– Поторопись, светает. Если нас заметят, туго придётся тебе, а не мне, – напомнил Эльма. – И спасибо, что почтил старика. Я уже и забыл, как с молодёжью весело. Ну, ступай же!
Капитан обнял его на прощание и подтолкнул к выходу. На улице в сизых сумерках клубился туман настолько густой, что не было видно даже собственных ног. Ориентируясь только с помощью ветроплава, Николас добрался до дымного трапа. Куда тот спускался, одному Эльма было известно. Николас сделал несколько шагов по косому настилу, а там ноги нащупали твёрдый камень. На вершине неподалёку догорал маяк в ожидании, когда станет совсем светло.
Николас обернулся к кораблю. Фигура Эльма вырисовалась на носу. Он махал рукой и кричал:
– Удачи, Вечерний Всадник! Зови, мы все за тебя!
Все – это кто? Демоны, что ли? Зачем? Может, он и правда подкидыш?
Николас затряс головой, отгоняя наваждение, а когда обернулся, фрегат растворился в утреннем тумане. Первое самостоятельное столкновение с Горним миром выдалось очень странным.
(*) По мотивам шотландской песни «The Skye Boat Song»
(**) Версия песни «The Skye Boat Song» Р. Л. Стивенсона
========== Глава 9. Отравленный колодец ==========
1563 г. от заселения Мунгарда, Урсалия, Лапия
Ещё не прогретый весенним солнцем воздух заполнил грудь. Николас бросил беглый взгляд на подёрнутую дымкой морскую гладь. За горизонтом остался родной остров, дом, близкие. Через каких-то пару лет Николас вернётся победителем, и тогда отец будет гордиться им.
Впереди ждала суровая и негостеприимная Лапия, холодный край на самом севере Мунгарда. Язык не поворачивался назвать несколько десятков захудалых городишек, вблизи которых селилось большинство лапийцев, страной. Зимой спасаться от голодных волчьих стай было гораздо легче вместе, чем порознь. Да и волки были отнюдь не самыми ужасными врагами людей.
Каменистая тропинка вела между утёсами по краю пропасти. В тумане ориентироваться приходилось почти наощупь. Туда, к маяку, храму Повелителя вод Фаро. Подобные здания возводили раньше в каждом портовом городе. Только тут он остался домом своего старого бога, и возможно в Норикии тоже сохранились такие.
Влажные камни выскальзывали из-под сапог, держать равновесие с тяжёлым тюком на плече удавалось только благодаря тренировкам, а помогать себе ветроплавом не хотелось. Может, это свободная земля колдунов, но и здесь выдавать себя не стоило.
Когда Николас выбрался со скалистого берега, на севере показалось плато Полночьгорья, сверкающее ледниками. На юге пологими волнами тянулась гряда холмов. Весна приходила в Лапию значительно позже: в тенистых ложбинах ещё лежал талый снег. Вершины покрывал густой верещатник, подозрительно похожий на тот, что рос у Дома-под-холмом. Идти стало проще. Главное, не промочить ноги в лужах.
Но чем ближе Николас подходил к городу, тем острее становилось тревожное предчувствие. Дурманно пахло отводящее взгляды колдовство. А вон и кривой корень-ручка!
Николас подёргал за него, но ничего не произошло. Тени словно шептались за спиной, кто-то следил незримо, не получалось даже определить точное место. Чутьё, конечно, надо слушать, но что делать, когда его зов такой неясный?
Николас вошёл в город. Не его дело. Просто будет начеку на случай, если демоны нападут исподтишка.
Деревянные постройки густо облепили прибрежную бухту, из труб на крышах валил сизый дымок. Ни каменной ограды, ни даже частокола здесь не наблюдалось. Из-за близости Червоточины Нордхейма в северных землях обреталось очень много демонов. Сколько бы люди ни пытались закрыться от них стенами, те исчезали за ночь. Их губило колдовство демонов, которые могли и сторожей усыпить, и брёвна растащить, и даже кладку разобрать. Выживали на границе людских владений лишь благодаря помощи Сумеречников. Теперь их нет, но этот самый северный из городов Мунгарда ещё стоит. Интересно, на сколько лет его хватит?
Николас миновал первые дома, маленькие, одноэтажные. На отшибе явно селились бедняки. Сушилась на верёвках одежда, а на открытых террасах висела треска, продетая через нить. Очень много трески. Рыбный запах витал повсюду.
Улицы были стройные и широкие, места между жилищами достаточно для маленьких огородов или садов. Мостовые чисто прибраны, хоть и смотрелись скромнее, чем в авалорских городах. Люди только-только просыпались и выходили во двор по хозяйственным нуждам. Все с тревогой оглядывали чужака. В порту странников обреталось много, а вот со стороны гиблого Полночьгорья являлись только демоны.
Николас скинул с головы капюшон и спросил у потягивавшегося на пороге дома дородного мужчины:
– Добрый мастер, не подскажете, где здесь коня купить можно?
Тот продрал глаза, словно впервые его увидел, и затрясся:
– Т-т-там. В ратуше. У б-б-бургомистра.
– Благодарю! – Николас учтиво склонил голову.
Ратушу отыскать проблем не составило: сложенная из красного кирпича, с медным шпилем наверху, она грозно возвышалась над деревянными домами и была заметна даже с окраины. Все большие улицы вели на широкую площадь перед ней.
Вокруг стояли пустующие пока ряды деревянных прилавков. На домах по периметру площади висели разнообразные вывески: там сапог, тут платье и штаны, ножницы и бритва, чеснок и петрушка, мебель, фигурки животных. Жареная утка – явно трактир в большом трёхэтажном здании. Оно выглядело строже, чем остальные, и соседствовало с коновязью. Видно, здесь и постоялый двор имелся.
В центре площади на небольшом возвышении стоял позорный столб с колодками по бокам.
На Авалоре единоверцы подобные зрелища запрещали. За более-менее серьёзные проступки людей судили Лучезарные. Публично казнили исключительно «колдунов». Мелкие тяжбы решались судьями на местах так, что об исходе знали только близкие родственники и друзья.
Здесь на шеях осуждённых висели таблички, где были написаны имена и даже преступления.
Железным Огюстом звали привязанного к столбу огромного рыжебородого мужика. Обирал купцов за проход через Перевал висельников. С другой стороны столба мучился башмачник Торольв, который устроил потасовку в кабаке.
Рядом на лавке стоял ящик с гнилыми яблоками и тухлыми яйцами. Видимо, чтобы бросать в провинившихся. Ну и нравы!
Николас направился к высокому порогу ратуши. Из-за приотворенной двери доносились едва слышные голоса.
– Тише, Фритьоф, не поднимай бучу. Справимся как-нибудь.
– Но мастер Гарольд, колодец отравлен! И этот жуткий странник с пустошей. В городе вот-вот начнётся паника!
Николас усмехнулся в кулак. Кажется, слухи его опередили.
– Доброго вам утречка! – поздоровался он, вытирая сапоги о разложенную у двери тряпку. – Вовсе я не жуткий. Моё имя Мортимер Стигс, можно просто Морти. Я прибыл на корабле из Леннокса, просто немного заблудился. Такая качка была: земля до сих пор из-под ног уходит, – рассмеялся он, положив руку себе на затылок. – Извините, что доставил беспокойство.
К нему повернулся грузный мужчина. Светлые волосы на голове и в коротко стриженной бороде курчавились барашками. Мелкие голубые глаза на пухлом лице разглядывали гостя с головы до ног. Чёрные туфли с медными пряжками, тёплые белые гольфы заправлены в тёмно-коричневые бриджи из толстого сукна. Длинный кафтан был подобран им в тон, из-под него выглядывала светлая вязаная безрукавка поверх льняной рубахи.
– Качка, как же! – не поверил он, ощутив запах рома. – Одной проблемой уже меньше. У страха глаза велики, – мужчина протянул Николасу руку. – Бургомистр Гарольд. Так с чем пожаловали, молодой человек? Хотите у нас осесть?
– Нет, мне нужна лошадь. Люди направили к вам.
– Угу, парочка на продажу найдётся. Лучше во всей Лапии не сыскать.
Вообще-то лапийские лошади нигде не ценились в отличие от золотых табунов веломовского Заречья и небесных аргамаков Элама.
– В пять сребреников обойдётся, не больше.
– Пять?! – ахнул Николас.
На Авалоре неплохие верховые скакуны стоили в два раза дешевле.
– Лошадей у нас держать тяжело. Холодно, пастбищ мало. Тут закончу и свожу тебя в загон, сам выберешь. – Бургомистр снова повернулся к долговязому Фритьоф: – Найди кого-нибудь, кто бы очистил колодец или хотя бы выяснил, кто его отравил.
– Я помогу, если вы уступите коня дешевле, – не растерялся Николас.
– Ты? – Гарольд вскинул бровь, разглядывая его меч, упрятанный в потёртые ножны на поясе.