Дашка
– Дарья...– чувствительный шлепок по щеке.
У меня два ебанутых брата. Один младше на год. Второй – на два. Мать решила отстреляться залпом. А если у тебя два младших брата примерно твоего возраста, с которыми ты жила в одной комнате, то рефлексы у тебя соответствующие. Поэтому, ещё полностью не придя в себя, я леплю ответную оплеуху. Наотмашь.
И тут же подскакиваю в ожидании привычного замеса. Но... не соответствующий ситуации голос возвращает меня в реальность.
– Блять!
Хам! Ооо...
– Я тебе руки вырву.
Это не звучит как пафосный фразеологизм. Это звучит как обдуманное решение. Извещение, так сказать.
– Ваше... как там Вас... – хриплю я испуганно.
– Светлость, - оскаливаясь
Прижимает ладонь к щеке, водя нижней челюстью. Глаза пылают так, что мне кажется, сейчас вытекут и прожгут каменный пол.
Рука у меня тяжёлая, несмотря на мнимую хрупкость. И ладонь ощутимо горит от жаркой встречи с его щекой.
– Про-про-стите... – заикаюсь я. – Рефлекс...
Отнимает руку от щеки. Там красное пятно.
– Надо что-то холодное приложить, – сглатываю ком в горле, больше похожий на небольшого ежа, под его свирепым говорящим взглядом – что и куда он желает мне приложить. Делаю пару шагов назад и упираюсь спиной в каменную стену.
Кстати, где я?
Так как дать мне сдачи он не спешит, оглядываюсь. Отведённый от залива канал метра три в ширину и тридцать в длину, уходящий во что-то типа... гаража? Или как там это называется для лодок? Мы в самом тупике. Помещение, и правда, похоже на гараж. Его катер привязан... На руках меня, что ли, с него вынес? Ну, блять, мерси!
Ты неудачница, Любимова. Сам Хам носил тебя на руках, а ты всё проспала. Уверена, что кроме, быть может, Пикси, такие плюшки от него никому не прилетали.
Пытаюсь представить Пикси у него на руках. Немного не рисуется. С её-то ростом под метр восемьдесят...
Хам недовольно морщится. Рубашка на его груди колеблется, и ноздри подрагивают от едва сдерживаемого раздражения и гнева.
– Вперёд, – кивает мне на винтовую каменную лестницу вверх.
– А что там?
– Пытошная, – со злым сарказмом.
– Пытошная – это как «булошная»? – переставляю ноги по ступеням.
Приторно пахнет влажным камнем...
– Пытошная – это как...
Поднявшись на оборот винтовой лестницы, застываю.
- …пытошная.
Потому что... это чудовище не шутит. Вот это, кажется, называется дыба, а вот это... какой-то там сапожок... Испанский? А дальше, в тёмном углу – большая клетка... Там кто-то шевелится...
С колотящимся сердцем начинаю пятиться. Вниз на ступеньку... Ещё на одну. Упираюсь спиной в его грудь.
– В чём дело? – недовольно мне в ухо.
В чём дело?! Нахрена кому-то держать в доме такое? Он что – маньяк?
Чувствую спиной его горячую рельефную грудь. Его кружащий голову запах... Если у меня получится его сейчас вырубить... как сбежать отсюда? Если вниз – вода, а вверх – вот это вот всё?!
– Если ты ещё раз меня ударишь... клянусь – выпорю. Буду пороть розгой, пока твоя задница не треснет.
– Я туда не пойду.
– Тебе на этаж выше.
Обгоняя меня, идёт вверх первым. Исчезает из виду. И через некоторое время удавка мне напоминает, что эта сволочь уже слишком далеко. Быстро бегу по ступенькам наверх. На этаж выше – площадка. На ней стоит кадка с пальмой у окна. Выглядываю. Залив... Других домов не видно. Как далеко мы от города? Напротив окна две двери. Какая?..
Это напоминает ребус на логику, когда нужно выбрать, в какую из дверей безопасно войти. И если ошибёшься, то тебя съест дракон. Итак, за какой из дверей дракон?
– За обеими,- открывает он дверь, видимо приглашая меня внутрь.
– Ты мысли читаешь?!
– «Вы». Нет. В твоём случае – к счастью.
Огромная круглая комната... Нет, не круглая... В виде спиральной галактики. Метров сорок, не меньше. Панорамные окна... В центре большая круглая кровать.
– Кухня... – указывает в левый рукав галактики. – Ванная... – в правый.
Глядя мне в глаза, рывками расстёгивает рубашку.
– Натворишь какую-нибудь херню – я за себя не отвечаю.
Рывок за пряжку ремня – и брюки с его талии падают к ногам. Сложён ничего так... Мой взгляд застывает на его трусах. У него, интересно, такой большой или просто слегка напряжённый? Потому что выглядит внушающе. А в моём случае – так и вообще устрашающе. А если он встанет, как положено? Боюсь, сможет трахнуть самого себя в пупок!
Любимова... ты в себе? Это же Хам, а не просто образец зачётного самца, на которого можно облизаться.
– Если желаешь мне отсосать, то вэлком, – дёргает вызывающе бровью.
– Пошёл в задницу.
– Ещё раз посмеешь меня туда послать – я с удовольствием схожу, – угрожающе.
– Оу... Извините, Ваша Светлость! А что, если отсасывать я не желаю? – гневно прищуриваюсь я.
– Ничего, – пожимает плечами. – Не очень то и хотелось. Это было, скорее, одолжение. Ты так вдохновенно любовалась.
Скотина...
Раскинув руки, падает навзничь на кровать. И мне кажется, засыпает ещё в полёте.
А я высчитываю радиус комнаты, чтобы понять, грозит ли мне душ, ужин и туалет. С натяжкой, надо сказать... с натяжкой...