Соррел промолчала, и он улыбнулся ей самой очаровательной из своих улыбок, которую она уже не чаяла больше никогда видеть.
– Моя бедная глупенькая пташка! Ну, тетя-то ладно. Ей положено так себя вести, но ты-то. Я, честное слово, думал о тебе лучше. Тебе-то уж надо было знать, что я не буду ни огорчен, ни удивлен никакими открытиями насчет бесценного муженька тети Лейлы. Если вас интересует, то Фитц давно его знает и, думаю, удивился бы еще меньше меня. И не смотрите на меня так. Бедная моя девочка, неужели ты и вправду подумала, что я немедленно соберу баулы, как только узнаю правду? Я, конечно же, знаю, что ты мне не доверяла, но не до такой же степени!
– Это не я,– пробормотала Соррел, у которой начали стучать зубы то ли от холода, то ли от пережитого потрясения.– Это тетя не хотела вам говорить. Она б… боялась…
– Что я не сделаю предложение ее на редкость красивой и столь же утомительной дочери, если узнаю о Вальтере,– с раздражением договорил он.– Знаю. Это я тоже знаю… Не часто приходится мне ругать себя за свои глупости, но от скуки еще и не то сделаешь. Однако, как бы мне ни хотелось поговорить с вами на столь важную тему и как бы я ни радовался сейчас вашей откровенности, все же, мне кажется, нам лучше переместиться куда-нибудь еще из этой лесной глуши. Да и пора мне вернуть вас домой. Вы же дрожите от холода. Вам что, больше делать было нечего, как сидеть тут под дождем?
Соррел с трудом сдерживала рвавшиеся наружу слезы. Его ласковый, насмешливый голос, его «ты» и «любимая»… Она боялась совсем поглупеть и поверить ему. Ведь ничего же между ними не изменилось. Ничего.
Она никак не могла понять, зачем он явился в лес, когда ему совсем нечего тут делать.
– Н… нет… Я н… не понимаю. Зачем вы пришли? И где Вальтер? – спросила она, заикаясь, потому что у нее зуб на зуб не попадал от холода. Он вздохнул.
– Наверное, дома. В тепле. Собственно, там, куда я хотел бы немедленно доставить вас. Должен признаться, в данный момент похождения Вальтера интересуют меня меньше всего. А что я делаю здесь? Ну, это просто. Хотя, насколько мне уже известно, вы сами можете управиться со всеми шантажистами на свете и совершенно не желаете делиться своими приключениями с кем бы то ни было, я все же решил посмотреть, как вы тут. Знаете, этакая разведка боем. Надеюсь, вы не будете возражать, что я проделал этот путь не напрасно. В самом деле, я ведь не спрашиваю, зачем вы взяли с собой пистолет. Видите, вы меня уже ничем не можете удивить. Но вот чего я никак не могу понять, зачем вы стреляли? Нет, я не отрицаю, что вашей тете было бы куда лучше без такого мужа. Но как бы вы замяли скандал? Боюсь, что, убив мужа вашей тети, вы бы ничем ей не помогли.
Соррел уже немножко успокоилась и чувствовала себя гораздо увереннее.
– Естественно, я не собиралась его убивать,– с раздражением заявила она. – Пистолет сам выстрелил, когда у меня подвернулась нога. Я очень замерзла, и ноги меня почти не слушались. – С этими словами прежний ужас вернулся к ней.– Никак не могу поверить… Я была уверена, что убила вас!
– А! Это замечательно, когда проясняются некоторые маленькие тайны,– заметил он, не обращая внимания на ее недоумение. – Ничего удивительного, что у вас застыли ноги, если вы столько времени просидели тут на холоде. Руки у вас ледяные. Надо же быть такой дурочкой. Отправилась выслеживать шантажиста и не взяла с собой накидку или плед! Удивительно как раз будет, если вы не подхватите воспаление легких. Столько часов под дождем! Пошли! Я уже сказал, что мне пора доставить вас домой. Ваша тетя беспокоится. Я ушел, когда она выбирала, то ли отправиться на поиски самой, то ли послать за местными стражами порядка. Можете судить сами, в каком она состоянии. Кроме того, может быть, вы так замерзли, что ничего не замечаете, но мне надоело сидеть на мокрой земле.
Однако когда маркиз попытался подняться, лицо его скривилось, правда, он сделал все, чтобы скрыть это от Соррел, но ему не удалось ее обмануть.
– Вы ранены! – уверенно заявила она. – Я же знала, что попала в вас! Куда? Рана глубокая?
Маркиз опять поморщился и прижал ладонь к левому плечу.
– Нечего хвастаться. Правда, если вам от этого легче, то вы не ошиблись, я ранен. Должен сказать, мне посчастливилось, что вы выстрелили случайно, потому что, стреляй вы в меня намеренно, я был бы уже трупом. Мисс Кент, нет предела вашим совершенствам.
Однако Соррел уже не слышала его, потому что заметила дыру в рукаве, пропитавшемся кровью. Руки у нее дрожали от горя, и она никак не могла заставить себя мыслить трезво, однако рана своим видом несколько успокоила ее. Ее опыт пришел ей на помощь, и она быстро определила, что кость не задета, следовательно, ничего серьезного.
– Мы не сделаем ни шагу, пока я вас не перевяжу, – твердо проговорила она. – Не думаю, что у вас что-то серьезное… Вам и вправду повезло, что я в вас не целилась, потому что я хорошо стреляю. Тем не менее, вы потеряли много крови. Кость, по-видимому, цела… И нечего смеяться. От этого крови будет больше!
Но маркиз буквально валился наземь в неодолимых приступах хохота.
– Ох, моя несравненная мисс Кент! Вы бы могли стать идеальной женой солдата. Мне почти жаль, что я так легко отделался. Но вы правы, кость цела. И кровь из меня хлещет, как из зарезанного борова, это тоже правда, и я прошу у вас за это прощения. Вот вам носовой платок. Перевязывайте меня и пойдемте отсюда. Мне ужасно нравится с вами разговаривать, тем более что вас так трудно вытащить из вашей скорлупы, но все-таки нам лучше продолжить беседу в теплом доме.
Маркиз позволил ей перевязать его двумя носовыми платками, но твердо отклонил другие попытки ему помочь.
– Моя дорогая, не думайте, меня не так-то легко убить. Вы меня лишь поцарапали.
Соррел не совсем поверила ему, заметив, как он морщится от боли, но теперь было важно как можно скорее доставить его домой, где бы он мог обсушиться и согреться. Поднявшись с ее помощью, маркиз слегка пошатнулся, убедив Соррел в правильности ее предположений.
– Благодарю вас. Я оставил своего коня рядом с вашей лошадкой, но, боюсь, в темноте нам будет трудновато их отыскать, а вы уже вся дрожите от холода. Черт подери! Что-то мне уже не смешно,– добавил он.– Полагаю, вы не захотите ждать здесь, пока я приведу вашу лошадь?
Соррел возмутилась, и он печально проговорил:
– Да нет, я и не думал. У избалованных красавиц, подобных вашей кузине, все же есть свои добродетели, должен вам заметить. А вы не собираетесь брать сумку с деньгами? Я только хотел в нее заглянуть, когда вы… гм… отвлекли меня.
– Господи, да нет в ней денег! – воскликнула Соррел. – Неужели вы принимаете меня за дуру, которая таскает по лесу такие деньги?
Маркиз громко рассмеялся, и Соррел испугалась, как бы у него не закружилась голова. Он настоял, чтобы она завернулась в его плащ, и она согласилась, боясь упустить время и рассчитывая, что сможет помочь ему по дороге. Не тут-то было! Соррел уже знала, каким упрямым может быть маркиз, но, посмотрев снизу на его крепкий подбородок, больше не сомневалась – он сделает по-своему или не сдвинется с места.
Маркиз наотрез отказался опираться на нее, когда они в кромешной тьме пробирались между деревьями. Днем и то здесь было нелегко идти, а уж что говорить о ночи! В конце концов ей, правда, пришлось признать, что он довольно твердо держится на ногах, а ведь он настоял на том, чтобы идти впереди, защищая ее по возможности от мокрых и острых веток.
Но, даже пользуясь его помощью, Соррел не могла дождаться, когда же они наконец найдут своих лошадей. К тому же она боялась, как бы его бравада не повредила ему, да и сама она замерзла и промокла и была напугана.
В какой-то момент ей даже показалось, что они потеряли дорогу, но он успокоил ее.
– Нет, нет, мы идем правильно. Во-первых, я постарался запомнить дорогу, а, во-вторых, видно, здесь кто-то ездил на лошадях и совсем недавно. По правде говоря, мне это совсем не нравится.
Голос у него звучал не совсем так, как обычно, и, бросив на него испуганный взгляд, Соррел твердо сказала:
– Ну, теперь-то никого нет. И вам не под силу проделать весь путь обратно, что бы вы там ни говорили. Все равно! Я знаю, недалеко от полянки есть сторожка. Может быть, там мы спрячемся от дождя и я по-настоящему осмотрю ваше плечо.
Он в упор посмотрел на нее в темноте.
– Что ж. Вы никогда не устанете удивлять меня. Ладно, давайте искать вашу сторожку, дорогая.
Они повернули обратно, но этот путь давался им куда тяжелее, может быть, потому что в конце их не ждали ни теплая одежда, ни горячая еда. Соррел так волновалась из-за маркиза, что совсем забыла о себе. Прошло много времени, прежде чем они отыскали сторожку, и, хотя Соррел держалась прямо и говорила веселым тоном, ей никак не удавалось подавить страх, что он скрывает от нее худшее. Скорее всего, у него не такая уж царапина, как она искренне надеялась. Он потерял много крови, да и проделанный им путь не может не сказаться на его состоянии.
Вымокли они до нитки и замерзли так, что дальше некуда. Однако Соррел не снимала его плаща, прекрасно понимая, что он ни за что не возьмет его обратно. Так она и шла вперед, принимая хлесткие удары по лицу, когда он не успевал придержать мокрую холодную ветку, страшась за него и обвиняя себя в происшедшем с ним.
Они буквально вбежали в сторожку, когда увидели ее за деревьями. Окна были темные, и даже в светлый день она могла показаться путнику зловещей, но в холод и дождь стала для Соррел и маркиза едва ли не райским прибежищем.
Какой бы сторожка ни была, Соррел возликовала, едва ее увидела. Обойдя ее кругом, они отыскали закрытую, но, к счастью, незапертую дверь. Соррел отодвинула засов, и они ввалились внутрь, шатаясь, как пара напившихся любовников.
Внутри разве что не лил дождь, а холод стоял, как снаружи. Было темно, хоть глаза выколи, пахло сыростью, и Соррел даже показалось, что в лесу теплее. Сердце у нее упало, тем более что ей надо было осмотреть рану, а место оказалось совершенно для этого неподходящее. Не хватало еще подхватить здесь какую-нибудь инфекцию, не говоря уж о неотступной угрозе лихорадки, которая была весьма реальной в сырой и холодной хижине.
Самое ужасное, что Соррел чувствовала себя виноватой в его несчастье. Если он умрет от заражения крови или воспаления легких, она будет виновата.
Однако маркиз не сдавался и весело шутил, словно в их отчаянном путешествии по холоду и дождю не было ничего необыкновенного, а уж заброшенная хижина и вовсе не вызывала никаких отрицательных чувств.
– Ну, лучше не придумаешь, – сказал он. – Сейчас разведем огонь и согреемся.
– Согреемся? – переспросила Соррел, стараясь сдержать дрожь.– Вы хотели сказать, если разведем огонь. Дрова наверняка отсырели, и, насколько я понимаю, здесь уже давно никого не было. Вполне вероятно, что труба забита птичьими гнездами и сосновыми иголками.
– Послушайте, надеюсь, вы не собираетесь срывать на мне свое настроение? – Соррел услыхала в его голосе едва сдерживаемый смех и поверила, что он не падает с ног от потери крови. – Знаете, в Испании мне приходилось ночевать в куда худших условиях. А это же, Господи, предел мечтаний. Помнится, обыкновенно мне приходилось спать в жалкой хижине с земляным полом и дырой в потолке. Обещаю, здесь скоро будет тепло.
Соррел с удивлением посмотрела на него, только теперь понимая, что совсем не знает этого человека, по крайней мере, не знает, каким он был в другой своей жизни, пока не стал элегантным маркизом. Его нарочитый оптимизм устыдил ее, и она горделиво выпрямилась.
– Тогда не имеет смысла терять время. Мне все еще надо осмотреть вашу рану, а для этого нужен свет, нужен огонь и немного горячей воды, не говоря уже о сухой одежде, если нам, конечно, удастся немного подсушиться.
Соррел показалось, что он поцеловал ее в голову, хотя она не была в этом уверена.
– Вот это по-моему! Горячую воду и теплую одежду вы получите, это точно, но насчет раны не беспокойтесь. Я куда сильнее, чем вы думаете. Господи, если я не умер, когда был ранен на войне и ночь провел во рву с протухшей водой, скрываясь от французов, уж от такой царапины я ни за что не умру. Если хотите знать, я еще ни разу не чувствовал себя так замечательно с тех пор, как перестал воевать.
На это Соррел ответила с нескрываемой насмешкой:
– Вот уж не сомневаюсь. Жаль только, моя тетя этого не знала, когда мучилась, придумывая, чем бы вас еще развлечь. Но, с другой стороны, откуда ей было знать, что для настоящего веселья вам нужна дырка в плече и холодная грязная хижина вместо теплой спальни.
Он рассмеялся.
– Правда, похоже.
Маркизу удалось разжечь огонь, и он горделиво поглядывал кругом. Соррел же решила, что при свете хижина стала выглядеть еще хуже, потому что была не только грязной, но и почти пустой. Окна заколочены, в камине кучка холодного пепла.
Однако маркиз не унывал. Он зажег лучину и поставил перед ней стул.
– Ну, мисс Кент, если вы соизволите присесть к огню, я вам покажу, какими уютными будут наши апартаменты.
Это было слишком.
– Ничего подобного. Это вы будете сидеть, а я разожгу камин и потом осмотрю вашу рану.
Соррел видела, как он сверкнул глазами.
– О, мне отлично известно, что мисс Соррел Кент из Америки привыкла всем помогать и всех поддерживать, но не умеет позаботиться о себе. На сей раз вам придется признать, что я не такой, как другие. Вы замерзли и вымокли и, как бы ни храбрились, все еще не пришли в себя после пережитого потрясения, поэтому позвольте мне, для разнообразия, позаботиться о вас. Садитесь, будьте хорошей девочкой, и чтобы я больше не слышал никаких глупых возражений.
Соррел беспрекословно подчинилась.