Глава 45. Сквозь тернии страхов к садам счастья
Дамиен
Я держу руки в карманах - от греха. Никогда в жизни не бил женщин, и впервые вот так до умопомрачения сильно хочется.
- Скажи, Мел, как далеко ты способна зайти в своих желаниях?
Мой голос – металл. Холодный, опасный.
- Очень далеко.
Закусываю губу до боли - мне нужно отвлечься, я не бью женщин. Не бью…
- Тогда, в школе… в последний наш год, кто отправил в полицию запись с Евиного телефона?
Её лицо становится серым. Она поджимает губы, отводит взгляд, но хорошо знает – от меня ей не скрыться. Решаю помочь:
- Вчера я прослушал запись из архива: на ней наш разговор за исключением фраз о тачке, которую вы продали. Несмотря на прошедшие годы, я слишком хорошо помню тот день и свой шок, - мне тяжело говорить сквозь стиснутые зубы. - Вы говорили о парне, который сулил хорошие деньги за угнанные машины. На записи этих фраз нет: кто-то их вырезал. Кто бы это мог быть?
- Я, - тихо сознаётся.
- И ты же убила Евиного ребёнка, - констатирую и сам прихожу в ужас от той ненависти и жажды мести, которыми пропитано каждое моё слово.
Не знаю, как смог произнести это вслух. Сейчас мне нужны силы, но я едва стою на ногах: меня будто кто-то душит, в ушах шум, в глазах темнеет, мысли путаны, хоть я и пытаюсь удержать ясность и холодность ума.
- О чём ты?
- О ребёнке! – всё, я больше не могу сдерживаться - ору.
В её глазах непонимание.
- Которого носила Ева, - уточняю, сквозь зубы. - Когда ты сбила её на своём грёбаном Лексусе! – снова ору.
В этот момент её глаза похожи на чёрные дыры.
- Что?
- Ты меня слышала!
- Слышала, но не могу поверить своим ушам! Это она тебе сказала?
- Да.
- Бред! Бред, какого я ещё в жизни не слышала!
Её голос теперь такой же жёсткий, как и мой. Она ждёт от меня слов, но мне больше нечего сказать, я хочу слушать.
- Никогда бы не подумала, что ты способен поверить в такую чушь, Дамиен!
- В тот вечер, когда твоя мать впервые пришла в наш дом, где ты была накануне?
- Господи… Дамиен, это было сто лет назад, как я могу помнить, что я делала сто лет назад? Твоя Ева что, выжила из ума? Или вы с ней вместе чокнулись?
- У всего есть предел, Мел. Есть рубеж, за который переступать нельзя, даже если это очень поможет твоим интересам. Я не знаю… - мне тяжело говорить, грудь сдавило, - отдаёшь ли ты себе отчёт в том, что на самом деле сотворила? Можно устранить человека, но не память о нём! Теперь ты понимаешь, что я буду любить её любой? Хоть больной, хоть мёртвой, хоть сестрой, хоть нет, она всегда во мне! Она, а не ты! – и вот теперь это уже не ор, а вопли, ураган эмоций. Их так много во мне, что даже плевать на ноющую от боли ладонь – мне жизненно было необходимо кого-нибудь ударить, и этот удар пришёлся в стену.
- Понимаю, - шепчет с горечью.
Я ненавижу её. Я ненавижу эту суку и хочу схватить её за волосы и молотить головой о бетонную стену. Хочу растереть её в пыль.
Она это чувствует, и в её глазах страх. Да, ей страшно, поэтому она больше не орёт, шепчет:
- Я слышала, она больна?
Мне кажется, от злости я раскрошу собственные зубы:
- Да. Рак. И ещё один диагноз – шизофрения. А сегодня я выяснил, что её беременности было шесть месяцев, шесть! Она готовилась стать матерью, но ты лишила её этой возможности навсегда. Ты хотела убить её саму или ребёнка?
- Дамиен, я этого не делала! Ты верно сказал: есть предел! Я его не переступала, я сама мать!
Мы смотрим друг другу в глаза. Она выглядит искренней, но если не она, тогда кто? Несчастный случай? Совпадение?
- Я выясню. Добьюсь расследования. И если узнаю, что это была ты – мне плевать, что ты мать Дариуса! Клянусь тебе, у него больше не будет матери. Чего бы мне это не стоило!
Разворачиваюсь и, не чувствуя ног, иду к выходу.
- Ты в своём уме? – получаю вдогонку.
Хороший вопрос. В последнее время не уверен.