Путешествие закончилось.
Хьютон все еще сохранял некоторое подобие любви ко мне. Лорд Давентри, как хороший термос, хранил по отношению ко мне все то же ледяное равнодушие. Каджиар грубо устраненный с моего пути, заплатил за ночь любви цену нескольких слонов.
На первый взгляд, нет никакой связи между рубином, ночью любви и слонами, но она, тем не менее, существовала.
В Сингапуре я остановилась, само собой разумеется, у моей подруги Дороти Пенроуз. «Что же моя дорогая Анна будет делать одна в отеле, никого не зная в Азии?»
Дороти Пенроуз, лорд Давентри, Хьютон, Оливер и я сформировали небольшое общество в обществе. Несколько дней спустя Хьютон пригласил нас совершить прогулку на борту своей яхты, стоящей на якоре в Сингапурском заливе.
Я страстно люблю плавание под парусами. Это была великая эпоха, когда американцы и англичане с пылом соперничали друг с другом за первенство в этом виде спорта. Яхта Хьютона «Черная звезда» была красива, американского образца, предназначена для гонок на длинные дистанции.
Все это могло быть моим, если бы я доверила свою судьбу Хьютону. Но в этом случае я наверняка потеряла бы любовь Оливера. Боже, какой же он странный, этот Оливер! Но я не представляла себе, как смогу жить без его любви. Взгляд Оливера все так же притягивал меня своей непреодолимой мужской силой. Руки Оливера, его замечательное тело с запахом свежесрубленного кедра… Нет! Я никогда не могла бы отказаться от Оливера. Все остальное было только преходящим желанием сладких пирожных. Он же был пикантным перцем, жгучей приправой, столь необходимой для моей жизни.
Когда наступил вечер, мы начали танцевать на палубе «Черной звезды». После истории с Каджиаром Оливер больше никогда не прибегал к секретному языку любовников. И когда он поставил на граммофон пластинку с нашей любимой песней, которая была лейтмотивом всей нашей любви, и при первых же тактах устремился ко мне, я сладострастно отдалась его объятиям. Но Оливер, холодный как лед, спросил меня тихо:
— Ну, как у вас движутся дела с Давентри?
— Мне никогда не удастся соблазнить это старое чудовище из Лох-Несс, — сказала я с юмором.
— Почему ты так думаешь?
— Он со мной холоден, как огурец. Я не могу даже заставить его потанцевать.
— Тем не менее он всегда рядом с тобой.
— Но ты тоже рядом со мной, — сказала я. — По крайней мере, тебе удается заставить его разжать хоть иногда челюсти. И он иногда даже улыбается.
— Дело в том, — сказал Оливер с некоторым намеком на улыбку, — что между нами особые отношения.
— Это точно, к тебе он даже проявляет нечто похожее на теплоту! Подобно тщательно натертой железной перекладине!
Оливер рассмеялся.
— Он это никак не показывает, но я уверен, что он увлечен тобою.
— Ну а я считаю, что он увлечен мною в такой же степени, как Великой пирамидой! Он меня замораживает до мозга костей, — добавила я, — и если бы рядом со мной не было Хьютона, я бы давно покрылась инеем.
— Я никогда не утверждал, что соблазнить Давентри будет легко.
— А ты вообще уверен, что это возможно? По правде говоря, — сказала я, опуская голову, чтобы не видеть лица Оливера, — разве Хьютона не достаточно для удовлетворения твоих амбиций?
Оливер сжал мою руку с такой свирепостью, что я невольно вскрикнула.
— Об этом не может быть и речи, давай никогда не будем больше к этому возвращаться.
Тон его голоса стал сухим, повелительным, не допускающим ни малейшего возражения.
— Но если у меня ничего не получится с Давентри? Я никогда не смогу понять, по какой таинственной причине мне следует отдаться на милость этой старой английской фок-мачте.
— Да, английская фок-мачта, все правильно, и это представляет для меня определенную ценность. Я — англичанин, не забывай этого. И я презираю американцев.
Я бесцеремонно рассмеялась. К счастью, мой смех был заглушен громкой музыкой.
— Положение обязывает? Не правда ли? Как это забавно!
Я не смогла продолжить свое зубоскальство. Оливер так сжал мою руку, что я чуть не потеряла сознание. Он стал бледным от ярости, несмотря на загар.
Я забыла, что мне следовало стать вдовой Давентри. Вне всякого сомнения, для Оливера было легче сделать меня вдовой Давентри, чем вдовой Хьютона. Все было тщательно рассчитано в этой очаровательной голове современного пирата. Я дрожала от желания и страха в объятиях Оливера. Едва танец закончился, он улизнул от меня. Я уселась в ногах у Хьютона, подобно прирученному зверьку.
— Вы составляете странную пару с Оливером, — сказала мне Дороти Пенроуз, сидящая в глубоком кресле.
Хьютон и Давентри одновременно повернулись к ней, охваченные любопытством.
Я взяла свою пудреницу и спрятала лицо за громадной белой пуховкой.
— Странная пара? — спросила я с фальшивым удивлением. — Почему?
— У вас такие темные глаза и волосы, что вы оба похожи на герб, выгравированный на ониксе.
— Да вы поэт, дорогая Дороти! — засмеялась я. — Вы нашли такой красивый образ.
— Это очень символично, — медленно проговорил Хьютон, пристально глядя на меня. (Да что это со всеми? Надо будет действовать с удвоенной осторожностью.)
— Символично?
Я бросила на Хьютона простодушно-удивленный взгляд.
— Видя, как вы танцуете вдвоем, я, как и Дороти, заметил сходство между вами: красота, молодость…
— Почему? — удивилась я мечтательно. — Оливер совсем не мой тип.
Дороти Пенроуз засмеялась звонким мужским смехом.
— Ее тип — это мужчина сорока пяти — пятидесяти лет, бывший блондин, среднего роста, коренастый каучуковый король, — забавно сказал Хьютон, нежно лаская мою голову, прислоненную к его колену.
— А почему бы не шестидесятилетний мужчина, высокий и худой, бывший когда-то брюнетом, английский пэр? — добавил в свою очередь лорд Давентри.
— Да, почему бы и нет? — ответила я, не обращая внимания на смех Хьютона и мисс Пенроуз.
Я устремила на лорда Давентри взгляд, полный ненависти. Этот старый кайман, должно быть, о чем-то догадался.
— Над чем вы здесь смеетесь? — спросил Оливер, входя в луч света, отбрасываемый на нас медным прожектором.
— Объясните ему, — в ярости сказала я. — С меня уже хватит, я устала и иду спать.
«Прощайте, друзья», — пропела я по-французски, быстро спускаясь по лестнице из красного дерева, ведущей в люк.
Как мне было жарко! Следовало быть более внимательной. Прекрасные азиатские ночи будут для меня лишены любви…
Ближе к полуночи, тем не менее, я отдала бы все, лишь бы быть с Оливером!
Я вышла на палубу полураздетая, если не считать куска ткани из белого сатина, который мог бы сойти за пеньюар с точки зрения рыб или звезд, но, безусловно, не рулевого Мартена. Это был неподвижный, с четко вырисовывающимся силуэтом, хорошо сложенный моряк. По правде говоря, я никогда не была равнодушна к Мартену, взгляд которого часто застывал на моих бедрах.
Я облокотилась на поручень рядом с ним. «Черная звезда» тихо скользила под полуопущенными парусами. Сверкающее море плавно переходило на горизонте в темный шар. На борту все спали. Я была с Мартеном одна…
До того как я попала на эту яхту, я не видела различия между моряком и капитаном. Забыв об авантюристическом замысле Оливера, я придвинулась к Мартену совершенно бесшумно, так как была босиком. Твердой рукой я заставила его крепко держать руль, а сама прижалась к нему и поцеловала со всей страстью. Свободной рукой Мартен обнял меня за талию с отчаянием и силой потерпевшего караблекрушение, который наконец-то ухватился за спасательный круг.
«Черная звезда» шла левым галсом. Мартен был замечательным рулевым. Он умело управлял яхтой, и до этого момента ее ход был ровным и плавным. Охваченный страстью, Мартен опрокинул меня на палубу с явным намерением тут же овладеть мною. Он предпочел оставить руль, а не меня. Свободная в своем передвижении «Черная звезда», с поникшими парусами, зарылась носом в набегающую волну. Парусник встряхнуло так сильно, что даже мертвецки пьяный человек не мог бы не проснуться. Мартен поставил парусник по ветру — маневр, который сопровождался жутким скрежетом оснастки и громким хлопаньем парусов. Я открыла глаза и обнаружила прямо над его плечом, на уровне люка, видение, заставившее меня подпрыгнуть, как дикую кошку. Это была голова лорда Давентри, который смотрел на нас жадными глазами.
Голова тотчас же исчезла. Идиотка, дура, сумасшедшая — вот кто я такая! Я устремилась вслед за лордом Давентри, сама не зная зачем, возможно, задушить его… Проклятый старый крокодил исчез, как сатана. Казалось, на борту все спали. Ни Хьютон, ни Оливер, такие морские волки, не проснулись из-за неловкого маневра рулевого. «Все пропало, — подумала я. — Мне никогда не быть леди Давентри! И все из-за поцелуя бедняги-моряка!» С бьющимся от негодования сердцем я растянулась на своей кушетке, с силой сжимая подушку, воображая, что душу этого проклятого старика, которому, видите ли, Понадобилось подняться в полночь на палубу! Почему? Потому что Судьба! «А если он расскажет об этом Хьютону? А еще хуже — Оливеру?» — с ужасом подумала я.
Я шепотом выругалась, приняла таблетку снотворного, потом большой стакан виски, чтобы забыть хоть немного о своих терзаниях.
На следующее утро я вышла на палубу в том же состоянии духа, что и накануне. Мартена за рулем уже не было. Его сменил красивый молодой брюнет, на которого я бросила свирепый взгляд. Какие, однако, шутки играет со мной судьба! Вот если бы Хьютон нанял экипаж, состоящий из китайцев, вместо этих прекрасных моряков-скандинавов!
Опершись о поручень, я мысленно пробегала всю свою жизнь и думала о призрачном будущем, когда вдруг сухая рука властно легла на мое плечо. Я резко повернулась и оказалась лицом к лицу с моим недругом. Это был лорд Давентри.
Без всяких вступлений, прямой, как солдат кавалерийской гвардии, он предложил мне стать его женой.
— Если это шутка, то она неуместна, — сказала я, краснея под загаром.
— Я никогда не шучу, — невозмутимо произнес лорд.
Я могла бы об этом и догадаться. Внимательно посмотрела в его лицо. Ничто не проливало свет на этого человека-загадку.
И тогда я начала смеяться взахлеб, не в состоянии прекратить это неуместное веселье. Наконец мне удалось проговорить:
— Вы хотели бы жениться на такой сумасшедшей, как я?
— Именно на такой сумасшедшей, — важно ответил он.
Итак, у меня в руках был козырный туз, а я играла, не подозревая об этом!
И я поняла со всей определенностью, что экипаж, состоящий из китайцев, явно не принес бы мне удачи.
Затем я взяла лорда Давентри под руку, тихо прошептав:
— Все приличия соблюдены, за исключением чести.
После этих слов я с неукротимой стремительностью увлекла своего кавалера к нашим знакомым.
Мисс Пенроуз, Хьютон и Оливер как раз завтракали, жадно поглощая тосты и яйца, жаренные с ветчиной. Лорд Седрик остановился прямо на пороге и, вытянув свой позвоночник, словно складную удочку, на добрых десять сантиметров, торжественно объявил:
— Я имею счастье представить вам свою невесту.
Это прозвучало как удар грома. Дороти Пенроуз раскашлялась, подавившись своим тостом. Хьютон, багровый от ярости, и Оливер, бледный от волнения, смотрели на нас, потрясенные в равной степени.
Я приняла скромный и послушный вид. Моя голова кружилась. Да, все получилось очень ловко! Леди Давентри… Грузоперевозки, железные дороги, оловянные шахты, замок в Англии… Естественно, еще был и лорд Давентри, но с этой точки зрения «игра стоила свеч», как говорила моя бабушка, жена моряка с сердцем пирата.
Хьютон отвел меня в уголок.
— Вы сумасшедшая, или что?
— Совершенно верно, я — «или что», — холодно ответила я.
— Но я богаче, чем Давентри, — заносчиво сказал он, глядя мне прямо в глаза.
— Может быть, но вы ведь не лорд Давентри, — ответила я в том же духе.
Мне показалось, что у него возникло желание ударить меня, но он справился с собой, подобно отцу, понявшему вдруг, что его ребенок отныне слишком взрослый, чтобы быть послушным.
Он долго смотрел на меня, а потом вдруг стал спокойным и очень грустным.
— Ну что ж, Анна, — сказал он мне, — если речь идет об этом, то я не сомневаюсь, что вы будете счастливы.
Что касается Оливера, то он просто-напросто процитировал мне старую морскую поговорку: «Свято место пусто не бывает».
Так как это исходило от него, я сочла эти слова подлинным комплиментом.