Меличента стояла, зажмурившись от страха, когда услышала рог. Что-то пронеслось рядом с ней и сбило с ног, а Камалию и Белора отнесло в разные стороны. Меличента боялась поднять голову, решив, что это Темная Сущность пожаловала в гости.
Вокруг Дворца Дозора носились духи всадников. Меличента никогда не видела таких прежде: дикие, свободные и безудержные — настоящие завоеватели. Они издавали воинственные крики и потрясали призрачными клинками, скорее отвлекая, чем пугая воинов Мердила. Белор взвился на ноги и принялся осматриваться, а Камалия благоразумно осталась на земле, но стала медленно подползать к Меличенте. Меличента поползла прочь, озираясь в поисках оружия.
— Убирайся! — закричала Меличента. — Не трогай меня!
Она была напугана до полусмерти и не могла сообразить, что делать. Камалия смеялась и неумолимо подползла со стремительностью змеи, а тут еще и Белор зашагал к ней с нехорошей улыбкой.
— Помогите! — крикнула Меличента всадникам.
Один из них, с высокими ветвистыми рогами, обернулся на ее зов. На его лице отобразилось смятение, и он, ни секунды не раздумывая, направил лошадь — нет, оленя! — прямиком на Белора. С каждым оленьим шагом всадник становился все более материальным, а его пронзительные синие глаза все больше разгорались яростью. Догнав Белора, всадник замахнулся клинком, и Меличента зажмурилась, чтобы не глядеть на брызнувшую кровь.
Камалия обернулась. Ее глаза расширились от ужаса: на нее неслась целая колонна духов на призрачных лошадях, и каждый из них кричал на свой лад. Колонна пронеслась между Меличентой и ее спасителем, будто лавина, а когда она схлынула, Камалии уже нигде не было видно.
Меличента ни словечка не могла вымолвить. Она сидела на земле и оторопело глядела на всадника, который между тем спешился и подошел ближе. Меличента вся сжалась, ожидая, что клинок сейчас поднимется и над ней.
— Не бойся, — сказал всадник. — Дикая Охота не трогает невинных.
Меличента все поняла — и расслабилась. О Дикой Охоте из мира Фанкрат она слышала и от мамы, и от Лонси. Кажется, предводители Дикой Охоты были его родителями.
— С-спасибо, — выдавила Меличента. — Если бы не вы…
Всадник ее не слушал.
— Где мой сын? — грозно спросил он, будто Меличента его похитила. — Ты знаешь Лонси Девилля?
Меличента кивнула.
— Я тоже из Избранных, как и он. Меня зовут Меличента Сиария.
По холодному взгляду всадника Меличента поняла, что его не интересует ее имя. Она была ему безразлична. Он и спас-то ее только потому, что хотел избавиться от Последователей на пути к сыну.
— Я не знаю, где Лонси, — честно призналась Меличента. — В последний раз он, кажется, направлялся к Ратуше, чтобы…
Причины всадника тоже не слишком-то интересовали. Не дожидаясь, когда Меличента закончит, он взлетел в седло и пришпорил оленя. К удивлению Меличенты, олень не поскакал прямо: перебирая копытами, он начал набирать высоту, точно птица, и становиться все более призрачным. Отец Лонси вновь стал духом и, не оборачиваясь, растворился в небе.
Тогда-то Меличента и обратила внимание, что над всем Эйланисом раскинулся серебристый купол, похожий на тонкую мыльную пленку. Она удивилась, как не заметила его раньше. И откуда он только взялся?
— Ой, мамочки! — воскликнула Меличента. — Дианта! Гаффар!
Гаффар нашелся рядом с Диантой. Дергая раненым крылом, Дианта с ног до головы забрызгала его грифоновой кровью. Гаффар грязно ругался во весь голос и зажимал рану, пытаясь ее перевязать, а Дианта не давалась и ревела, как дракон. Меличента бросилась Гаффару на помощь, и вдвоем им удалось смирить раненую.
— Спасибо, — отдышавшись, сказал Гаффар, когда Дианта под влиянием песен Меличенты впала в легкую дрему. — Я думал, уже погибну от ее дерганий.
Меличента посмотрела на него, такого измотанного, раненого, но такого теплого. У Меличенты промелькнула мысль, что именно таким и должен быть «папа». И хотя она не совсем понимала значение этого слова, она порывисто обняла Гаффара и прижалась к нему щекой.
— Спасибо вам, — всхлипнула она. — Спасибо.
Гаффар не знал, что сказать. Он обнял Меличенту в ответ и принялся гладить ее по плечу, шептать успокаивающие слова и даже напевать. Меличента плакала. Битва, между тем, постепенно сходила на нет. Та часть Дикой Охоты, которая не ушла вместе с отцом Лонси к Ратуше, оттеснила адептов от Дворца Дозора и поймала их в кольцо. Заклинания пролетали сквозь призрачные тела всадников, а если кто-то из адептов пытался ускользнуть, то тут же натыкался на клинок. В отличие от всадников и их лошадей, клинки были самые настоящие.
Стало понятно, что армия Ворлака Мердила понемногу терпит поражение. Меличента не знала, что происходит в других частях Эйланиса, но уже чувствовала вкус победы. Вот только это не помогало успокоиться. Слезы так и лились из глаз, капали на кончик носа и солеными струйками стекали к губам.
— Ну же, девочка, — сказал наконец Гаффар, хватая Меличенту за плечи. — Время взять себя в руки. Битва, похоже, окончена, но вот конец войне еще нескоро.
Эти слова привели Меличенту в порядок. Ее мысли очистились. Она выпрямилась и, посмотрев на Гаффара, кивнула.
— Что нам нужно делать? — спросила она.
Гаффар посмотрел на Дворец Дозора.
— Идти к моему сыну.
Меличента решила, что не будет задавать вопросов. Вдвоем с Гаффаром они подняли Дианту и потащили ее к Дворцу Дозора. Что странно, нигде не было видно луж скверны, которые Меличента повсюду замечала в начале битвы. Тел адептов Мердила она тоже не увидела.
Ответ на невысказанный вопрос пришел немногим позже. Меличента видела, как всадник Дикой Охоты загнал адепта в угол и пронзил его клинком. Вместо того, чтобы упасть, адепт превратился в облако скверны, которое принялось стремительно испаряться. Казалось, что серебряный купол пытается уничтожить любой малейший намек на скверну, и Меличенту это радовало. Она уже смертельно устала от этой опасной, дурной магии.
У Дворца Дозора ее ждала приятная встреча: вход в кузницу, где, судя по звукам, кипела работа, охраняли Белая Колдунья и Дейл Хэнделл. При виде Дейла Меличента поначалу испугалась, но Редания и Гаффар держались с ним дружелюбно, и она поняла — бояться нечего. Робко кивнув Дейлу Хэнделлу, она передала Дианту Редании, а сама следом за Гаффаром вошла в кузницу.
К ним повернулся Афлек: вспотевший, взмыленный, со странной длинной штуковиной в руках. Меличента разглядела, что это посох со светящимся серебристым набалдашником. Его мягкое, ровное сияние очень уж напоминало купол над Эйланисом, и Меличента спросила:
— Так это — твоих рук дело?
— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, — устало отозвался Афлек и вернулся к работе.
По тому, как быстро и четко он работал, Меличента поняла: чем бы он ни занимался, это было чрезвычайно важно. Она завороженно наблюдала, как порхают над посохом руки Афлека. Он вытворял с ним немыслимые вещи, нечто, выходящее за рамки кузнечного дела или магии. А когда Афлек, склонившись над посохом, выпустил с кончиков пальцев щепотку темной энергии, Меличента затаила дыхание. Ничего особенного не случилось, но Афлек удовлетворительно хмыкнул. Меличента сразу поняла — работа готова.
— Афлек! — потрясенно и даже с укором проговорил Гаффар. — Ты…
— Давай поговорим об этом потом, — предложил Афлек. — Нам нужно к Озерной Роще, и как можно скорей.
Меличента поглядела на посох. Он выглядел здорово: элегантный, удобно лежащий в руке, с темными подтеками по всей длине. В глубине светящегося набалдашника плавали серебристые крупицы пыли, и от игры света казалось, будто внутри посоха поселилась радуга.
— Это оружие, — коротко пояснил Афлек.
— Против Лаэрта? — спросила Меличента, догоняя его.
— Да.
Афлек, Меличента и Гаффар вышли из кузницы. Дианта уже пришла в себя и сидела у дверей с донельзя расстроенным видом.
— Не смочь тебя спасти — позор на всю мой жизнь!
Меличента осторожно обняла Дианту, боясь причинить ей боль.
— Ты была очень храброй, Дианта. Ты самая смелая из всех грифонов, каких я только знаю. Уверена, весь Летмор гордился бы тобой!
Дианта явно так не считала, но по ее усталому лицу все равно скользнула улыбка. Афлек нервно кашлянул.