«Дьявол, дьявол, дьявол! – Подумал он. – Я не собираюсь в это вмешиваться. Если она не хочет выходить за Фонтклера, это не моё дело. Но почему она просто не разорвёт помолвку?»
Он снова посмотрел на Крэддока. Не он ли устроит этот брак? Ведь если так, то какие шансы у кроткой восемнадцатилетней девушки против такой воли?
Глава 4. Перепалка
После ужина Джулиан надеялся получше познакомиться с Изабель Фонтклер, но компания в гостиной была склонна распределиться самым безумным образом, и потому он оказался брошен один на один с леди Тарлтон. Она была подчёркнуто холодна. Её очевидно раздражало, что он так мало рассказывал о своей семье. У неё не переводились вопросы и догадки, которые Джулиан парировал или делал вид, что не понимает. Кестрель совершенно не собирался отдавать своих родителей на суд леди Тарлтон. Он не стыдился их и не получал удовольствие, делая из них тайну (как в свете полагало большинство). Он просто чувствовал, что должен оберегать покойных, что не могут говорить за себя сами.
Чтобы перевести тему, Джулиан спросил собеседницу о картине, которая висела над камином. То был портрет мужчины в средневековых доспехах. Он держал шлём на изгибе руки; вторая покоилась на опущенном остриём вниз мече, отчего эфес походил на крест. Выступающий подбородок и брови выдавали в нём Фонтклера.
Леди Тарлтон слегка оттаяла.
- Это сэр Роланд Фонтклер, один из наших самых почитаемых предков, герой Азенкура. Конечно, портрет не тех времён. Его писали с моего прадеда – он облачался в доспехи из фамильной коллекции. Но меч – это подлинный клинок сэра Роланда. Никто не сражался им после его смерти. – Она пустилась описывать историю ратных подвигов своей семьи. Оказалось, что Фонтклеры сражались при Гастингсе и Креси, участвовали во Втором Гохшдетском сражении и битве при Саратоге. Один из её предков с таким пылом бился на стороне Карла II, что после реставрации Стюартов был удостоен титула баронета. Леди Тарлтон знала о своих предках всё – их лошадей, оруженосцев, полученные раны и заслуженные награды. Казалось, ей уже было неважно, с кем она об этом говорит. Слова вылетали из неё все быстрее и быстрее, она то и дело воздевала руки, а её глаза полыхали лихорадочным огнём.
Скрипнул стул. Джулиан огляделся и увидел, что полковник Фонтклер шагает к дверям так быстро, как позволяет его хромота. Ему так невыносимы разглагольствования леди Тарлтон? Она определённо говорила достаточно громко, чтобы он, сидевший неподалёку, мог слышать каждое слово. Быть может, славословия войне раздражали человека, что своими глазами видел битвы и кровопролитие? По любым меркам, война на Пиренейском полуострове была жестокой – зверства там совершались каждый день, повсюду рыскали шпионы, постоянно не хватало провианта. Человеку, что прошёл через это четырёхлетнее испытание, мог оказаться не по нутру сказочный образ военной жизни, что живописала леди Тарлтон. Особенно, если он с самого начала пребывал в задумчивом настроении, как, по-видимому, с Джеффри и было.
Леди Тарлтон была так захвачена своим повествованием, что не обратила на уход полковника внимания. Но не леди Фонтклер – она беспокойно посмотрела вслед деверю, и Джулиан не удивился, когда чуть позже, она тоже вышла из комнаты. Пошла искать полковника, как подумалось Кестрелю.
Он слишком поздно понял, что отвлёкся от рассказа леди Тарлтон. Когда она спросила: «Хотите увидеть его?» он и преставления не имел, о чём речь. Но ответил «да, с удовольствием» и покинул гостиную вслед за ней, готовясь узреть всё, что угодно.
Они пересекли новое крыло и вернулись в старый дом – елизаветинское сердце Беллегарда. Свет канделябров озарял позолоченные деревянные панели на стенах и придавал объём лепнине в виде роз, дубовых листьев и гроздей винограда. Леди Тарлтон провела Джулиана по длинному коридору. Они миновали бильярдную, что здесь выглядела анахронизмом, маленький кабинет, и добрались до двери в конце коридора. Кестрель открыл её, и они вошли.
Комната была полна оружия – мечей, пистолетов, арбалетов, булав. Здесь хватало почитаемых реликвий, разложенных на витринах или развешанных по стенам, но были и современные ружья и ножи, которые, вероятно, использовали постоянно. Нашлись и доспехи – для людей и лошадей – а также стяги, пороховницы и шпоры.
В центре комнаты за столом сидел Джеффри Фонтклер. Леди Фонтклер стояла у него за спиной, положив руки ему на плечи.
- Это глупо и неправильно. – Мягко говорила она ему. – Пообещай, что больше не будешь думать об этом.
Джеффри заметил стоящих в дверях леди Тарлтон и Джулиана. Он зло посмотрел на них и сжал набалдашник трости. Леди Фонтклер была тоже удивлена, но, видя замешательство деверя, справилась со своим. Она удерживала руки на его плечах всего миг, но Джулиан мог почувствовать, как полковника успокаивает прикосновение этих пальцев.
Улыбаясь, леди Фонтклер обошла вокруг стола.
- Ты хочешь показать мистеру Кестрелю нашу оружейную – как это мило.
- Конечно, я не ожидала, что ты и мой брат ведёте здесь приватный разговор.
- Он не очень приватный. – Отозвалась леди Фонтклер. – Нам не так много нужно было сказать, что вы можете не беспокоиться, что прервали нас.
- Меня это нисколько не беспокоит! – Отрезала леди Тарлтон.
Полковник с видимым усилием поднялся на ноги.
- У меня немного заболела голова. – Пробормотал он. – Думаю, мне стоит прилечь.
- Конечно. – Поддержала леди Фонтклер. – Я пожелаю всем спокойной ночи от твоего имени?
- Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
Она повернулась к Джулиану, одарив его своей весёлой, приветливой улыбкой.
- Простите, мистер Кестрель, но мне нужно вернулся на мой пост в гостиной, который я так надолго покинула. Я не желаю вам спокойной ночи, ведь уверена, что мы ещё увидимся до того, как отправимся спасть. Кэтрин, до встречи.
Леди Тарлтон с презрением выдохнула. Джеффри невнятно пожелал сестре доброй ночи, не глядя ей в глаза. Она же вовсе ничего ему не сказала.
Наконец, полковник и леди Фонтклер покинули оружейную рука об руку – они шли очень грациозно, несмотря на хромоту Джеффри. Леди Тарлтон проводила их взглядом, её губы кривились в усмешке.
- Трогательно, не правда ли? – Спросила она. – Как они пекутся друг о друге.
Джулиан поспешно сменил тему.
- У вас потрясающая коллекция.
- О да, это так. Вы должны простить меня, мистер Кестрель. Эта очаровательная маленькая сцена, что мы сейчас увидели, почти заставила меня забыть, зачем мы пришли сюда.
Как оказалось, показать она ему хотела оригинал того меча, что держал изображённый на портрете сэр Роланд Фонтклер. С помощью Джулиана леди Тарлтон сняла его со стены.
- Разве он не прекрасен? – Выдохнула она, поворачивая украшенное навершие меча так, чтобы на нём играл свет. – Видите, какой тяжёлый? Сэр Роланд должен был быть очень сильным человеком, чтобы сражаться таким клинком.
Она передала меч Джулиану очень осторожно, будто мать, что даёт незнакомцу подержать своего ребёнка. Кестрель сделал несколько выпадов, рассекая воздух, что вызвало у леди Тарлтон лёгкое возмущение, будто её оскорбило, что не входящий в семейство Фонтклеров может управляться с мечом сэра Роланда. Она взяла его и тоже взмахнула – её руки слегка дрожали под его весом.
Джулиану подумалось, что образ женщины-воительницы очень подходит ей. Он была высокая, как Изабель, и сильная – немногие женщины вообще смогли бы поднять этот меч. Должно быть, в молодости леди Тарлтон была красавицей. Впрочем, и сейчас она выглядела не столько старой, сколько потрёпанной жизнью – синевато-стальные глаза потускнели, скулы резко выпирали, вокруг губ залегли морщины. Но волосы, вместо того, чтобы постепенно терять цвет с возрастом, оставались тёмно-рыжими, с редким проблесками седины.
Леди Тарлтон устроила ему экскурсию по оружейной, с особенной гордостью рассказывая о боевых наградах своих предков. Он заметил и те, что получил Джеффри во время своей службы у Веллингтона в Испании, но его проводница не выказала к ним интереса. Казалось, её волнуют только герои далёкого прошлого.
- Когда я была девочкой, – сказала она, – это оружие висело по всему дому. Но после того, как Роберт женился на Сесилии, его всё собрали в одну комнату. Она сказала, что не хочет, чтобы её детей окружали опасные предметы. Опасные! Я в её возрасте всё время играла с кинжалами и шпагами! Это наполняло меня гордостью за военные традиции своей семьи. А она даже не позволяет своим дочерям одним бывать в этой комнате. Я удивлена, что она не повесила на дверь замок.
Джулиан подумал, какими могут быть дети леди Тарлтон, если они у неё есть. Маленькие девочки-амазонки с колчанами за плечами и копьями в руках? Впрочем, он был рад, что она привела его в оружейную. Он легко мог провести здесь несколько часов, пробуя хват разных мечей или изучая путь, что прошло огнестрельное оружие от мушкетов семнадцатого века до новейших мэнтоновских охотничьих ружей[17].
Когда они покидали оружейную, леди Тарлтон соизволила опереться на его руку. Они вернулись в гостиную – и там она застыла на пороге, издав тихий, сдавленный тон и вцепившись в локоть Кестреля.
Все собравшиеся сгрудились вокруг Марка Крэддока, что сидел на диване рядом с Мод. Изабель оставалась с противоположной стороны стола и делала набросок Крэддока. Хью стоял рядом с кузиной, наблюдая как её карандаш скользит по листу, а сэр Роберт и леди Фонтклер наблюдали за всем издали.
Леди Тарлтон бросилась к Изабель. Вырвав альбом из её рук, она выдрала оттуда лист со свежим наброском, разорвала его в клочки и отшвырнула их прочь. Крэддок вскочил на ноги и смерил её взглядом. Все остальные были слишком ошарашены, чтобы хоть сдвинуться с места.
Изабель поднялась, не выказав ни страха, ни беспокойства.
- У мистера Крэддока интересное лицо, тётя. Он сказал, что я могла бы нарисовать его.
- А я говорю, что ты не будешь этого делать! Ты считаешь этого человека будто бы… будто бы членом семьи, будто одним из нас! А он никогда им не будет! Он может вытолкнуть свою дочь замуж за Хью, но она никогда не будет Фонтклером. А он никогда не перестанет быть тем, кто он есть – мещанином, лживым торговцем и…
- Не говорите этого! – Прогремел Крэддок. – Не говорите этого, я предупреждаю вас! Ещё одно слово, и я заберу свою дочь, и мы покинем этот дом, и это станет концом всему. Всему! – Выдавил он, приблизил своё лицо к ней.
Она, тяжело дыша, смотрела на него в ответ, не желая отступать, но ничего не сказала. Сэр Роберта застыл, сохраняя мрачное и непроницаемое выражение. Мод Крэддок тихо и незаметно спрятала лицо в ладонях.
Изабель собрала обрывки своего наброска и сложила их в альбом. Как всегда, её движения были полны изящества и уверенности. Джулиан подумал, что она всегда двигается так, будто танцует балет.