Глава 3. Состоявшаяся первая встреча «после»
Стрелки часов неумолимо двигаются к страшной цифре «5».
Первым появляется Вейран и с перекошенным озадаченным лицом сообщает мне на ухо:
- У меня проблемы с животом, где можно уединиться?
- Что случилось?
- Попробовал новый японский ресторан во время ланча, - кривится.
Да-да, конечно. Японская кухня никогда не сравнится с китайской, где уж ей тягаться с 4000 лет теории и практики. Эта песня мне давно известна.
- Поднимись наверх в мою комнату, помнишь, где она?
- Нееет, - стонет, прижимая ладонь к животу.
- Первая дверь слева. Синие стены только в ней, не ошибёшься. Может, тебе принести чего-нибудь? Воды? Коньяка?
Я иногда подтруниваю над ним: «Добродушное чудовище» – так называю собственного мужа. Вейран – программист в крупной компании, занимающейся созданием компьютерных игр. Когда-то он только тестировал работу других, но уже при мне получил повышение, а с ним и достойную зарплату. Благодаря ей я могу не работать и тянуть с грехом пополам вторую часть своего юридического образования, которое, чувствую, скорее добьёт меня, чем я его. Учусь я из рук вон плохо, наука мне не даётся.
Не успевает Вейран исчезнуть на втором этаже, как входная дверь являет нам родню: сестру Дэвида, а значит, мою родную тётку Грэйс с дочерью Триш семнадцати лет и пузатым, облысевшим мужем в вечно поношенной одежде, хотя они никогда не бедствовали. Тётка холодно приветствует мою матушку, затем удостаивает вниманием и меня:
- О, Ева! Ты похорошела! Располнела немного, но тебе это к лицу, детка. В женщине должна быть женщина! Ха-ха! Мужики не волки, на кости не бросаются! Хе-хе!
- Гм-гм, - прочищает горло её супруг Джеймс. – Энни, пока суд да дело до стола дойдёт… в горле совсем пересохло… - намекает.
Мать молча открывает бар, вынимает бутылку виски.
- Энни, голубушка, глянь внимательнее, там, кажется, должен быть коньяк – мы в прошлый раз не допили.
Мать покорно отыскивает нужную бутылку, наливает в полнейшей тишине, пока Грэйс нагло усаживается в гостиной перед телевизором, включает его, перебирая каналы и охая, что пропустит вечерний выпуск своего любимого ток-шоу.
- Одержимая женщина! – комментирует это представление Джеймс, слащаво улыбаясь моей матери.
Да, теперь мать много мне рассказывает: они не приняли её, ни свекровь, ни сестра мужа. Никто из семьи. Ни в юности, полной ошибок, глупости и эгоизма, ни в зрелости, когда пришла пора пожинать плоды. «Дэвиду всегда было наплевать на их мнение, и это – главное!» - с гордостью подытожила мать свой рассказ о семейных перипетиях.
Дверь снова открывается, и я вижу Дэвида, его лицо озабочено, но при виде меня губы растягиваются в улыбке:
- Здравствуй, Ева, - негромко приветствует. – А где Вейран?
- Эм… он занят по срочному делу… ненадолго. А что такое?
- Там Дамиен приехал, и мы с твоим мужем хотели расспросить его кое о чём. Это по поводу машины.
Я ощущаю биение своего сердца везде – в мозгу, ушах, висках, даже во рту.
- Позови его, пожалуйста. Лучше решить этот вопрос пока не стемнело.
Да, Дэвид и Вейран водят одну и ту же модель, и теперь это - главная тема их общения и обсуждений.
Подрываюсь наверх, чтобы поторопить мужа, мысленно благодаря Дэвида за мудрость: лучше познакомить этих двоих вдали от любопытных глаз. Проблемы с машиной, конечно, всего лишь предлог, повод сгладить эту встречу.
Мне везёт: Вейран уже моет руки.
- Вейран, отец ждёт тебя снаружи: Дамиен приехал. Сказал, вы хотели спросить его о чём-то?
- А да: долбаная японка жрёт слишком много масла!
«Ну ещё бы! Купи китайскую и забудь о неприятностях!» - хмурюсь.
- Я собирался в автосервисе решить эту проблему, но Дэвид настаивает, что твой брат разбирается в Хондах лучше.
Что и требовалось доказать.
- Может, он и прав. Эти индийские автомастера… те ещё мастера! – сплёвывает воду.
Интересно, думаю, зачем он вечно полощет свой рот?
Мужской разговор длится так долго, что я напрочь извожусь. С утра руки просто тряслись, теперь их бьёт припадочный тремор. Мать это замечает:
- Ева, всё будет хорошо. Успокойся! – кладёт тёплую ладонь на мои ледяные сцепленные руки.
- У тебя есть что-нибудь от нервов? – спрашиваю.
Она задумывается на мгновение.
- Да, есть. Пойдём.
В их с Дэвидом спальне достаёт из ящика комода далеко спрятанный пакет, вынимает банку с незнакомой надписью.
- В Европе купила, там получилось без рецепта, - сознаётся, вынимая для меня одну капсулу.
- Давай две! – требую.
- Их по одной принимают, - сообщает нерешительно, но посмотрев ещё разок на мои руки, меняет мнение. – Возьми ещё одну, они всё равно не настолько сильнодействующие.
Я проглатываю, запивая водой из крана в ванной.
- Ева! – морщится мать. – Могла бы и на кухне!
Да уж, конечно, повеселить тётку и её муженька. Зачем вообще было их приглашать? Но тут палка о двух концах: с одной стороны, посторонние, а с другой, в массовке неловкость всегда сглаживается.
Мы возвращаемся в гостиную, но мужчин всё ещё нет.
- Уже половина шестого! – сообщает Грейс с недовольством. – Вот и шоу моё закончилось. Будем садиться за стол?
- Да, конечно, Грейс, - отвечает ей мать с натянутой улыбкой. – Вот только хозяина дождёмся.
Не успевает она договорить, как дверь открывается и входит Дамиен, за ним Дэвид и Вейран.
У меня предынфарктное состояние. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что настолько. Смотреть страшно, но и в то же время дико тянет. Мой взгляд мечется: с Дэвида на Дамиена и обратно. Я стараюсь дышать спокойно и сфокусироваться на ком-нибудь одном. На Дэвиде? Нет. На Дамиене? Нет… Но… на Дэвиде?
- Дамиен, руки можешь на кухне помыть или в гостевой внизу, в прошлом году мы сделали и в ней небольшую ванную.
Да, точно. Только теперь замечаю: руки Дамиена испачканы в чём-то чёрном. Наверное, автомобильное масло или что-нибудь вроде этого. Какая-то техническая хрень, в которой он пачкался и раньше, когда мы встречались. А запах бензина - один из вечных ароматов моего Дамиена.
Моего? Давно уже нет.
Наконец, мать приглашает всех ужинать. Не успев сесть, я роняю вилку и, вынырнув из-под стола, чувствую на себе взгляд. Но смелости ответить не хватает, поэтому бросаюсь усердно протирать её салфеткой.
- Если хочешь, возьми новую, - комментирует меня мать.
Могла бы и не заметить! Чёрт.
Я бросаю один несмелый взгляд в ЕГО сторону и одно короткое, буквально микроскопическое мгновение мы смотрим друг на друга. Он сразу отводит глаза, но сердце успевает воткнуться мне в горло. Никаких шуток, я не могу дышать. Хватаю стакан с водой и пью большими глотками, надеясь протолкнуть это глупое сердце обратно, на своё место.
Дальше мы просто ужинаем. Мать нахваливает свои блюда, то и дело, вставляя реплики о замечательном сыне, который научил её вот тому и вот этому, а ещё досрочно закончил учёбу в Университете и уже получил диплом по специальности «Режиссура».
- А что, ты теперь будешь фильмы снимать? – интересуется тётка.
- Посмотрим, - коротко отвечает Дамиен.
Он изменился. Его и не узнаёшь, и узнаёшь одновременно, и это так болезненно!
Он больше не молодой горячий парень с дерзким беспокойным взглядом. Теперь он – смелый, знающий себе цену мужчина. Мужчина, научившийся скрывать свои чувства: его лицо не выражает ни единой эмоции. Его позвали на ужин, и он ест, ему задают вопросы, и он отвечает, не давая при этом ответов.
- У тебя уже есть задумки по поводу первого фильма? – интересуется Вейран.
- У любого человека есть планы в деле, которым он занимается.
- А как с работой? Киностудии набирают молодых режиссёров? – не унимается тётка.
- Я над этим работаю, Грэйс, - отвечает, холодно улыбаясь, но даже от его неестественной улыбки тётка тает.
Я замечаю, что Триш разглядывает Дамиена слишком внимательно. Даже вызывающе. Браки между кузенами тоже запрещены, неужели она не знает?
Мой взгляд снова скользит в том самом направлении, и я вижу, что он смотрит на мою руку, сжимающую ножку бокала.
На моем пальце кольцо. Мы купили его на мосту Понте-Веккьо во Флоренции, по обеим сторонам которого расположены старинные ювелирные лавки. Не планировали, просто мимо шли, и Дамиен, заметив мой истинно женский заинтересованный взгляд, предложил зайти.
- Нееет! - был мой нервный ответ.
Денег-то у самой не было, я и без того в том путешествии развлекалась целиком за его счёт.
- Ну же! - подталкивает меня к первой попавшейся двери. - Я же вижу, что хочешь!
И мой взгляд почти сразу находит его - кольцо с рубинами и чёрными бриллиантами, искусно изображающими цветок мака.
- Опиум, - кивает продавец, одобрительно улыбаясь моему вкусу. - Цветок сна и смерти. Но у него есть и другой смысл - одержимость, страсть.
Корявый английский итальянца действует как заклинание:
- Попробуем? - заглядывает в мои глаза.
- Нет! - отрезаю. - Мы только посмотреть!
- Да! – а вот Дамиен настроен серьёзно.
В тот день он сам надел это кольцо на мой безымянный палец. И когда я попыталась снять, остановил:
- Не снимай!
Затем, оторвав взгляд от действительно необычного украшения, добавил:
- Это моя предварительная заявка. Чтобы место застолбить, - криво улыбается, а в глазах странная тень.
Кажется, он чувствовал. Так сильно любил, дышал любовью, нами, что предвидел, знал, чем всё закончится.
Предварительная заявка стоила состояние: Дамиен расплачивался всеми своими картами и кредитной в том числе. Я вогнала его в долги, но выглядел он счастливым, как никогда. Потом, вечером из-за разницы во времени, ему звонил Роялбанк, чтобы подтвердить покупку: слишком внушительной оказалась сумма.
Я возмущалась, не могла успокоиться до самого конца нашего отпуска, утомляя Дамиена своими причитаниями, пока он, наконец, не объяснил себя:
- Ты не понимаешь! Это как занять первое место в очереди, где тебе почти гарантированно достанется то, о чём ты всегда мечтал! Все вокруг завидуют твоему счастью и заглядывают через плечо, чтобы раздосадоваться ещё сильнее в собственной неудаче, а ты подпрыгиваешь на месте от нетерпения и даже встаёшь на носки, стараясь дотянуться и потрогать, пока не появился продавец. И тебе снова все завидуют! - морщит нос.
После этого разъяснения я умолкла раз и навсегда.
А кольцо с тех пор никогда не снималось с моего пальца - он надел, и никогда уже этого не повторит. Я почти не готовлю, а если случается - надеваю перчатки, чтобы не повредить и не испачкать. Кручу его вокруг своей оси, когда нервничаю, и это часто помогает совладать с собой. Или нежно поглаживаю подушечкой большого пальца, когда вспоминаю о Дамиене. Никто не знает, откуда у меня это кольцо, даже мать. Ни одной живой душе не известна тайна предварительной заявки, кроме того, кто сейчас на неё смотрит.
Смотрит и нервно сглатывает, если до этого держался, прятался за взрослым фасадом, то теперь почти обнажился. Медленно поднимает глаза, боясь смотреть в мои, но и одновременно нуждаясь хотя бы в одном искреннем взгляде. Так же как и я, очевидно. И мы оба получаем то, чего так желали, потому что никто кроме нас не может нам это дать - Понимание.
Настоящее понимание боли и жестокости жизни, потому что тот второй единственный способен до конца её прочувствовать. Отражение твоего непотопляемого чувства в другом, таком же непотопляемом. Утешение, потому что ему так же плохо, как и тебе, так же тоскливо, так же одиноко и холодно.
И он так же, как и ты, тайно мечтает оказаться на необитаемом острове. На затерянной планете. В самом отдалённом и беспризорном уголке Вселенной, если только с ним будешь ты. Это - единственное условие.