- Беги, Джаз. Беги! - Я боролся. - Не оглядывайся назад. Просто уходи!
Она этого не сделала.
Она замерла, когда Кат поднял черную дубинку и двинулся на нее.
- Нет!
Я извивался сильнее, проливая больше крови, больше страха.
- Я собираюсь научить тебя контролировать это, Джет, даже если это будет последнее, что я, бл*дь, сделаю.
Кат шлепнул дубинкой по руке, отчего по моему телу побежали мурашки.
Жасмин задрожала, когда Кат возвысился над ней.
- Ты любишь свою сестру. Давай посмотрим, сможешь ли ты защитить ее, сосредоточившись хоть раз.
Его рука поднялась, заслоняя ее лицо.
- Беги, Джаз! - закричал я, прорываясь сквозь ее ужас. Страх заставил ее замолчать, но внезапная решимость наполнила ее взгляд.
Она побежала.
Оттолкнувшись от двери, она обогнула моего отца и бросилась через сарай.
Кат развернулся, держа дубинку, наблюдая, как его дочь убегает от него. Только он не отпустил ее. Он бросился в погоню.
- Нет!
Я ничего не мог поделать, когда он бросился за своим ребенком и вывернул руку, чтобы ударить.
- Жасмин!
А потом все было кончено.
Дубинка ударила ее в спину.
Сила заставила ее кувыркнуться вниз головой.
Ее маленькие туфельки застучали по полу, а юбки взлетели ей на лицо. Она остановилась лицом ко мне, ее маленькие глазки, блестевшие от слез, встретились с моими.
Секунду она просто лежала, потрясенно моргая, фиксируя свою боль. Затем меня накрыла самая мощная, тяжелая, всепоглощающая волна, которую я когда-либо чувствовал. Ее боль пронзила меня насквозь. Ее агония заразила меня. Все, что она чувствовала — ее детские капризы, ее исполненные надежды желания, — все это запихивалось мне в горло и вызывало тошноту.
Меня вырвало, когда Жасмин разрыдалась.
Ее крики эхом отдавались вокруг нас, прорываясь за дверь, облизывая деревья и поднимаясь к полумесяцу над головой.
Я плакал вместе с ней. Потому что я знал, что произошло, так же точно, как и она.
Зима наблюдала за этим зверством. Мороз не помешал этому. Он позволил этому случиться. И в глубине моей души началась метель.
Я больше не мог этого делать.
Я не мог справиться с агонией моей сестры, отчаянием моего отца, моей собственной разбитостью.
Я не мог этого сделать.
И Жасмин тоже не могла.
Ее слезы прекратились так же внезапно, как и начались, но ее глаза не отрывались от моих. Ее щека прижалась к полу, а дыхание вырывало холодный воздух из посиневших губ.
И она произнесла слова, которые я никогда не забуду.
Слова, гарантирующие, что я войду в тюрьму и отдам ей ключ. Это предложение навсегда превратило меня в снег, чтобы я никогда, никогда, никогда не почувствовал того, что почувствовал в тот день.
- Кайт... Я не чувствую своих ног.
Я взвыл в припомнившейся агонии, снова ненавидя его. Он вывел из строя мою сестру. Он сломал ей спину, повредил позвоночник. Он безвозвратно разрушил ее жизнь, и все из-за меня.
Меня.
Бл*дь!
Заглушая его крики, я бросился к изголовью стойки и променял дубинку на рычаг. Пока Кат дрожал и трясся в своих оковах, я нажал на механизм, взводя его еще на один оборот.
Его сломанная лодыжка и конечности растянулись еще больше, вызвав еще больше криков, еще больше просьб. Сарай наполнился звуками хлопков и треска. Хрящи и связки, наконец, сдались, разрываясь постепенно.
Мне хотелось заболеть. Я хотел преодолеть его боль и на этот раз перестать погрязать в чужом несчастье. Но в отличие от того мгновения, когда Жасмин одним резким движением научила меня остановиться, я не смог.
- Джетро, остановись. Пожалуйста...
Голос Ката перемежался глубокими стонами. Мне так хотелось сдаться и подчиниться. Но он совершил слишком многое. Сделал слишком много плохого.
Он заплатил недостаточно. Ещё нет.
Снова засунув дубинку за пояс, я сел на корточки и схватил маленькое колесо под стойкой. Я так хорошо знал эту машину. Слишком хорошо. Она стала моим постоянным врагом, и я научился пользоваться ею с самого раннего возраста.
Кат почувствовал, каково это - лежать горизонтально, испытывая боль. Теперь же он испытает всё вертикально.
Страница 32
Крутя колесо, я заткнул уши, чтобы не слышать череды проклятий и мольб Ката, когда стол медленно наклонился, превращаясь из кровати в стену. С каждым дюймом тело Ката смещалось, когда вес переместился со спины на запястья. Его позвоночник оставался вытянутым, его тело растянулось, но теперь новый угол означал, что он мог видеть, как я двигаюсь. На этот раз он был мессией, готовым умереть за свои грехи, а не за другие.
Чувствуя на себе его взгляд, я не поднял глаз, направляясь к столу ужасов. Я осторожно положил дубинку обратно на пыльное место и схватил кошку-девятихвостку.
- Ты достаточно долго там висел, Джет?