«Прочитать»
«Глеб, здравствуй. Я понимаю, что ты обижен на меня. Но, согласись, мы же не чужие друг другу! Неужели тебе трудно просто порадоваться за меня? Ты же знаешь, как я мечтал о собственном сыне. Теперь у меня есть для чего жить, есть, к чему стремиться. Есть стимул работать – ты лучше всех знаешь, в каком депрессивном состоянии я был в последнее время из-за неудач в моей работе. Ты меня поддерживал в самые трудные моменты моей жизни, заставлял не опускать руки, если бы не ты, я бы уже давно всё бросил. Почему же ты не хочешь разделить со мной и радость? Пойми, то, что мы больше не вместе, не значит, что ты перестал быть для меня близким человеком. Мне не хватает тебя, Глеб. Не хватает наших споров, твоих ехидных и умных комментариев к моим статьям. Мы же можем остаться хотя бы друзьями? Ты сменил номер телефона, на кафедре тебя никогда не застать – то ты на лекции, то в лаборатории. То вообще уехал за границу. Я даже приезжал несколько раз, но меня не пустили, у вас там теперь пропускная система. Ты удалил свои аккаунты в соц.сетях – это из-за того, что ты не хочешь, чтобы я знал о твоей личной жизни? Да я буду только рад, если ты встретишь кого-то, с кем будешь счастлив! У меня остались фотографии с нашей последней поездки. Ты не хочешь их посмотреть? Замечательные морские пейзажи получились. Глеб, пожалуйста, давай не будем вести себя, как обиженные дети, мы же взрослые люди. Нам есть о чём поговорить и помимо нашего прошлого, правда? Я не считаю то, что было между нами, ошибкой. Я очень тебе благодарен за всё. Но эта страница закрыта, ты же понимаешь? Прошу тебя, не отказывай мне в своей дружбе. У меня никогда не было и не будет такого понимающего, такого близкого друга. Пожалуйста, ответь на это письмо. Я буду ждать».
Сигаретный пепел осыпался прямо на одеяло. Глеб чертыхнулся и смял дотлевшую до фильтра сигарету в пепельнице. Ведь только недавно сам себе клятву дал больше не курить в постели! Чёртов Игорь с его чёртовым письмом… Опять на душе погано.
О какой дружбе может идти речь, если Глеб до такой степени любил этого человека, что уже всерьёз готовился к переезду за границу? Поддубный был готов бросить всё – лабораторию, созданную им с нуля, целую научную группу из талантливых молодых учёных, занимающуюся исключительно его, Глеба, разработками. Он был готов пожертвовать делом всей своей жизни, до конца своих дней работать простым преподавателем биологии в каком-нибудь заштатном канадском колледже. В Канаде разрешены однополые браки, они с Игорем могли бы открыто жить вместе. Усыновили бы какого-нибудь осиротевшего ребёнка, воспитывали бы вместе. Чёрт, да Глеб уже подыскал риэлтора для продажи своей квартиры – в элитном доме, в очень престижном районе города. Суммы, вырученной от продажи жилья, им бы хватило на то, чтобы сразу обзавестись небольшим уютным коттеджем, например, в пригороде Монреаля, Глеб специально искал информацию на канадских сайтах. Ну, не сразу в собственность, конечно. На первый взнос бы хватило, а дальше они бы заработали. Вместе. Они бы всё смогли, если бы были вместе.
Кто ж мог предположить, что Игорь вёл двойную игру – продолжая встречаться с Глебом, вовсю крутил роман с женщиной. С очень умной, красивой, интересной женщиной, которая смогла дать Игорю то, что Глеб не смог бы дать при всём желании.
Уже год прошёл, как они расстались. Но сейчас Глебу было так же больно, как в тот день, когда Игорь ушёл из этой самой квартиры навсегда. Они поссорились, тогда они постоянно ссорились. Игорь сказал, что уходит. Глеб не стал его удерживать. Пусть уходит, всё равно вернётся, как уже возвращался столько раз.
Но Игорь не вернулся. Ни через день, ни через неделю. А потом Глеб от их общих знакомых узнал, что Игорь собирается жениться.
Именно тогда Глеб выбросил сим-карту из телефона, удалил личные страницы в сети, запретил секретарю давать кому бы то ни было свой новый номер телефона и с головой ушёл в работу. Результаты не замедлили себя ждать – талантливый учёный Поддубный медленно, но верно приобретал мировую известность. О его научной группе заговорили в высших академических кругах.
Так что Игоря стоит только поблагодарить, правда? За то, что вовремя исчез из жизни Глеба, не позволив тому разрушить блестящую карьеру в науке.
И научив быть разборчивым в личной жизни, никогда больше не смешивая физиологические потребности с чувствами.
Слово «физиология» почему-то навело Глеба на воспоминание о Марии, о её письме, похожем на крик отчаяния. Тоже ведь отчасти физиология – потребность любыми силами удержать рядом с собой и беспомощным ребёнком защитника, добытчика. Глеб невесело усмехнулся. Как провести грань между душой и телом? Как понять, ради чего стоит жить – ради продолжения рода или ради духовной общности? Кстати, Мария же написала ответ!
Глеб закрыл письмо Игоря, на которое всё это время продолжал бессмысленно пялиться, и принялся читать послание от Марии.
Так странно – когда Игорь написал ему «давай останемся друзьями», Глеба это взбесило. Но порывистое, искреннее признание Марии: «Ты друг, самый лучший, наверно, друг», неожиданно согрело душу. Такая непосредственная, такая открытая. Сколько тебе лет, девочка? Глеб набрал в браузере название медицинского института, в кафедральной клинике которого работала Говорова. На официальном сайте должны быть фотографии научных сотрудников.
С фотографии на Глеба смотрела симпатичная, действительно совсем ещё молодая женщина. Дата рождения не указана, но и без того понятно – между ними лет десять разницы, не меньше.
У неё нет знакомых «из области сексуальных меньшинств». «Бог миловал», как же это забавно! Никогда не общавшись с этими странными и стр-рашными голубыми дядьками и розовыми тётками, девочка решительно ставит им всем диагноз – психи! Ха-ха. Вот откуда в ней такая непримиримость? Родительские «табу»? Промывка мозгов, которой рьяно занимаются СМИ?
Ну что ж… Он сам хотел дискуссии. Раз Мария поддержала его затею, пусть их общение продолжится на этой волне.
«Дорогая Мария, здравствуй. Я рад, что тебе удалось взять себя в руки и не устраивать мужу скандал сразу же, не разобравшись во всём досконально. Когда поговоришь с ним, расскажи мне, что именно он тебе ответит – что это за фотографии, которые ты увидела в его почте, что за неясности с его работой. У меня есть некоторый опыт, как действовать в подобного рода ситуациях, думаю, я смогу тебе помочь советом.
Теперь перейдём к нашей дискуссии. Знаешь, я приятно удивлён тем, что ты не поленилась и прочитала труды Бруно! Очень спорные у него теории, кстати. Но не стану углубляться в тему, потому что это непременно уведёт нас с тобой в сторону от главного предмета нашего разговора.
Видишь ли, Мария, если ставить во главу угла любых отношений между людьми именно физиологический аспект, то есть инстинкт продолжения рода, тогда да, любые отклонения от нормы – тяга к представителям своего пола в их числе – однозначно неприемлемы. Но ты забываешь одну неоспоримую истину. Человек – не только тело, которое хочет плотских удовольствий и передачи своего генотипа потомкам. Это ещё и душа, которой присущи отличные от телесных предпочтения, и сердце, которому не прикажешь. Ты согласна?
Очень часто случается так, что люди одного пола искренне любят друг друга, не вступая в физический контакт – им он просто не нужен для осознания своего единства. Но как только к такой вот связи присоединяется желание обнять, поцеловать, доставить физическое наслаждение любимому человеку, моментально разражается скандал, грохочет гром, молнии сверкают – недопустимо! Постыдно! Грех! Но почему? Если хочется действительно только этого – чтобы твоему любимому человеку было хорошо и душой, и телом? Почему нельзя?
Думаю, ты понимаешь, что сейчас я рассуждаю только о высшем проявлении подобного влечения, о тех случаях, когда оно основано на истинных чувствах.
Кстати, те исследования американских учёных, на которые ты опираешься, чтобы доказать неприемлемость гомосексуальных связей, на самом деле доказывают ещё одно: подобного рода связи как раз нацелены на то, чтобы не растрачивать свой духовный потенциал на воспитание потомства, а целиком сосредоточить его на своём партнёре, помогая именно интеллектуальной и духовной составляющей человека развиться в полной мере! Матушка-природа, лишая представителей сексуальных меньшинств возможности размножаться, таким образом даёт им карт-бланш для шлифовки именно что душ человеческих! Как тебе такой подход? Ведь ты не станешь спорить, что наличие души и её бессмертие – уже практически научно доказанный факт!
Ты можешь мне возразить, что без детей жизнь человека не имеет смысла. С точки зрения эволюции человека как вида – абсолютно с тобой согласен. Но ведь мы с тобой уже приняли предпосылку, что человек – не только тело, правда?
Это моё первое обоснование того, что гомосексуальные отношения имеют право на существование не меньше, чем гетеросексуальные. Интересно, какие ещё контрдоводы ты сможешь выдвинуть? Буду ждать твоего ответа, Мария».
Глеб поставил точку и уже собирался закрыть письмо. Конечно, он по большей части поддался желанию пофилософствовать – в отличие от Марии, опирающейся в своём неприятии на факты и авторитеты. Но это то, в чём он сам уверен. И теперь, когда представилась возможность обсудить свои принципы с женщиной, причём умной – почему бы нет?
Глеб медлил, сам не понимая, почему не отправляет мейл. Ещё не всё сказал? Ещё что-то хочется добавить?
Если бы Мария Говорова сейчас увидела своего виртуального собеседника, она бы поразилась, насколько потерянное выражение лица Поддубного в этот момент напоминает её собственное – когда она, забывшись, выливала своё отчаяние в письме совершенно незнакомому человеку.
«Мария, ты говоришь, что я помог тебе. Я не думаю, что ты сильно нуждалась в помощи – ты бы справилась и сама. Я просто оказался той жилеткой, в которую ушли твои слёзы, в нужное время и в нужном месте. Так что не благодари. Тем более что меня трудно назвать экспертом в делах протягивания руки помощи. Если честно, я сам ищу, кто бы мне помог. Вот скажи, как сказать некогда любимому человеку, что дружбы после окончательного и бесповоротного разрыва просто не может быть? Есть обиды, которых не прощают. Есть предательства, которые невозможно изжить до конца, невозможно понять и принять, ты согласна? Как донести это до сознания того, кто предал тебя? Как, какими словами сказать такому человеку, чтобы больше не лез в мою жизнь? Я боюсь сорваться, боюсь встретиться и не сдержаться, наговорить грубостей, но больше всего я боюсь поддаться и стать рабом этого человека, готовым на всё, лишь бы мне уделялась хотя бы кроха его внимания. Я очень этого боюсь, честное слово. Я всё ещё люблю этого человека. Не знаю, что мне делать, Мария».
Глеб, наверное, стёр бы последний абзац своего письма. Жаловаться он не любил, да и к чему Марии знать о его душевном надломе? Но очередная сигарета, дотлевшая до фильтра, обожгла Глебу пальцы. Пока он, ругаясь, вдавливал сигарету в уже опять почти полную пепельницу, неосторожным движением коснулся клавиатуры. И сохранённое письмо ушло адресату вместе с вырвавшимся помимо воли Глеба признанием в собственной беде.
====== И чего же мне так плохо?! ======
Не спалось. Они так и не поговорили. Саша пришел поздно, уставшим.
Конечно, уставшим, он отработал весь прошлый день, потом ночь, снова день, и приём в диагностическом. Ему не до разговоров, а тем более не до выяснения отношений. Пока ел, спросил – было ли письмо от Поддубного. Значит, помнил и волновался. Ответила, что было, что всё в порядке – пронесло. Он улыбнулся, поздравил, сходил в душ и лёг спать. Дочку просто поцеловал и не поговорил, не поиграл с ней. Устал. Просто сильно устал.
Мария почувствовала, что рада тому, что выяснение отношений отсрочено. Это очень хорошо, что не сегодня, завтра – пожалуй, а может...
Она сидела на кровати и смотрела на Сашу. Думала. Прокручивала в голове предстоящий разговор. А если он гей? Если тот мужчина на фотографии – тот, которого он любит?
Нет, не может быть. Как мужчина может любить мужчину?! Нет, даже если такое существует, то где-то далеко. Так далеко, что она и не видела такого никогда. Нет! Нет! Нет!
Только не Саша. Он любил её, только её. Ещё позавчера она была в этом уверена. Что изменилось? Она увидела эти дурацкие фотографии. Она была так возмущена, что даже не разглядела, кто был второй парень. Включила комп. Снова вошла в почту мужа. Она себя почти ненавидела. Никогда, она не позволяла себе влезать в его личное пространство, так же, как и он в её.
Она даже в кошелёк к нему никогда не заглядывала. Если нужно было разменять или попросить денег – несла ему кошелёк, чтобы он сам. А тут...
До чего же опустилась, рыскать в его почте в поисках компромата... Низко, подло, грязно... Фотографий не было. То есть ткнуть пальцем было не во что. Ещё скажет, что ей показалось. Чувство стыда и неловкости заполнили все её сознание. Сама для себя решила, что сказывается перенапряжение, до защиты оставались всего каких-то пару месяцев. Конечно, она устала, вот и крыша поехала от усталости.
Легла спать, но уснуть не получалось. А Саша спал...
Пристроилась сбоку, обняла его, провела рукой по небритой щеке, поцеловала.
– Машенька, я так устал... – он говорил сквозь сон, даже не открывая глаз, но говорил ласково, и обращался к ней, не к кому-нибудь, именно к ней.
– Спи, я просто рядом, – ответила и прижалась к нему ещё сильнее.
Нет, она не хочет ничего знать о тех фотографиях, их не было. Не было и всё. Надо вычеркнуть их из памяти, их даже в компьютере не осталось.
Она любит мужа, любит так, что готова простить. Если есть, что прощать. Вспомнила все шесть лет их брака. Как они жили? Чем? Гонка, сплошная гонка с самими собой. Всё время вперёд, всё время работа, много работы. Сколько времени они провели вдвоём, подле друг друга за эти годы? Считанные дни, которые можно по пальцам пересчитать. Где они были вместе и когда?
В зоопарке с дочерью. Это был такой праздник.
Она вспомнила, как молила Бога, чтобы этот день не кончался. Вспомнила Сашины глаза, которые смотрели на неё так тепло, с восторгом и трепетом одновременно. Потому что он любил её, однозначно любил.
А что ещё можно вспомнить? Первые пару месяцев в самом начале, которые провели в постели? И результат не заставил себя ждать, она забеременела. Вспомнила, как расстроилась тогда, ей предлагали науку, а случилась дочь.
Но Саша рассудил, что всё правильно: сначала ребёнок, а потом всё остальное.
Только это остальное вылилось в вечную пахоту. Ведь на содержание няни, которую взяли как только дочке исполнился год, нужны были деньги, чтобы она, Маша могла заниматься своей наукой. Вот откуда его дополнительные дежурства и работа в двух, а периодически и в трёх местах. Да и за детский сад нужно платить.