5 июля умер замечательный русский поэт Михаил Евсеевич Вишняков.
Творчество его было отмечено различными премиями, он был Почетным гражданином Читы, но главное — он всегда был поэтом.
"Михаил Вишняков, мой земляк-сибиряк, — поэт богатого и открытого дара, притом общительного, свойского, дружеского. Он с редкой любовью пишет о тайге, о человеке, о прошлом и настоящем — обо всём, что есть в мире родного, — писал в предисловии к его двухтомнику Валентин Распутин. — И стих его говорливый, чистый, музыкальный — как таёжный ручей в заповедном месте. И когда читаешь его — полное впечатление, что это самосказанное, свободно льющееся слово, которое не приходится ни искать, ни гранить".
Михаил Вишняков прожил яркую жизнь, и мы уверены, что имя его останется в русской литературе, потому что мало кто говорил так же талантливо и значимо о России, о русской судьбе, как Михаил Евсеевич Вишняков.
В.Б. Балдоржиев, В.Г. Бондаренко, Г.Р. Граубин, Н.М. Коняев, Н.В. Переяслов, Е.В. Стефанович, Б.А. Орлов, Б.И. Кузник, Т.П. Батурина.
***
В эту ночь я уснул где-то в тёмной степи,
на заброшенном конном заводе.
(Шла метель.
Я костёр запалил из обломков саней.)
И приснились мне кони,
и резали руки поводья,
было больно держать мне
летящих над миром коней.
Оглянусь — ни луны, ни звезды верстовой,
только гривы,
словно метеориты,
летят и горят в небесах.
Я не мог бить коней,
как табунщики -
вдумчиво, трудолюбиво
бьют по спинам, по тёплым губам,
да по звёздочкам карим в глазах.
И не мог удержать их — весна ветровая
растрепала пространство,
и гнула барханы в дугу.
И всё гнался за нами,
и жалобно ржал, отставая,
жеребенок,
похожий на яркий багульник в снегу.
Жизнь, как степь.
В ней метельного, грубого вдоволь.
Торопись — не отстать,
не доверься разнеженным снам.
Вечно гонит судьба,
как того жеребёнка гнедого,
поколенье моё
по российским крутым временам…
***
Я родился для песен
в непесенный полдень России.
Тяжело дозревали
намокшие в ливень хлеба.
И крестьянские вдовы
в несжатых полях голосили
и ссыпали зерно
в непроветренные погреба.
Над большими дорогами
шли косяки перелётных.
Возвращались солдаты в шинелях,
как небо, седых.
Их встречали в полях.
Обступали устало и плотно.
И так долго глядели,
так жадно глядели на них.
Эта послевоенная осень.
Как нивы сырые,
с молоком материнским
впитал непонятливый я
боль несжатых хлебов
и протяжные всхлипы России с её грозной судьбой,
с драматизмом её бытия.