По праву победителя Безликий велел демонам убираться с его земли. Ши ушли под холмы и создали там собственную страну Аннуин. Все пятнадцать веков сердце и разум владыки отравляла ненависть к захватчикам, лишившим его красоты. В оплату за его страдания Неистовый гон собирает кровавую дань каждую неделю Мардуна.
– Почему же Безликий не убил его? – недоумевал Николас. – Ничего не мог до конца довести. Слабак, а не всесильный бог! Если бы я был на его месте, то сражался бы до последней капли крови! За ваших родителей, за всех замученных. А уж если бы он напал на мою семью…
– Твоя смерть бы что-то изменила? – оборвал его горячую речь Гвидион. – Ввязываться в битву нужно, только когда ты можешь что-то изменить, когда скопил достаточно сил и опыта, чтобы победить. А отдавать жизнь на откуп слепой ярости и боли глупо. Ты так не думаешь?
Николас почесал в затылке. Что-то здесь не стыковалось. Дед ведь тоже хотел, чтобы Сумеречники выжили, а не погибли в бою с превосходящим по силе противником. Но теперь его считают трусом и предателем.
– Некоторые вещи можно понять, только столкнувшись с ними лицом к лицу, – Гвидион потрепал его по волосам. – Но будем надеяться, что тебе не придётся. Однажды Безликий возродится и воздаст всем по заслугам, и Аруину, и даже Лучезарным.
Николас подтянул колени к груди и обнял их руками.
– Тогда почему он спит, когда вокруг происходит такое? И где этот край света? В Нордхейме? В Зюдхейме? Может, в самой Червоточине?
– Если бы люди знали, то давно нашли бы его. Не воспринимай легенды настолько всерьёз. Иногда это просто иносказания, – снисходительно улыбнулась Риана. – Возможно, Безликий был обычным Сумеречником, как ты или я, но подвиги возвеличили его в глазах людей до уровня небожителя. После его смерти люди продолжили мечтать, что в суровый час он вернётся вместе с золотым временем доблести, почёта и славы ордена.
– Значит, кто угодно может объявить себя Безликим? – поражённо спросил Николас.
– Да, но чтобы доказать свою божественность, ему придётся перегрызть ни одну глотку, – подмигнул ему Мидрир.
– Ну и задачка! Не хотел бы оказаться на его месте, нетушки! – решил он.
***
Праздновать Мардун решили в заброшенном святилище Госкенхендж, которое находилось в шести часах пути на север от Дома-под-холмом. По преданию полторы тысячи лет назад сам Безликий короновался и играл здесь свадьбу.
Древняя святыня состояла из трёх кругов каменных глыб с перекладинами наверху. В центре находился плоский мраморный алтарь. Здесь сохранились символы Повелителей стихий. На столбах дальнего круга с помощью тотемов Братьев-Ветров были обозначены стороны света: кот – запад, сова – восток, ворон – север, сокол – юг. На столбах второго круга – волны, вихри, языки пламени и деревья. К каждому крепились кувшины с водой, связки перьев, фонарики из репы, венки из омелы. На столбах ближнего круга – символы младших богов. Осколки старой культуры.
Гвидион служил в общине главным жрецом и распоряжался подготовкой ко всем праздникам, потому что долгое время учеников у него не было. Десять дней до Мардуна Николас помогал взрослым приводить святилище в порядок и готовить угощение. Наставник говорил, что это важная часть учёбы и их культуры.
Стараниями Сумеречников предгорье утопало в сухоцветах: тысячелистниках, бессмертниках, синеголовиках и трясунке. Трепетали на ветру гирлянды из листьев клёна, дуба, ясеня и осины. Гроздья рябины в них сверкали не хуже рубинов.
Приготовления закончились вовремя и началось веселье. Гостей собралось – вся община в две сотни душ. Сумеречники нарядились в одежды в цвет осенней листвы: рыжие, красные, жёлтые. Лица прятали под масками. Древняя предосторожность, чтобы защитить себя от Неистового гона. Пили сидр и мёд, играли на арфах, лютнях, волынках и свирелях, ели угощение из яблок, орехов, печёной птицы и баранины, капусты и репы. Пели баллады о подвигах древних героев, о достославных временах, когда Сумеречников ещё чтили, как хозяев мира.
Для Николаса Риана сшила меховой костюм с забавным хвостиком, а Мидрир вырезал из ели маску, которую мальчик расписал углём. Гвидион потешался, что в таком виде ученик похож на шаловливого козлёнка.
Во время праздника Николас подносил ритуальные горшки с едой и ветви, поджигал костры на вершине холмов. Он был здесь единственным ребёнком. Взрослые смотрели на него с умилением и норовили чем-нибудь угостить.
– Хочешь рогалик? – спросил Гвидион, указывая на лихо отплясывающих в каменном круге святилища ряженых.
– Только не это! – Николас похлопал себя по переполненному животу.
– Тогда иди танцевать! – подхватил Мидрир в обычной шутливой манере. – А то будем кормить, пока не лопнешь!
– Но я не умею, – смутился мальчик.
– А тут не нужно уметь, – подбодрила его Риана. – Это пляска духов. В ней танцор полагается на ритм музыки и побуждения души, а не на заученные движения. Делай то, что тебе хочется, и это будет правильным. Никто не станет ругать. Обещаю!
Гвидион кивнул. Мидрир указал на блюдо с рогаликами. Николас припустил к танцующим. Взрослые взяли его за руки и закружили вместе с собой. Осмелев, мальчик принялся скакать под удары барабанов и стук бубнов. Он помахивал длинным хвостом, пальцами изображал на голове рожки и задорно блеял, пытаясь забодать тех, кто подходил слишком близко. Гости хлопали и смеялись.
Впервые в неделю Мардуна Николас не болел и не чувствовал слабости, словно веселье наполняло его силами. Даже родинка напоминала о себе только лёгким зудом.
Но когда праздник закончился и община отправилась на ночёвку, стало, как никогда, жутко.
– Не бойся! Мы с братом уж сколько праздников мёртвых перевидали, а до сих пор живы, – успокаивала его Риана. – Волшебство Госкенхенджа защитит нас.
– Выбери столб, который тебе нравится, – велел Гвидион.
Николас долго не мог определиться. Его тянуло к столбу с неясытью. Мудрая птица, хозяйка библиотек и хранительница книжных знаний, казалось, она мучается от одиночества и нуждается в нём, зовёт. Но ворон нравился ему не меньше. Он ведь тоже умный и верный. Что-то тёплое, будто тоска по родным, наполняло душу, когда Николас водил пальцами по бороздкам рисунка. Этот покровитель – самый надёжный.
– Хороший выбор. Знаешь, что означает его руна? – спросила Риана, укутывая мальчика в тёплое одеяло и плащ.
Николас внимательно изучил закорючку под вороном.
– На амулете Кишно есть такая же.
– Правильно. Это «Альгиз» – защита. Когда всё закончится, я научу тебя читать руны, – она погладила его по щеке и устроилась у соседнего столба, на котором в медной чаще чадил уголёк Неугасимого пламени.
Мидрир сел у камня, украшенного клубком омелы, и положил рядом с собой меч.
– Если что, будем отбиваться! – подмигнул он.
– Мидрир! – укорил его Гвидион. – Главное, сидите тихо, не жгите костёр, не разговаривайте, не шевелитесь и даже не спите. Николас, повторяй про себя заклинание: «Не смотри в глаза Мраку, иначе Мрак посмотрит на тебя». С рассветом Неистовый гон уберётся под холмы.
– А что такое Мрак? – Николас не хотел прекращать разговоры и отпускать наставника от себя. Ожидание оказалось куда страшнее бури.
– Сила, которая питает демонов, как нас питают наши стихии, – ответил Гвидион. – Это название упоминается только в самых древних балладах и молитвах, пришедших к нам с мёртвой прародины. А сути никто уже и не помнит. Просто зло.
Николас задумчиво хмыкнул.
– Будь умницей, и мы увидимся завтра на рассвете, – наставник помахал на прощание и ушёл в рощу.
На него Неистовый гон не охотился этой ночью.
Остальные затаились. Николас поднял взгляд на небо и принялся считать звёзды, дорисовывая их до фигур демонов и героев древности. Удушливая тьма заполоняла воздух, вспыхивали ядовитой зеленью дорожки, замирали все звуки, даже ветер боялся шелохнуть листья на деревьях. Родинка пульсировала болью, вспухали на коже жилы.
Загрохотало всё вокруг. Стучали копыта, лаяли псы, выкрикивал кличи Неистовый гон. Показалась кавалькада всадников-дуллаханов. Под мышками они держали свои горящие зелёным пламенем головы и швыряли ими в людей. Всадники пролетали мимо Рианы, мимо Мидрира, не задевая их, словно тех защищала невидимая преграда. Полукровки застыли изваяниями, ведь сколько раз проживали подобное, должно быть, даже страх притупился и вошёл в привычку.
За дуллаханами последовали тощие борзые, покрытые сбившейся в колтуны кудрявой белой шерстью. Их кроваво-красные глаза полыхали яростью. Щерились пасти, с зубов капала смрадная слюна и отравляла землю вокруг. Псы рычали и клацали челюстями у самых лиц полукровок, но те оставались бесстрастны. На Николаса пока никто не нападал. Выдержал бы он такое или нет?
Водяные лошади кельпи оставляли следы из водорослей. Шкуры отливали гнилой зеленью болотных огоньков. Полупрозрачные баньши кружились хороводом, заламывая руки и стеная так, будто скребли когтями по стеклу. Вот-вот из ушей кровь хлынет. Косматые мары выползали из расселин, протягивали руки и шипели: «Наши-наши, заберём-заберём!». Бросались и налетали на невидимые преграды, отскакивали от них и со скулежом уползали восвояси.
Ночь Неистового гона длилась невероятно долго. Глаза чесались и слипались, голову кружило и клонило в сон, по телу разливалась слабость и дрожь. Ещё немного и Николас не выдержит – навсегда станет пленником подхолмового царства.
Приближался самый тёмный час перед рассветом. Все демоны уже прошли, наступила долгожданная передышка.
Но нет, снова послышался перестук копыт, храп кельпи, скрип седла. Об землю ударились кованые сапоги, когда всадник спешился. Тяжёлые шаги будто отмеряли последние мгновения жизни. Этот гость, двуликий Аруин, направлялся вовсе не к полукровкам. Он опустился на колени рядом с Николасом. Серебряные пальцы щупали воздух вокруг. Мальчик не смел оторвать взгляд от неба и повторял про себя: «Не смотри в глаза Мраку, иначе Мрак посмотрит на тебя. Не смотри! Ни за что не смотри!»