Мои каблуки впились в пол, сминая старые ковры. Кат просто потащил сильнее, не замедляя шага.
Хоуксридж, казалось, дышал вокруг нас, портреты и гобелены потемнели, когда Кат потащил меня по еще более старым коридорам. Направляясь к большим двойным дверям в том же крыле, что и столовая, он ненадолго остановился, прежде чем другой брат Блэк Даймонд открыл вход.
Я смотрела на надписи и резьбу на дверях, с изображением ястребов, девизы и фамильный герб человека, который собирался хладнокровно убить меня.
Я проходила мимо этой двери бесчисленное количество раз и никогда не останавливалась, чтобы подергать ручку — как будто она до этого момента держала себя в секрете — маскируясь, чтобы оставаться невидимой до Последнего Долга.
Кат стиснул челюсти, когда большая дверь со стоном открылась, будто уставшая от того, что находилось за ней.
Как только дверь открылась, Кат швырнул меня внутрь. Отпустив мою руку, он схватил меня за пригоршню коротких волос и повел в центр комнаты.
Пространство зала было изысканным. Кристаллы, подсвечники и люстры. Вышивка и парча. Деньги эхом отдавались в каждом углу, отгоняя пылинки и доказывая, что сверкающее золото не подвержено потускнению и старению.
Великолепный танцпол соперничал с покрытыми гобеленами стенами и сшитыми вручную занавесками. Глянцевое дерево создавало мотив герба Хоуков, инкрустированного дубом, вишней и ясенем.
Черные бархатные шторы сверкали бриллиантами, вшитыми в ткань, и куда бы я ни посмотрела, эмблема моих похитителей украшала позолоченные панели стен и потолочные наличники.
Нельзя было отрицать ни того, кому принадлежала эта комната, ни того богатства, которое потребовалось для ее приобретения.
- Нравится то, что ты видишь, Уивер?
Кат не останавливался, пока мы неслись к чему-то большому и покрытому черной пленкой посреди пустого пространства.
Здесь не было ни стульев, ни банкетных столов. Только акры паркета, по которому некому было танцевать. Одиночество и эхо жуткости кружились, как невидимые нити.
В этом месте были хорошие и плохие времена. Вино пролилось со смехом, а кровь - со слезами.
Мурашки пробежали по моей коже, как будто я шагнула сквозь завесу времени. Возможность увидеть, как танцуют предыдущие поколения, услышать их мелодичные голоса.
А потом я увидела их.
Кат хмыкнул, когда я резко остановилась, сосредоточившись на портретах, о которых он рассказывал мне в Африке.
Женщины Хоук.
В отличие от столовой с ее переполненными стенами мужчин в белых париках, меловыми лицами и грубовато-суровыми выражениями, женщины Хоук придавали бальному залу класс.
У них были розовые щеки и красные губы. Их волосы искусно завивались. И их платья развевались под мазками кисти художника, почти как настоящие.
Кат, дай мне посмотреть.
- Красивые, не правда ли?
Я не ответила. Я не могла. Я была ошеломлена прошлым.
Он позволил мне изучить историю его семьи, пока я искала портрет, который привлек мое внимание. Мне нужно было взглянуть на женщину, которая все это начала.
Я не могла ее найти.
Бонни.
Она нашла меня первой.
Ее картина висела ярко, по-королевски. Она позировала с белым пуделем и охапкой лилий. Ее лицо без морщин и юная жизнерадостность намекали на женщину лет сорока, а не на древнюю девяностооднолетнюю, которая только что умерла.
Мой взгляд поднимался все выше и выше по генеалогическому древу, на Джоан, Джейн и Бесси.
И, наконец, на самом верху, наблюдая за своим царством и всем, что она помогла создать и завоевать, была Мейбл Хоук.
Темный набросок не был таким сложным в деталях, как остальные. Ее внук, Уильям, мог вспомнить так много, что заказал картину по памяти. Но напряженность ее взгляда была полна души, даже если ее черты не были нарисованы с точностью. Она выглядела как любая другая женщина из ушедшей эпохи. Любая другая мать и бабушка. Ее платье из простого коричневого бархата украшал единственный бриллиант на груди, а скулы переходили в линию волос.
В каком-то смысле она напомнила мне Джетро. Та же мощь независимости и власти.
- Выпей это, моя дорогая.
Кат отпустил мои волосы, проведя пальцами по моему воротнику.
- Эта комната будет последним, что ты когда-либо увидишь.
Я все еще не отвечала. Я так много отняла у него, и я отказалась вернуть это в форме мольбы и слез.
Время шло, но Кат меня не торопил. Я позволила портретам на стене рассказать свою историю, наполняя меня древними реликвиями, гарантируя, что когда придет время преклонить колени и пасть под лезвием гильотины, я буду больше, чем просто девушкой, больше, чем Уивер, больше, чем жертвой Долга по наследству.
Я стану историей.
Я стану частью чего-то гораздо большего, чем я сама.
Комната медленно заполнялась свидетелями. Братья Блэк Даймонд просочились внутрь. Краем глаза я заметил нескольких с окровавленными костяшками пальцев и покрытыми синяками челюстями. Почему они дрались?
Гнетущий призыв из скрытого устройства в бальном зале давил все сильнее и сильнее, чем дольше я его игнорировала. Портреты были изучены, комната тщательно осмотрена — у меня не осталось ничего, что могло бы отвлечь мое внимание от монолитной таинственной вещи.
Кат повернул меня лицом к нему.
- Не хотите ли заглянуть под плащ? - Он натянуто улыбнулся. - Я уверен, что ваше воображение создало версию того, что существовало до вас.
Я выпрямила спину.
- Что бы ты со мной ни сделал, это их не вернет.
Он напрягся.
Тихий скрип колеса нарушил зловонную тишину. Я оглянулась через плечо, когда Жасмин внезапно ворвалась в комнату, быстро скользнув по полированному дереву с испуганным выражением лица.
- Что, черт возьми, ты делаешь?
Кат развернулся, опустив свою руку на мою поясницу. Он не удерживал меня на месте, но я не была идиоткой, чтобы думать, что я не в ловушке и не могу двигаться.