========== Глава 19. Под светом трех лун ==========
Хоть за душу мою мне продали совет
Те, кто прячется в гробах на свету,
Но в просторах степей
И в осколках планет
Я боялся, что тебя не найду.
© Канцлер Ги
Будучи еще не Избранным, а мальчишкой, сопровождавшим торговые караваны среди песков, Афлек часто попадал в неприятности. Ему приходилось сталкиваться с опасными врагами, быть участником кровавых битв, иметь дело с темными артефактами, предательством и жестокостью. Но никогда прежде он не попадал в плен. Быть пленником оказалось утомительно и скучно. Он уже часа три сидел в темноте и одиночестве, и все, что ему оставалось — прокручивать в голове мысли об одном и том же, в основном о Джуди, страх и радость которой он так тонко чувствовал.
Сам Афлек не ощущал ни ужаса, ни боли, хотя весь был покрыт ссадинами, ушибами и мелкими ранами. Они его не тревожили. Он полностью отстранился от окружающего мира и не обращал внимание на голоса адептов Мердила и их беспокойные шаги где-то за пределами темноты. Его сознание находилось бесконечно далеко от Великого Леса и даже собственного тела, блуждая между трех молчаливых лун. Впервые за много лет они отказались говорить с ним.
— Вы знаете тайну и не хотите, чтобы люди вмешивались в дела судьбы, — сказал им Афлек. — Вы знаете, что есть один правильный путь, и есть только один шанс по нему пойти: давать событиям свершаться самим по себе.
Они ничего ему не ответили. Афлек сел перед ними в пустоте, между сияющих звезд, и присмотрелся к каждой по отдельности. Луна Настоящего пылала тревожным алым цветом. Луна Будущего была более зыбкой, чем обычно, почти превратившись в туман. И только Луна Прошлого светила ярким, ровным светом, и была такой огромной, что размерами своими затмевала полнеба.
— Все, что важно, скрыто в прошлом. Все, что мы так давно стремимся узнать. Но ты не хочешь мне ничего рассказывать. Я должен узнать сам.
Молчание послужило ему ответом. С неба ему разными цветами замигали звезды, мир вокруг завертелся и запылал, и через миг Афлек открыл глаза в темной тесной комнатушке, где был заключен. Через узкое окошко под потолком виднелся свет трех лун, но все они были такими же, как всегда, и ни одна не была больше или ярче другой.
Афлек услышал за дверью шаги. Кого-то грубо втолкнули в соседнюю камеру, раздался звук падения тела на каменный пол.
— Завтра повелитель решит твою судьбу, — насмешливо бросил незнакомый голос, явно принадлежавший адепту Мердила. — Я бы на твоем месте заранее простился со всеми, кого ты любишь. Ой, ты же не можешь этого сделать, вот так жалость!
— Да пошел ты к смердящим гоблинам! — сердито ответил женский голос.
Адепт расхохотался. Скрипнула дверь, загремели шаги, которые вскоре стихли в отдалении. Афлек расслышал в наступившей тишине негромкий плач.
— Эй, — окликнул он. — Эй, ты слышишь меня?
— К-кто здесь?
— Такой же пленник, как и ты.
Афлек пересел к решетке, отделявшей камеры друг от друга, и просунул через прутья руку. Ее робко коснулась маленькая девичья ладошка.
— Давай, присядь поближе ко мне. Не бойся. Я не причиню тебе зла.
Пленница придвинулась к решетке, и Афлек наконец сумел разглядеть ее лицо. Это была совсем юная сильвийка, красивая, но запуганная и измученная. Афлек крепко стиснул ее ладонь, и сильвийка разразилась слезами пуще прежнего.
— Ну, что ты, тихо, не плачь, — ласково зашептал Афлек.
— Завтра меня казнят на площади, как уже казнили многих, — сквозь слезы проговорила сильвийка. — За что нам все это, великие духи?
Афлек не знал, как ответить на этот вопрос. Он лишь продолжал сжимать дрожащую ладонь в надежде, что хоть это немного успокоит пленницу.
— Как тебя зовут? Расскажи немного о себе.
— Да тут и рассказывать нечего, — сильвийка всхлипнула, но необходимость говорить несколько привела ее в чувство. — Меня зовут Айлин. До этих ужасных событий я состояла в Братстве Менестрелей, пела и танцевала для сильвийского народа. Нам хорошо жилось. Я часто выступала на Торговой площади, но большую часть времени проводила в таверне «Танцующая леди». Не приходилось там бывать?
— Увы, ошибка с моей стороны.
— Ты ведь не местный, — кивнула сильвийка. — Понимаю, у тебя не было на это времени. А жаль, ведь «Танцующая леди» — прекрасное место, очень мирное и спокойное. Было, разумеется.
— Не думай об этом. Расскажи, что ты там делала? Работала?
— Да. Музыка у сильвов в большом почете, ее в любом заведении ценят, а в уважающей себя таверне без нее вообще не обойтись. Я приходила с утра, когда в «Танцующей леди» сидели только зеваки и Следопыты, настраивала кивирру, а потом играла себе в удовольствие до самого вечера. Вечером, ты знаешь, петь — особое наслаждение. К нам часто забредали отличные люди, а хорошим гостям и играть приятно. К тому же деньги так и сыплются в корзинку, а незадолго до закрытия непременно найдется удалец, который угостит за свой счет стаканчиком льдистой воды. Жалко… жалко, что все это в прошлом.
Афлек кивнул, чтобы она продолжала.
— Знаешь, мой отец вообще не любил музыку. Он считал ее не слишком пригодной с практической точки зрения, но ему нравилось, что я неплохо играю и извлекаю из этого выгоду. Он тоже порой заглядывал в «Танцующую леди». Иногда пропускал по стаканчику со своими друзьями, иногда просто сидел один и глядел в окно, думая о делах. Он, мне кажется, никогда не переставал о них думать.
— Кем был твой отец?
— Он был очень уважаемым человеком в Братстве Торговцев. Да что я тебе рассказываю! Ты ведь Афлек Кенру, верно? Я узнала тебя. Это ты пронес отца через весь Эйланис в Лечебницу.
Афлек похолодел.
— Бердэль. Твоего отца звали Бердэль. Ох, Айлин… Мне очень жаль. Я так хотел бы, чтобы…
— Ты сделал все, что мог, и даже больше, чем от тебя требовалось, — мягко сказала Айлин. — Не вини себя ни в чем.
Афлек промолчал. Айлин ни к чему было знать подробности смерти своего отца, а признаться ей в том, что он едва не убил Бердэля, у Афлека никогда бы не хватило духу. Есть тайны, которым стоит оставаться тайнами.
— Послушай, — сказал он. — Мы выберемся отсюда, вот увидишь. Они не посмеют казнить тебя. Мы что-нибудь придумаем.
— Да что уж я, — отмахнулась Айлин. — Я всего лишь обычный менестрель, от меня мало что зависит. Главное, чтобы выбрался ты. Без Избранных Великий Лес не спасти.
Афлек печально улыбнулся. Сначала он думал промолчать, а потом осознал, что устал. Ему надоело постоянно молчать, скрывать свои страхи и опасения, прятать чувства, которым так хотелось дать волю хотя бы на пару минут. Здесь, в темной комнате, где не было ничего, кроме холода и пустоты, он позволил себе расслабиться и сказать все, что было на душе.
— Я не уверен, что Избранные так уж нужны Великому Лесу, — признался он. — Все, что мы делали… Все это было бесполезно. Мы просто слепо шли сквозь тьму, надеясь, что это путь к свету, а наткнулись на непреодолимую стену. И вот уже Ворлак правит в Эйланисе, Великий Лес заполнен скверной, и что делать дальше, неясно. Оракулы ведь никогда даже не называли наших имен. Мы стали Избранными, потому что так решили правители наших миров. Может быть, Оракулы имели в виду совсем других людей, а мы только все портили, уводя Великий Лес в сторону от его подлинной судьбы?
Айлин слушала, нахмурившись, но не перебивала.
— Я не знаю, кто и где допустил ошибку. Быть может, было важно не то, какие люди придут в Великий Лес, а то, что они станут делать. Мы изначально пошли по ложной дороге. Теперь я думаю, что поиски чертежей и попытки их разгадать были лишь способом отвлечься, не вспоминать о масштабах реальной проблемы. Или о ее причинах.
— С чего же ты это взял? — изумилась Айлин. — То, что случилось с Эйланисом, не ваша вина. Ворлак силен, а сильвы отвыкли воевать. Мы мало что могли ему противопоставить.
— Мы могли бы многое, — вздохнул Афлек, — если бы Дерк и Редания были рядом. Но подозреваю, Ворлак намеренно не оставил нам и шанса… Знаешь, маги моего рода умеют говорить с лунами. Это своеобразный дар, описать который очень сложно. Просто представь, что порой лунный свет указывает тебе дорогу к верному ответу, где бы он ни скрывался: в прошлом, настоящем или будущем. Сейчас луны отказываются говорить со мной, но дают явную подсказку: ответ на вопрос, который я сам пока не сумел себе задать, кроется в прошлом. С чего бы ни началась эта история с Черной Колдуньей, скверной и прочими злодействами судьбы, ее корни — там, в руинах человеческой памяти, где ее намеренно не замечают.
Афлек говорил по большей части сам с собой, рассуждал вслух, глядя перед собой невидящим взором, но Айлин слушала внимательно.