Стоило отпереть келью, как друг рванулся к Николасу, но охранники не позволили им даже взглянуть друг на друга.
– Я что-нибудь придумаю. Обязательно! – выкрикнул Ноэль прежде, чем его успели заткнуть.
– Лучше себя побереги! – ответил Охотник и перевернулся на соломенном тюфяке к серой стене.
Еду приносили исправно, как и тёплые одеяла. Никто не жаждал его уморить.
В стене шуршали мыши, в голове точно так же копошились мысли. Да и что тут делать, кроме как перебирать их в поисках золотых песчинок озарения?
На полу нашёлся острый камень. Николас нацарапал им на стенах лица замешанных. Стрелки размечали связи, над ними – мотивы. Так думалось гораздо лучше.
Слова горбуна прокручивались туда-сюда до бесконечности. Не стыковались они с реальностью. Орлен XIII его лет на десять, самое больше двенадцать старше, не может король быть его отцом, даже если учесть пагубную страсть к «волшебной любви».
Скорее всего, горбун имел в виду Орлена XII, чей портрет висел в кабинете нынешнего короля. Нужно вспомнить все обмолвки и смутные слухи. Орлен XIII заявил, что отец горбуна давно мёртв. Иветта говорила о том, что предыдущий король любил некую ши Вифанию. Наверное, она и есть мать Умбера. Интересно, отчего он родился калекой? Риана с Мидриром тоже были полукровками, однако выглядели лучше и были сильнее и ловчее многих чистокровных людей.
Почему вокруг Умбера возвели столько тайн? Он ведь бастард, человек лишь наполовину, да и младше нынешнего короля. Престол мог достаться ему, только если кто-то ушлый, вроде Жерарда, стал бы плести за него интриги. Но вождь поддерживал Орлена XIII.
Впрочем, важнее, что Умбер имел в виду, называя убийцей своего отца. За предыдущим королём водились грешки, но сейчас-то он мёртв. Даже если практикующий некромантию мертвошёпт оживлял покойника и заставлял служить себе, то вина за его преступления возлагалась на одарённого, а не на его безвольного раба.
Это тупик. Нужно зайти с другой стороны.
Людей воровал кун ши. Он же защищал горбуна, значит, они связаны. Кто-то из ши решил отомстить за все беды и лишения Умбера. И не только за него, ведь Иветта тоже угрожала возмездием. Николасу, королю и Компании, которая ловила волшебных дев и принуждала их развлекать Орлена. А история с Безликим показалась удобным предлогом, чтобы опорочить обидчиков.
«Самое дорогое потеряешь», – твердила Иветта.
Самое дорогое, единственное, что осталось – это честь. Именно по ней ударили твари.
Нужно увидеться с фавориткой наедине. Она же способна изъясняться куда более вменяемо, чем Умбер. Осталось только придумать, как договориться с королём, желательно без Жерарда. Один Орлен может прислушаться к доводам разума, особенно если сказать что-то веское.
***
Как только Ноэля выпустили из темницы, он поспешил в корпус целителей к Бианке. От охраны удалось оторваться с помощью виртуозного ветропрыжка за пределы штаба. Ауру скрыл амулет Кишно. Но оказалось, что манушка уже вернулась в женское крыло.
С почти бесшумным хлопком Ноэль переместился в её спальню. Не в пример меньше его покоев, комната была обставлена очень скромно, только самыми необходимыми вещами. Но порядок тут царил идеальный. На столе и тумбах лежали вязанные салфетки, а на кровати – полдюжины маленьких подушек с пёстрой вышивкой. Всё сделано тёплой рукой хозяйки.
Бианка сидела на стуле спиной к гостю и расчёсывала густые волосы.
За дверью возникла тяжёлая целительская аура. Дед! Что ему здесь понадобилось?
Ноэль спрятался за портьеру до того, как раздался стук. Бианка поднялась и открыла.
– Вождь Пареда, не ожидала вас здесь увидеть, – она исполнила реверанс со всей старательностью, но дед даже не взглянул и деловито вошёл внутрь.
– Ты встречаешься с моим внуком? – спросил он так резко, что она опешила.
– Ноэль – мой наставник. Был им. А теперь просто друг. Он очень благороден и заботлив, как и положено … будущему вождю, – ответила манушка после долгой паузы.
– Не отпирайся, деточка, – дед схватил её за подбородок и заставил смотреть в глаза. – Все в Компании знают, что он за тобой ухлёстывает, даже потребовал у лорда Комри передать ему тебя в качестве ученицы.
Ничего подобного! Он даже не заикался Николасу о своём желании!
– Я… я впервые об этом слышу. Наши отношения невинны. Ваш внук очень сдержан и хорошо воспитан, не стоит беспокоиться, – оправдывалась Бианка, отступая к окну.
– Это я знаю, как знаю и то, что он слишком чист и наивен, чтобы понять, когда вертихвостка, вроде тебя, пытается его окрутить, – дед надвигался на неё угрожающей тенью. – Но я этого не допущу. Слишком много сил я в него вложил, слишком много он значит для нашей борьбы, для всего мироздания.
Манушка дрожала, её голос сипел и затухал.
– Я ничего такого не хотела. Если он неправильно меня понял…
– Я пришёл сюда не для того, чтобы слушать ложь очередной охочей до власти и богатств интриганки, – перебил её дед. – Я готов заплатить золотом, чтобы ты уехала отсюда и оставила его в покое. А если нет, то пеняй на себя. Водить его за нос я не позволю!
– Мне ничего не нужно. Я… я… – потерянно бормотала она.
– Срок у тебя две недели. Отказа я не приму, – оборвав разговор так же резко, дед ушёл.
Ноэль выглянул из-за портьеры. Бианка обернулась и судорожно всхлипнула.
– Прости! – он приобнял её за талию.
– Это… это правда? – выдохнула она.
– То, что ты нравишься мне… да, – сознался он. Как гора с плеч упала! – Николас, похоже, догадался, ну и… Я ни о чём его не просил!
– Я понимаю… это из-за меня. Я досаждала ему непрошенными чувствами, – манушка сглотнула и понурилась. – Похоже, я всем мешаю.
– Нет! Дед набросился на тебя из-за нашей ссоры.
– Надеюсь, вы не из-за меня… повздорили?
– Из-за того, что он постоянно лезет в мою жизнь.
– Он тебя очень любит.
– Нет. Когда любишь, даёшь человеку свободу, выслушиваешь и позволяешь быть собой. Ценишь его таким, какой он есть, а не пытаешься превратить в того, кем он не является. Теперь я это понимаю.
Ноэль взял Бианку за руки и проложил её ладони к губам.
– Не слушай его. Если я хоть немного тебе нравлюсь, то я готов сражаться за нас обоих.
– Но он прав! Я тебе не ровня и буду только мешать.
– В чём? В том, чтобы быть безропотным подкаблучником у собственного деда? Вся эта мишура из родства и должностей ничего не значит. Единственное, что важно, это хочешь ли ты быть со мной.
Он приблизил своё лицо к её. Его губы с трепетом коснулись её горячего рта. В комнате, в их маленьком мирке, они наконец остались одни. Никто не мешал интригами и ложными обвинения. Очищенное от всякой шелухи чувство поражало красотой и искренностью.
Ноэль целовал манушку так глубоко и долго, как даже не грезил. Грубые, знавшие лишь тренировки с оружием ладони ласкали изящную спину, душа полнилась незнакомым прежде трепетом и негой. Сопротивление таяло, и Бианка становится мягкой глиной в его руках.