- Извини, друг, но я не один. Со мной жена и она измучена дорогой, полагаю, что ей бы хотелось вначале привести себя в порядок, отдохнуть и только потом предстать пред тобой и твоей очаровательной женой. Поэтому разреши я сам провожу ее в дом. Надеюсь, что мои комнаты, как я просил, готовы?
- Жена?! - услышала Альвина потрясенный голос неизвестного ей мужчины. - И когда же ты успел жениться?
- Орест, все потом, а пока разреши нам пройти в дом без свидетелей.
- Да, конечно, я пойду, предупрежу Конкордию и отправлю слугу отнести ваши вещи в дом и служанку пошлю в гостевые покои для твоей жены.
Альвина услышала удаляющиеся шаги, а Себастин распахнул дверь и протянул руку. С помощью мужчины девушка выбралась из кареты. Себастин накинул на плечи Альвины плащ, достав его с сиденья, шляпку он протянул девушке, но Альвина, взяв ее, не стала надевать. Обняв девушку за плечи, мужчина молча повел ее в дом. Карета стояла у калитки ограды, по всей видимости, расположенной на заднем дворе дома, дорожка, по которой они шли, слабо освещалась редкими фонарями. Но Себастин шел уверенно и Альвина не стала выворачиваться из крепких рук, тем более, что вечерний стылый воздух пробирался под теплый плащ и вызывал озноб, а от Себастина шел согревающий жар и она, не сознавая того, прижималась к боку мужчины.
Следую в обнимку с Себастином к дому, приноравливаясь к его неровной походке, Альвина вспомнила, что он спрашивал у графа о своих покоях. Себастин туда ее ведет? А как же его слова о раздельных комнатах? Или, узнав о том, что она не невинна, решил не церемониться? И что делать ей в таком случае? Спать с Себастином в незнакомом доме на чужой кровати у нее нет желания, хватило когда-то и скамейки в беседке сада. А сопротивляться мужу и кричать она имеет право? Или опять, потому что они в чужом доме, стоит ли выносить на всеобщее обозрение их отношения? Да что это она, сошла с ума что ли? Себастин не насильник!
Проведя Альвину в дом через черный ход, Себастин довел ее до покоев, где уже ждала служанка.
- Я скоро вернусь, а ты пока приведи себя в порядок, - сказал холодно Себастин и вышел за дверь.
Служанка удивленно оглядела Альвину, когда та сбросила плащ.
Альвину разозлил этот недоуменный взгляд какой-то служанки! И на себя тоже разозлилась - с чего она должна смущаться своего вида перед этой неотесанной служанкой!
- Что уставилась? - раздраженно произнесла Альвина. - Приготовь для меня ванну. Шевелись!
Служанка кинулась исполнять поручение, а Альвина прошлась по комнатам. Покои состояли из спальни, небольшой гостиной и крошечного кабинета. Мебель стояла добротная, крепкая, по стилю - явно мужская.
Пока она осматривалась, два лакея принесли ведра с парящей в них горячей водой, Альвина фыркнула - еще восемь лет назад в их доме вода нагревалась в титане, стоящем в ванной комнате и с помощью встроенного артефакта. Впрочем, она слышала, что такие артефакты были большой редкостью и стоили очень дорого, так как слишком затратные по изготовлению и поддержанию в рабочем состоянии. Но ведь те, кто не мог купить такие артефакты, ставили в ванных титаны для воды, нагревающиеся дровами, и не нужно было таскать по лестницам ведра с горячей водой.
Ванна набралась и служанка пригласила Альвину, пока вода не остыла. Мыться в присутствии служанки Альвина не захотела, за эти годы она научилась обслуживать себя сама, да и ей не хотелось раздеваться перед служанкой. Поймав себя на мысли, что ей стыдно за свои чулки, сорочку и панталоны, она удивилась - с каких это пор ее волнует мнение служанок? Тем более, что ее белье пусть и не шелковое с кружевами, но чистое и добротное.
Опустившись в горячую воду, Альвина решила просто ополоснуться и не использовать для мытья мыло и средство для волос - они благоухали мужским запахом, так пах Себастин, это были его любимые, почти забытые ею, ароматы, пьянящие когда-то. Ей опять подумалось, что спальня в этих покоях одна, и кровать не такая уж широкая, а в гостиной стоит только небольшая кушетка, на ней даже она не поместится. Мысль, что Себастин потребует исполнения супружеских обязанностей этой же ночью, почему то сладко взволновала Альвину, может, тому виной было пахнущие Себастином мыло (или наоборот, Себастин пах этим мылом?), но и в то же время испугала. Нет, она все-таки не хотела бы, чтобы это произошло сегодня.
***
Альвина, лежа в ванной, вспоминала свою прошлую, беззаботную жизнь. Почему тогда ее привлек Себастин? Ведь он никак не вписывался в нарисованные ею представления о возлюбленном, будущем муже. Он становился неуклюжим, косноязычным, стоило только ей появиться рядом, и Альвина была поражена, когда он как-то поцеловал ее - страстно, жарко. Может потому, что была ошеломлена неожиданным напором Себастина, позволила поцелуи, да и если уж быть честной перед собой - ей понравилось. Но встречаясь с ним на балах, званых вечерах она, видя его со стороны, приходила в тревожное замешательство - почему Себастин так действует на нее, когда они наедине? Красивым, на ее взгляд, его сложно было назвать, обаятельным тем более, он не обладал теми качествами, что привлекали ее в мужчинах. Он не обладал аристократическим лоском, его манеры были далеко не безупречны. Но был прекрасно образован и когда забывал о своем смущении, с ним было приятно общаться. И еще что-то было в нем неуловимое, так привлекающее ее. Может как раз его какая-то неотесанность, и временами бесцеремонность? Но ей всегда нравились именно воспитанные, умеющие себя вести молодые люди. Так почему же ей отказывал разум в объятиях Себастина? Ей даже приходила в голову нелепая мысль, что Себастин опоил ее любовным зельем или ментально воздействует.
В сравнении с маркизом Дэвиером Себастин проигрывал во всем, включая происхождение, которое у Себастина не было безупречным, по крайней мере, Альвине тогда так сказал отец. Она с восторгом смотрела на красавца маркиза Дэвиера, не восхищаться им было невозможно. Он совершенно очаровал ее бархатным голосом, широкими плечами, постоянно безупречно уложенными белокурыми локонами до плеч, он всегда был одет пестро, броско и в то же время никто не мог сказать про него, что тот выглядит смешно и безвкусно, скорее уж больше подходило - изящно, ярко, модно. Как ему это удавалось - загадка, потому что попытки других одеться, как он, вызывали острые насмешки, так нелепо выглядели эти подражатели. И язык у маркиза был подвешен, он умел плести кружево слов, задуряя голову дурочкам, вроде нее, комплементами и сладкими речами. И когда этот молодой человек обратил внимание на Альвину, она была счастлива до небес. Хотя, тогда была уверена, что иного и не могло быть, пройти мимо нее и не заметить - невозможно. Решила, что только такой - незаурядный, яркий, красивый мужчина, вожделенный приз для большинства незамужних девушек королевства достоин стать ее мужем. Она, как сорока купилась на фальшивый блеск и сусальное золото.
А ведь поцелуи Себастина пьянили, от его дыхания кружилась голова, в его крепких и в то же время нежных объятиях странная жажда будоражила, заставляла изнывать от желания чего-то запретного, но сладостного. Но вот поцелуи маркиза Дэвиера были приятны, а не захлестывали неистовым безумием. Почему так? Альвина и тогда недоумевала и сейчас задавалась этим вопросом. Может потому, что маркиз, как виделось теперь Альвине, оставался отстраненным, себялюбивым даже в самые волнительные моменты, а Себастин полыхал и она остро чувствовала его страсть, жадность и жгучее желание и воспламенялась от него этим жаром и поэтому поцелуи маркиза Дэвиера казались пресными, невыразительными? Так с какой стати она все-таки отдалась жениху, который на тот момент таковым считался? Вот это восемь лет снедало Альвину раскаяньем и досадой в первую очередь на себя.
В тот вечер маркиз Дэвиер пришел к ним какой-то смурый, неразговорчивый. Уже шилось подвенечное платье, была назначена дата свадьбы, до нее оставалось чуть меньше месяца. К тому времени ее и маркиза стали оставлять одних, уже никто не мешал им, не следил за ними. Как только они вышли в сад, жених потащил ее в глухой угол сада, в затененную беседку. Да, он был тогда каким-то агрессивным, слишком настойчивым, почти не слушал ее вялые возражения, но если бы она стала вырываться, кричать, то он бы отпустил ее. Наверное…. Но она прекратила слабые трепыхания и позволила маркизу то, что надо было оставить до первой брачной ночи. В силу нынешних обстоятельств готова была теперь казнить себя без суда и следствия за это.
Потом она размышляла о случившемся. И ей приходило в голову, что возможно до маркиза дошло, что отец замешан в заговоре и решил получить все, пока она еще его невеста. Или каким-то образом узнал о том, что она скрытно встречалась с Себастином и решил удостовериться, что она девственница?
Тогда, почти восемь лет назад, она сама не поняла, как так случилось, что они стали тайно видеться с Себастином. Он предпринимал чудеса изворотливости, ловкости, устраивая их кратковременные встречи, свидания. Все было покрыто тайной, никто не догадывался, что их связывало. Может потому, что это щекотало ее нервы, все было на грани приличия, в любой момент могло открыться, так привлекало? На людях, в кругу друзей, подруг, знакомых Альвина все так же вела себя с Себастином как последняя стерва, капризничала, гоняла его по мелким поручениям, насмехалась над ним, но все же никогда не переходила дозволенных рамок поведения капризной, красивой, уверенной в себе девушки из древнего, сильного рода, хотя часто все было на грани. А он только улыбался неловко, все терпел и появлялся спустя время опять рядом с ней, после того, как она прогоняла его за какую-нибудь надуманную провинность.
“Конечно, - думала Альвина со злостью, - почему бы ему и не улыбаться, ведь он прекрасно знает, что стоит им остаться наедине и она опять будет таять в его объятиях!”
Но спустя время Альвина с досадой стала замечать, что Себастин уже не так робел рядом с ней, не краснел удушливо, мог и высказаться на ее насмешки так, что она терялась и не могла подобрать слова для ответа. Его фразы были теперь иногда остры, а временами завуалированы и смысл был понятен только им двоим, и девушка безмерно боялась - вдруг кто-нибудь догадается что на самом деле происходит между ними.
Как раз в то время на нее обратил внимание маркиз Дэвиер, вот он был ее идеалом, именно таким Альвина представляла своего мужа. А Себастин ну никак не подходил ей, такой красивой, яркой. Он ей мешал! Она боялась, что в один прекрасный момент все откроется и ей придется выйти замуж за Себастина. И она испугалась ко всему прочему того, что стала замечать за собой, как ждет этих нечаянных, подстроенных Себастином встреч или договоренных свиданий. И как ей тоскливо, если их не было долго. И Альвина ясно поняла, что пора все прекращать, пока не стало слишком поздно.
А он никак не хотел понимать, что пора заканчивать их тайные свидания, ему пора оставить ее в покое, не искать с ней встреч. И она придумала этот злой розыгрыш с шуточным венчанием, надеясь, что такого унижения он не выдержит.
О! Она прекрасно помнит его ошеломленное лицо, когда в храме из-за драпировок, темных углов и из-за колонн стали появляться их друзья ќ приятели, громко аплодируя и хохоча, отпуская злые шутки, некоторые были даже скабрезные, кто-то кривлялся и передразнивал Себастина, повторяя слова клятвы, которые он только что пылко произносил.
И она хохотала вместе с ними! А он неверяще смотрел на нее, и слушал ее обидные слова, а она, смеясь, говорила - кто он такой, как он мог подумать, что она выйдет замуж за него, такого нелепого, смешного. Альвина видела, как вначале не верил, потом в его глазах появилась боль, а затем боль сменилась пустотой. Он усмехнулся ей в лицо, развернулся и пошел к выходу сквозь хохочущих и улюлюкающих еще казалось недавно его друзей, или, по крайней мере, приятелей.
А ее смех уже не был веселым, ей тогда показалось, что она потеряла что-то очень важное и дороге в своей жизни. Но Альвина очень старалась выбросить Себастина из головы, как говорится - с глаз долой, из сердца вон. Впереди ее ждало ухаживание маркиза Дэвиера, помолвка и скорая свадьба, которая так и не состоялась.
А Себастина Альвина больше не видела до ужасной встречи в осажденном замке.
***
Поняв, что пока она предавалась воспоминаниям, вода остыла, Альвина выбралась из ванны и вытерлась пушистым полотенцем. Скептически осмотрев свое платье и подумав, что его надо отдать служанке для того, чтобы почистили и погладили, закуталась в мужской халат, висевший здесь же. Он был длинный, попытавшись укоротить его с помощью пояса, поняла, что невозможно подтянуть плотно стеганые атласные полы, и плюнула на это. Ну и пусть халат волочится за ней!
Покинув ванную и стоя посередине спальни, Альвина растерянно размышляла - что же ей теперь делать. Другого платья с собой не было, да что там платья, даже сменного белья нет, Себастин не дал ей ничего взять, уводя из ее дома. Надеть то платье, в котором была? Но оно помялось и в нем стыдно показаться хозяевам этого дома. Себастин обещал купить необходимую ей одежду в Глоссе, но, понятно, что ночью это сделать невозможно. Может, отказаться выйти к ужину и попросить принести еду сюда? Должен же Себастин понять - в таком виде представлять друзьям жену невозможно.
Замерзнув, стоя босой на холодном полу, Альвина переступила ногами и поджала пальчики на них. И тут же услышала судорожный вздох. Резко вскинув голову, она увидела Себастина, который смотрел на ее босые ступни. Как он сумел тихо и неожиданно появиться в спальне?
- Ты всегда упрекаешь меня в невоспитанности, но сам мог бы и постучаться, прежде чем входить, - возмутилась Альвина, подтягивая и запахивая полы слишком длинного халата так, чтобы полностью скрыть ноги.
Себастин медленно поднимал взгляд от ее ног до влажных прядей волос. Альвине казалось, что он мысленно ее раздевает, под жарким взглядом кожа начинала пылать и в то же время покрываться мурашками озноба. Она запахнула халат на груди еще глубже, вцепилась в ворот, закрывая шею.
- Извини, но дверь открыта. Тебе надобно высушить волосы, - хрипло сказал Себастин, не отводя от девушки горящего взгляда, - не дай боги, заболеешь, а нам еще долго добираться до столицы. И не стой босой на холодном полу.
Себастин прошел к небольшому шкафу, открыл его, наклонился, опираясь на трость и, достав домашние туфли, развернулся с ними в руках к Альвине. Она уже собиралась выйти в гостиную, но задержалась, наблюдая за мужчиной.
Подойдя к девушке, Себастин протянул ей туфли:
- Извини, - произнес герцог, скользя взглядом по влажным, растрепанным волосам Альвины, - женских туфель нет, мои, конечно, тебе большие, но все лучше, чем босиком ходить по покоям.
Альвина не стала привередничать, взяв из рук Себастина обувь, бросила на пол и, приподняв полы халата, обулась, утонув в туфлях. Хихикнув, подняла голову - Себастин не отрывал взгляда от ее ног. Альвина резко опустила подол халата.
- Пройди в гостиную, там зажгли камин, тебе надо высушить волосы, - сказал Себастин, отводя взгляд.
Развернувшись и шлепая слишком большими туфлями, Альвина вышла из спальни в гостиную, герцог направился следом за ней. Остановившись у камина, девушка растерянно подумала, что у нее нет даже расчески, она не взяла с собой ничего!
- Себастин, - сказала Альвина, развернувшись к мужчине, - ты обещал купить все необходимое здесь, в Глоссе. Я понимаю, что ночью вряд ли это возможно, но что мне делать сейчас, мне нечем даже расчесать волосы, не говоря уже о том, что и переодеться тоже не во что.
- Э-э-э-м-м-м, - обескураженный Себастин не мог подобрать слов, жадно рассматривая Альвину.
На него что, опять напало косноязычие? Но его горящий взгляд смущал.
- И ты говорил, что у нас будут разные покои, пока не приедем в столицу, - продолжала возмущаться Альвина, пряча свое смятение, - и что же я вижу! Как я поняла, эти покои приготовлены для тебя. А мои где? Если останусь здесь, то ты должен уйти в другие комнаты. Ты обещал!
- Да, я обещал и уже готовят другие покои, для тебя, или для меня, как ты решишь, - обрел дар речи Себастин. - Но ты права, сейчас магазины и лавки закрыты, утром все будет куплено. А пока, если ты позволишь, то графиня Корибэ предоставит тебе все необходимое на данный момент, включая платье.
- Нет! - резко ответила Альвина. - Как ты себе это представляешь? Я надену к ужину платье хозяйки, а она будет смотреть на меня как на нищенку, твою содержанку, которую ты где-то подобрал и выдаешь за жену, и еще вынуждаешь делиться со мной одеждой! Я уверена - потом это будет выброшено или даже сожжено! А еще она будет постоянно коситься и оценивать свое платье - сидит ли оно на мне лучше, чем на ней!