Прорвутся. Всегда прорывались!
– Можно ли где-то ещё получить помощь?
– Компания помогает всем одарённым, пускай даже те проявляют глупое упрямство и не хотят служить общему благу, – снисходительно ответил смотритель.
Николас развернул перед ним карту, и тот принялся показывать обозначенные на ней большие города.
– Заведений называть не буду, но нас всегда можно встретить в толпе на главных площадях. Мы ищем одарённых везде, где только можно, и даже тех, кто просто сочувствует нашему делу или недоволен властью единоверцев. В Волынцах есть такой человек – неодарённый, но сочувствующий. Если увидит ваш знак, то в беде не бросит. Но имени я не знаю, как не знает никто.
Смотритель предложил написать послание домой. Через сеть голубиных станций оно бы попало в Каледонские горы за месяц. Николас черкнул несколько строк Гвидиону: что всё в порядке, он в Веломовии, нашёл зрелого компаньона-целителя. Передал почтение отцу. Подпись не поставил, даже деталей не упоминал, чтобы если послание достанется врагу, их не вычислили бы.
Но тревога сосала под ложечкой. Смогут ли Сумеречники выжить в этом разорённом, враждебном мире, где даже нельзя называть своих имён?
========== Глава 12. Маленькая вилия ==========
1563 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье
Герда, дочка лесника, восьми лет от роду, сидела по пороге маленькой хижины на отшибе. Ясным утром солнце ещё ласкало теплом, а не жарило огнём, делая тело тяжёлым и мокрым. Она разбирала на пряди густые длинные чуть не до колен волосы цвета льна и заплетала их в косы. Хотелось быть невесомой пушинкой и лететь вслед Западному ветру на край света. Герда закрывала глаза и представляла, что поёт для него чище соловьёв, звонче весенней капели. Так красиво, что захватывало дух. И ветер кружил её, влюблённый в эти песни.
Треснул сук, пробудив от грёз, грудь сдавил сухой кашель. Герда подставила кулак ко рту, пытаясь сдержаться. Посеревшие доски старого, но ещё крепкого порога, скрипели от её мелкой дрожи.
На узенькой тропке показалась статная темноволосая женщина. Тётка Милана Заградская, мамина сводная сестра. Герда её побаивалась, а уж её сыночка, задиристого Вальдемара, и вовсе терпеть не могла. Она юркнула под крыльцо, пока не заметили, и выглянула в щель между досками.
Милана шла степенно. Синее платье стелилось по земле волнами и трепетало на ветру, чёрная коса за спиной была в руку толщиной. Первая красавица Белоземья, недаром сам губернатор Заградский её замуж позвал.
Тётка взошла на порог и постучала в дверь. Послышались шаги.
– Зачем пожаловала, сестрица? – строго спросила выглянувшая на улицу мама.
Они не дружили: мама всегда переживала, когда тётка приходила.
– У меня к твоему мужу дело. Срочное. Он ещё не ушёл?
Люди шептались, что черноглазая Милана – ведьма. Мужа приворожила, со свету сживала всех, кто ей неугоден становился.
– Какое у почтенной жены губернатора может быть дело к моему мужу-леснику? – упорствовала мама.
Хотя она никогда не повышала голос и не выходила из себя, а соседи называли её самой кроткой женщиной во всём Мунгарде, ничего она не боялась, особенно когда речь шла о Герде или об отце.
– Соболью шубку исправить хочу. Ну же, не заставляй меня ждать! – прикрикнула на неё Милана так, что содрогнулись даже стены из цельных брёвен.
Снова скрипнула дверь, послышался басовитый отцовский голос:
– Зофья, милая, ступай в дом, котелок на печи кипит.
Отец чмокнул маму в висок. Когда дверь за ней затворилась, он спустился с порога и встал перед тёткой.
– Чего тебе надо, свояченица?
– А ты не знаешь? Что ты со мной сотворил, Гед-колдун, что я о своей сделке забыла? Предвестник уже здесь и требует платы. Но я одна расплачиваться не стану. Со мной на Тихий берег пойдёшь! Ты виноват, виноват не меньше, чем я! Из-за тебя они здесь рыщут!
Отца тоже часто обзывали колдуном, а уж сколько раз его хватали Лучезарные по несправедливым наветам! Проверяли так, что домой он приходил бледный, как полотно, и долго не мог унять идущую из носа кровь. Но никакого колдовства в нём не находили.
– Я с ними сделок не заключал и отвечать не обязан. В своих бедах виновата ты сама. Нечего было нечистым колдовством счастья добиваться.
– Тогда я открою всем твою грязную тайну. Позови своих покровителей, пускай прогонят Мрак и спасут нас обоих.
– Им это не под силу, – покачал головой отец.
– Тогда отдай Предвестнику свою девку. Уж она-то удовлетворит его достаточно, чтобы он забыл о нас навсегда.
– Бездонную прорву нельзя удовлетворить. Ступай прочь, Милка-ведьма, свои проблемы я решу сам.
– Не хочешь девку отдавать, так найди кого-то другого. Я всё равно покажу Предвестнику твой дом. Не пойду одна на Тихий берег, не надейся!
Отец сложил руки на груди и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Милана развернулась так, что взметнулись юбки. На широкой улице её ждала запряжённая двумя рысаками коляска.
Как только тётка скрылась из виду, отец заглянул под крыльцо.
– А ну ка, вылезай! Сколько раз говорил, чтобы не подслушивала разговоры взрослых!
Герда сжалась. Отец никогда её не бил, не ругал даже, но всё равно было очень страшно. Она мало что поняла, кроме угрозы в голосе тётки Миланы и смутной тревоги отца. Он, и вправду, колдун? Какие у него грязные тайны?
– Вылезай и не плачь. Всё хорошо будет.
Герда выбралась из-под крыльца и заглянула в его глубокие серые глаза, пытаясь разгадать.
Отец подхватил её на руки и прижал к себе:
– Не болтай о том, что здесь было. Не отдам тебя никому. Один раз твари уже отняли дорогого мне человека, но больше я им не позволю.
– Гед! – на пороге показалась мама. – Что происходит?
Отец поставил Герду на землю и ответил неестественно спокойно:
– Одень её для леса, со мной пойдёт. Пособирает там черники на пироги, пока я порядок проверю.
– А вдруг она заблудится, или нападёт кто? Я не переживу, если с моей кровиночкой что случится. Слышал, что бабка-повитуха сказала? Не будет у нас больше детей, только она одна.
– В лесу она будет в большей безопасности, чем здесь, – отец говорил мягко, но по обыкновению оставался непреклонен. – Лихо давно в городе гнездо свило. А лес её защитит.
– Лучше бы ты её в школу при храме отправил. Научилась бы правильным молитвам, тогда и лихо отвадила бы.
– Глупости, – цыкнул отец. – Единый этот только данью облагать может да детей воровать, а против лиха лишь на себя надеяться нужно. Провожу Герду и позову подмогу.
– Ты же сам как колдун говоришь! Мало того, что на тебя постоянно клевещут, так ещё и дочку ведьмой величать станут. Заберут её Голубые Капюшоны, как пить дать, заберут!