место. Блисс мог показать ей его. Морли не знал, говорил ли с ней Блисс после. Конечно, сам Блисс отправился на ярмарку, но сперва он мог привести девушку на мельницу. Если так, он мог быть и тем, кто показал ей как добраться до Беллегарда через угодья. Все говорят, что ради денег он готов на всё, а девушка явно могла хорошо ему заплатить. Это может объяснить, почему он не появлялся в Олдертоне после ярмарки. Мог узнать или заподозрить, что с девушкой произошло что-то неладное и лучше ему исчезнуть, прежде чем выяснится, что он ей помогал. А уж если он узнал, что она была убита, то встревожился бы ещё больше. Или наоборот – пришёл бы делиться сведениями, чтобы получить награду?
Всё это лишь предположения. Ясно одно – Блисса надо найти и найти быстро.
Глава 22. Джулиан проверяет теорию
По дороге в Беллегард, Джулиан боролся с сомнениями – стоит ли рассказывать сэру Роберту об открытиях на старой мельнице. Если узнают, что он скрывает улики, судья может отлучить его от расследования – а, быть может, и заподозрить в преступлении. Даже поднимаясь, чтобы переодеться к ужину, Кестрель не принял решения.
На втором этаже его поджидала остроносая девушка.
- Прошу вас, сэр. Я – горничная мисс Крэддок. Госпожа велела дождаться, когда вы вернётесь и узнать, не будете ли вы добры встретиться с ней в музыкальной комнате.
Джулиан поблагодарил её и спустился вниз. По хитрой улыбке горничной, он мог понять, что она думает о тайной интрижке между ним и мисс Крэддок. Хью явно тоже успел додуматься до этого. Очень неловко, но, возможно, не так плохо для Мод. Такой романтик как Хью вряд ли будет расположен влюбиться в девушку, что ему навязали. Он бы хотел ухаживать за своей возлюбленной, бороться за неё и преодолевать препятствия. Нет сомнений, соперник – очень хорошее препятствие.
Мисс Крэддок ходила по музыкальной комнате, сплетая и расплетая пальцы.
- Надеюсь, вы не против того, что я попросила Элис ждать вас. Я подумала, что вы захотели бы со мной встретиться здесь, если бы знали, что я хочу рассказать.
- Я захотел бы встретиться с вами где угодно, даже если бы вам было вовсе нечего рассказывать.
- Вы так добры ко мне, а я так жестоко испытывала ваше терпение, скрывая то, что может помочь расследованию! Я говорила вам, что должна как следует подумать, и я подумала. Я решила. Я должна рассказать вам всё.
Проклятая честность вынудила Джулиана сказать:
- Вы же знаете, моё участие в расследовании… неофициально. Строго говоря, вам нужно рассказать всё сэру Роберту.
- Я думала об этом. Но это касается его сестры – где она была во время убийства. А все Фонтклеры так верны друг другу. Я думаю, сэр Роберт хочет всё сделать правильно, но не представляю, что он сможет быть беспристрастен. Мне очень жаль говорить такое об отце Хью, но я не могу довериться ему. Я говорю с вами.
- Так рассказывайте же.
Они сели на диван. Девушка начала исповедь:
- Я кое-что утаила, когда рассказывала сэру Роберту о том, где была в тот день. Я и правда ходила на пикник с мисс Притчард, Джози и Пиппой. Но я умолчала, что, вернувшись без четверти шесть, я пошла в комнату отца. Я хотела спросить его, можно ли пригласить мисс Притчард в Лондон на праздники. Я как раз хотела постучать, как услышала за дверью голоса. Мистер Кестрель, там была леди Тарлтон. Он лгала, когда утверждала, что весь день провела у себя.
- Вы знаете, что она там делала?
- О чём-то спорила с отцом. Боюсь, я подслушивала их. Я не хотела, но меня так поразило её присутствие. Она говорила, что сожалеет о чём-то и корит себя за это уже больше двадцати лет.
Их глаза встретились – в них читалось ожидание чего-то дурного.
- И что он сказал в ответ?
- Я была так поражена, что не разобрала, что сказал отец и ответила леди Тарлтон. Я уже стала отходить от двери, как папа крикнул. Это было ужасно! Он сказал, что в ней нет честности и прямоты – лишь чудовищная, всепожирающая гордость, что губит на своем пути. Он сказал, что репутация для неё – всё, и что нет ничего, чем она не готова была бы пожертвовать ради неё, и что они оба знают это. А потом он сказал: «Ты знаешь, на что вы, Фонтклеры, похожи? На спелый плод, что хорош на вид, но уже сгнил изнутри. Я лишь хочу, чтобы весь мир мог увидеть то, что увидел я, когда пришёл и застал тебя…» Я не знаю, что он хотел сказать дальше, потому что она закричала «Довольно!». И предупредила отца, чтобы он говорил тише. Потом сказала, что больше не выдержит. И добавила: «Если ты расскажешь хоть кому-то ещё… Ты можешь подумать, что это пустые угрозы, но ты не знаешь – и даже представить не можешь – как я тебя ненавижу. Ты думаешь, я не посмею предать тебя. Посмотрим, мистер Крэддок, посмотрим!»
Мод вздрогнула, возвращаясь из мира воспоминаний, и поднесла ладонь ко рту. Джулиан взял её за другую руку и сжал её в своих.
- Они сказали что-нибудь ещё?
- Я не знаю. Я услышала, что идёт к двери и убежала. Заперлась в своей комнате. У меня кружилась голова. Всё, о чём я могла думать – отец знает, что-то постыдное о леди Тарлтон – что-то, о чём она сожалеет уже больше двадцати лет. Быть может, этой тайной он и шантажирует Фонтклеров. Но почему он сам был так зол и рассержен? И что значили её слова о предательстве? Всё, что я смогла придумать – это рассказать вам. Вы знаете мир лучше меня. Вы можете понять, что значил этот разговор. Я хотела рассказать вам ещё в день убийства, когда вы вернулись после прогулки, но вы уже поднялись переодеться. Потом я рассказала отцу, что подслушивала, а он велел не говорить никому. Он сказал, что это может навлечь на Фонтклеров нечто ужасное. Я ничего не понимаю! Я не хочу навредить Фонтклерам или выставить отца лжецом. И я испугалась того, что леди Тарлтон как-то связана с убийством, пусть он и сказал, что это не так. О, нет, мистер Кестрель, я ни на миг не подумала, что папа может убить кого-то! Наверное, он смог бы убить того человека, что напал бы на него, но не юную девушку. Она ведь едва ли старше меня.
- Я понимаю. – Но Джулиан задумался обо всех оказавшихся в тюрьме должниках Крэддока и всех соперников, что он уничтожил. Остановится ли такой делец перед хладнокровным убийством?
- Это всё, что я хотела рассказать. – Закончила Мод. – Я не перестаю думать о ваших словах – вы сказали, что важным может оказаться всё, что угодно. Я подумала, что из-за моего молчания могут повесить невиновного – а если бы я смогла спасти его? Я бы никогда себя не простила.