На лице оседали переливающиеся кристаллы воды.
– Что ты видишь? – тряс его настоятель.
– Икути, это икути, – бормотал Охотник. Кто-то овладел его телом, а он, уставший и опустошённый, наблюдал с безразличной высоты. – Икути умирает!
Вспоминались давно прочитанные легенды. Икути – гигантский угорь. Он вился вокруг кораблей, которые случайно заплывали в его владения, и не давал им сесть на мель. С его тела в воду капало чёрное масло, указывая на опасные места. Но люди считали, что он помечает корабли для будущего крушения. Они били икути баграми, бросали сети с щипами, что ранили его незащищённое тело. Сколько на его коже тёмных полосок-шрамов, все не сосчитать!
От этой боли он и озлобился. А теперь – освободился. Его ярость потухла.
К Николасу устремилась усатая морда. Он протянул руку, и в ладонь ткнулся мокрый нос. Тяжесть и боль от надорванных мышц унимались. В благодарность за освобождение икути отдавал победителю свою последнюю каплю сил. Блеснул и исчез навсегда. Отправился за космическую грань, куда уходят отжившие своё боги.
– Морти! – снова встряхнул Николаса настоятель.
Охотник возвращался в тело. Произошедшее забывалось, как зыбкий сон. Татуированное плечо горело, по руке текла краска.
– Ты сорвал печать, – Кадзума помог ему сесть и приставил к губам флягу с водой.
Николас глотал жадно, смачивая ссохшееся горло.
– Не стоило.
– Но мы бы погибли… – выдавил из себя Охотник. – Слабость пройдёт, Эглаборг подлечит. Вы поставите новую печать.
– Нет, дважды в одну реку не войти. Если ты восстановишься, то дальше тебе придётся жить с излишками. Твоего здоровья хватит лет на десять самое большое.
– Мы что-нибудь придумаем. Десять лет – долгий срок.
Обратившись в человека, Йоси подбежал к ним. Опираясь на плечи товарищей, Николас поднялся на ноги. Ветер с моря ласково щекотал кожу и мелкими струйками пробирался внутрь, восстанавливая бреши в ауре.
– Отдохнём в уцелевшей хижине пару дней. Заодно присмотрим, чтобы здесь ничего больше не стряслось, – скомандовал Кадзума.
========== Глава 22. Снежная ведьма ==========
1567 гг. от заселения Мунгарда, Острова Алого Восхода
После побоища землю покрыла копоть, в пожаре уцелели лишь несколько построек у самого берега. Служители храма заняли одну из них. Николаса закутали в три одеяла и оставили сидеть на пороге. Теперь он мог вдоволь насладиться видами. Алел за морем горизонт, выцветало и темнело небо, вспыхивали звёзды.
Йоси отправился на поиски еды. Кадзума осматривал деревушку и заливал водой тлеющие очаги пожара.
Поужинав копчёной на костре корюшкой и рисом, они улеглись спать. Наутро Йоси умчался в горное укрытие оповестить жителей, что опасность миновала.
Кадзума приглядывал за Николасом и вливал в него свои силы, чтобы тот восстанавливался быстрее – ещё одна чудодейственная техника востока, о которой на западе не слышали. Оказывается, Николасу ещё столько неизвестно, столько предстояло выучить! И немного жаль, что впереди всего ничего. Лишь жалких десять лет. Нужно прожить их достойно.
Мыслями он всё время возвращался к последнему разговору с Юки. Надо было решать немедля. Чем дольше он тянул, тем хуже ей становилось. Не вечно же ему быть мальчиком-бродягой, пора бы уже повзрослеть и перестать мечтать о несбыточном.
Почему бы не жениться, как должен каждый честный мужчина? Ведь он любит, любит по-настоящему, какую бы блажь она ни выдумывала. А уж когда родится ребёнок… Нет, он не должен повторить судьбу Николаса. Он желанный, у него будет отец, защита и опора, как у каждого ребёнка.
Нужно построить небольшой домик за храмом, чтобы никто, даже Кадзума, не вмешивался в их жизнь. Став отцом и главой, Николас перестанет быть последним из «священного» рода. Его ребёнок будет носить имя Стигс, а не Комри. Безликий потеряет над ними власть. Это единственный шанс вырваться из прочного круга. Неудачи и горе навсегда останутся в прошлом. Может, и излишки исчезнут, а десять лет не будут приговором.
От вынужденного безделья Николас размышлял так много, как никогда раньше, и даже позволил себе вспомнить отца. Он ведь тоже рано женился. Поди, был ещё моложе Охотника, когда родился Эдвард. Чувствовал ли он себя так же? Хотел заглушить боль от потери близких, обретя другую семью? Только удалось ли ему?
Отец ведь очень бережно хранил воспоминания о деде в его кабинете. По глупости проклял, а потом обожал и баловал похожего на него сына. Сына, который не смог ни защитить его, ни отомстить, а теперь даже отказывается от родового имени и судьбы…
Ну, вот, распустил сопли, как девчонка! А всё дурацкая слабость и скука. Нельзя позволять себе ни мгновения уныния, никто не должен знать о сомнениях, боли и скорби. Нужно улыбаться сквозь стиснутые зубы – эта непробиваемая броня ничуть не хуже ветроплава.
Жители явились на третий день, пришло время возвращаться в храм. Николас уже крепко держался на ногах, хоть и не мог бегать так быстро, как раньше. Дорога назад заняла целый день. На вершину Кадзеямы они поднялись только к закату.
Храм опустел, каменные глыбы мрачно молчали, не горели фонарики. Ни Эглаборга, ни Юки видно не было, словно они не ждали возвращения товарищей. С красной арки пропали кусочки тканей с защитными заклинаниями. Но враждебных аур не чувствовалось. В усталой апатии не чувствовалось совсем ничего.
Кадзума втянул в себя воздух и сорвался с места. Николас хотел бежать следом, но Йоси удержал. Вместе они выбрались на центральную аллею.
Целитель распластался на камнях целителя. Его висок кровил, на затылке вскочила здоровая шишка. Кадзума склонился над ним и брызнул на лицо водой из фляги. Тот застонал и с трудом разлепил веки.
– Что произошло? – встревожился Николас. – Снова напали завистники?
– Шум… святилище… проверить… – говорил целитель хрипло и отрывисто. – Ударили сзади, я не видел.
Настоятель испуганно замер.
– Юки! – позвал Охотник и бросился в их комнату.
Даже висевший на локте Йоси не смог его остановить.
Внутри словно прошёл ураган: повсюду валялись осколки зеркала, ошмётки циновок и одеял, разорванные в клочья листы из альбома, разбитый светильник. К горлу подступил тошнотворный ком.
– Юки! – ещё раз выкрикнул Николас в отчаянии.
– Должно быть, её похитили! – ужаснулся Йоси.
Вдвоём они рванули в святилище. Кадзума сидел на коленях перед алтарём, сложив ладони в молитвенном жесте.
– Юки пропала. Наверняка кто-то захотел отомстить нам. Он специально разозлил икути и обратил его в аякаси, чтобы отвлечь нас и выкрасть её! – затараторил Йоси.
От волнения Николас не сразу заметил, что подставка для меча на стене опустела.
– Ты, как всегда, связываешь разнородные факты и делаешь поспешные выводы, – глухо ответил Кадзума. – Ни один человек не ушёл бы с проклятым клинком живым. Ни один демон не пробрался бы мимо чар на арке.
– Может, они действовали сообща: демон и человек. Кто-то же оборвал чары! – не сдавался Йоси.
– Нет, это был демон из зеркала, – решительно объявил Николас. – Он сводил нас с ума, Юки и меня. Разговаривал с нами, требовал выкрасть этот поганый меч. Когда Юки ранила себя, я не выдержал и разбил зеркало. Демон освободился и похитил её. Это моя вина!
– Тебе слишком нравится винить себя во всём. Хотя в чём-то ты прав. Я дал тебе это зеркало в надежде, что твоя любовь защитит Юки, но вышло наоборот. Это её мать…
– Куртизанка? – непонимающе моргнул Николас.
– Её мать – куртизанка? – вытаращился Йоси.