Глава 4. Кто мы?
Ужин заканчивается, гости разбредаются по гостиной в ожидании чая и сладкого, мужчины с мужчинами, женщины на кухне.
После кольца Дамиен ни разу на меня не взглянул, ни разу. И если опустить наши «отношения», то я просто как человек даже нуждаюсь в уважении. Выбираю момент, когда мой муж отвлечён, а родителей и вовсе рядом нет, набираюсь смелости и подхожу к нему.
- Привет!
- Привет, - отвечает, не отрывая взгляда от бокала в своих руках.
- Я как будто невидимка для тебя! - упрекаю.
Наверное, в этих словах должно было быть возмущение и даже негодование, но я их буквально прошептала, произнесла так тихо, чтобы только он услышал.
Дамиен поднимает свой взгляд не сразу, ему, очевидно, потребовалось время, чтобы собрать свои силы и посмотреть мне в глаза:
- Мне так легче…
Чёрт, возьми… чёрт, чёрт…
Зачем я тронула его? Зачем?
Это не взгляд, нет - это океан сожалений. Это не душа, это рваная рана. Я всё это время, все эти дни, недели, месяцы, годы думала о себе, о нас, но ни единой секунды о нём.
А он тоже несёт этот груз, эту неимоверную боль, и его ноша, похоже, в разы тяжелее моей.
Я помню, как он любил меня. Помню, как менялся, как его жёсткость перерождалась в манящую мягкость, грубость в нежность, а ненависть в любовь. Как трогательно все это было…
Я просто стою рядом, я просто… сестра? Член семьи? Близкий человек? Родственник?
Кто я ему, если он сотни раз был во мне? Кто он, если я до сих пор помню вкус его губ, их мягкость, и те поцелуи мне снятся? Кто он, если после однообразного рутинного секса с мужем, мне снится близость с ним и во сне я всё чаще испытываю оргазмы, а просыпаясь, плачу, потому что в реальной жизни у меня их нет! Теперь совсем уже нет.
Мои вспотевшие ладони дрожат, и я с трудом сдерживаю слёзы. Как всегда, как и бывало раньше, он оказался прав: нам обоим было бы легче без глаз друг друга. И теперь, когда он смотрит своими, переполненными всё той же любовью, но теперь уже смешанной с горечью, в мои, я едва сдерживаюсь, чтобы не взвыть.
Каменная улыбка - моё спасение. И пусть в этот момент я похожа на робота Си-Три-Пи-О, пусть! Главное, не рыдаю…
Дамиен поднимается, и рядом с ним я чувствую себя букашкой. Маленькой-маленькой.
- Давай выйдем на воздух?
Его голос так мягок…
Я помню этот тон и эту мягкость в моменты, когда на него волнами накатывала нежность, и он целовал меня, называя своим «Опиумом». Но ещё чаще этот бесподобно бархатный голос шептал мне нежности или непристойности во время…
- Хорошо, давай выйдем.
В саду тепло, невзирая на поздний вечер, и пахнет сиренью и дикими гиацинтами, посаженными матерью стайками то тут, то там по периметру двора.
Мы садимся в садовые кресла друг напротив друга, и Дамиен улыбается, глядя мне в глаза:
- Я рад, что у тебя всё хорошо. Искренне!
- Спасибо…
- Важно, что ты справилась.
- С чем?
- Нашла своего человека, счастлива с ним… это… очень хорошо!
- Эмм, да, наверное.
- Не обижает тебя?
- Нет! - смеюсь. - А что, если бы я сказала «Да»?
- Оторвал бы ему руки и… ещё кое-что, - тоже смеётся. - Очень хочется, а так - был бы повод!
Моё чувство юмора всегда ценило шутки Дамиена - мы смеёмся, и натянутость между нами потихоньку рассасывается.
- А как у тебя? Дела с…
- Не так успешно, как твои, но могло быть и хуже!
Дамиен смотрит в мои глаза, и во взгляде бездна. Кажется, я могу читать его мысли, и сейчас он хочет меня обнять. Не как брат сестру нет… совсем иначе.
Он смотрит на мои губы… Боже, как же знаком этот взгляд, и как предательски жестока память, храня все до единого воспоминания. После таких взглядов бывали поцелуи: долгие, страстные, перерастающие в ласки, и если позволяли условия, то всегда в секс. И у меня каждый раз бывали оргазмы, похожие на Европейские фейерверки.
Я чувствую себя грязной, помня об этом. Мы делали то, что под запретом, будучи в неведении, но теперь, когда оба знаем, обязаны всё это забыть. Помнить неправильно, а помнить так, как помню я, греховно.
Дамиен опускает глаза, разглядывая собственные туфли. Дорогие туфли.
- Чем ты занимаешься? - интересуюсь.
- Работаю, - вздыхает.
- Я знаю. По туфлям вижу.
- Что с ними не так? - знакомая резкость приходит на смену мягкости.
- Всё так: хорошие, дорогие туфли. Они практически кричат об успехе, и я рада, что у тебя получается всё, что задумал.
И снова глаза в глаза, но в них больше нет любви, в них злость:
- У меня никогда не получится всё, что задумал!
- Упорство, ум, таланты у тебя есть, и если верить в себя… - спорю.
- То я смогу изменить этот мир? Или его отношение к отдельным вопросам? Или свой ДНК? Может быть, историю своего появления на свет?
- Мы говорили об успехе, - почти шепчу, задыхаясь от его внезапного напора.
- Успех - ничто, если ты не с тем, для кого хочешь быть успешным!
Дамиен импульсивно отворачивается, но уже спустя пару мгновений, словно опомнившись, вновь смотрит на меня с мягкостью:
- Прости! Не знаю, что на меня нашло! Прости…
- Это ты прости, что не пришла тогда! – наконец, мне хватило мужества это произнести.
Дамиен снова поднимает глаза и, странно сощурившись, улыбается:
- Просто… не получилось со временем, - выдыхаю. – И я слишком поздно спохватилась, чтобы предупредить, - оправдываюсь.
- Я понимаю, - он улыбается какой-то вымученной улыбкой. – Забудь. Я тоже забыл, - отрезает.
- Хорошо, - так же насильно растягиваю свои губы, чтобы улыбнуться в ответ.