Перекусив после тренировки, Николас отправился осматривать окрестности. Как бы весело ни летело время с циркачами, свою миссию он ещё не завершил. Безликий явно издевался, заставляя мотаться по всему миру в поисках неработающих вещей и пустых надежд. Но даже такая призрачная цель лучше, чем ничего.
Таясь в тени развалин, Охотник обошёл всю стену. Горючие снаряды изрешетили её, покрытая чёрной копотью кладка то вздымалась обрывистыми хребтами, то припадала к земле и уходила в глубокие рытвины.
Ближе к богатым кварталам каменщики уже вели восстановительные работы, а вот с бедняцкой стороны, где стоял лагерь циркачей, можно было пробраться в одну из дыр. Но за стеной рыскали патрули Лучезарных. Пройти мимо них незамеченным будет сложно. Нужно придумать отвлекающий манёвр и попытать счастья ночью.
Когда Николас возвращался, в лагере начало твориться нечто странное. Среди серости аур неодарённых вспыхнул огонёк стихийной силы и тут же погас. Слабенький выброс, едва уловимый. Кто-то освобождался от излишков, пока Лучезарных не было поблизости.
Тающий шлейф силы вёл к самому большому вагончику – обиталищу Виктора. Николас бесшумно одёрнул штору. В полумраке, освещаемом чадящей свечкой, сидел хозяин цирка. Вместо скамейки под ним располагался продолговатый ящик тёмно-синего цвета, украшенный серебряными звёздами и месяцем. Фокусник держал растопыренные ладони над миской с водой, сосредоточившись так, что ничего вокруг не замечал.
Знакомый жест. Значит, хандрит и показывает всего пару плёвых трюков?
Охотник закашлялся. Виктор вздрогнул и передёрнул плечами.
– Стучать тебя не учили?
– Да вот, надеялся подкараулить и увидеть истинное волшебство, не то, что мои фиглярства на канате. Что из этого реквизит? – Николас переместил палец от миски с водой к волшебному ящику.
– Фокусники не выдают своих секретов, – раздражённо прорычал циркач.
– Так зачем же ты это делаешь?
Виктор испуганно округлил глаза. Охотник приложил палец к губам и вышел.
Смеркалось стремительно. Николас устроился на приступке вагончика танцовщицы. Вскоре фокусник покинул своё обиталище, поседлал Лайгу и поскакал вверх по дороге. Куда он мотался каждый вечер в одиночестве?
Охотник заглянул под полог. Внутри вагончика Сесиль перешивала костюм для выступлений.
– Не подскажешь, что находится в той стороне? – Охотник указал на темнеющую вдалеке рощу, где скрылся Виктор.
– Вязы – кладбищенские деревья. Мой друг говорит, что здесь неподалёку старинное кладбище колдунов. Он очень беспокоится, что мы выбрали такое место. Суеверия суевериями, но на погостах колдуны отправляли жуткие ритуалы. Даже приносили в жертву младенцев и скармливали их внутренности воронам.
– Какой ужас! – возмутился Николас.
Вот же твари! Не смогли вырезать под корень, так решили оболгать и обвинить невесть в чём!
– Но пока здесь всё тихо. Только Зайдан погиб, правда, в городском кабаке. Пробрался в дырку и… Про Лайгу ты и сам знаешь. Скоро Лучезарные наведут порядок внутри и обратят свой взор за стены. Тогда от таких жутких, несущих неудачу мест камня на камне не останется.
Ладони против воли сжались в кулаки. Требовалось призвать на помощь всё самообладание, чтобы не высказаться об этих чистках.
***
Представление началось ближе к вечеру. Разношёрстная толпа собралась возле плаца, освящённого факелами. Особенно много было детворы в старой заношенной одежде, но встречались и господа побогаче.
Разглядывая зрителей сквозь шторы вагончика, Сесиль объясняла:
– Когда захватывающих номеров было больше, нас приглашали выступать на главных площадях больших городов. А здесь заработков почти нет. Виктор обещает, что мы вот-вот тронемся дальше, но отчего-то медлит.
На подогрев публики вышли Гийом с Маризой в одинаковых канареечных костюмах. На головах – рыжие парики, лица выбелены, нос, глаза и губы накрашены красным. Они дурачились, кривлялись и топали друг на друга. После их шуточной потасовки раздались жидкие хлопки – зрители откровенно скучали.
На плацу показался малыш Зигги с тремя белыми кобылами. Стоя на спине у Лайги, он проехал вдоль арены. Удерживая двух других лошадей рядом с ней, Зигги перекинул поводья в одну руку, а другой поприветствовал публику. Почуяв свободу, кони понеслись по плацу. Зигги спрыгнул на полном ходу и так же легко запрыгнул обратно. Опёршись руками о седло, он взмахнул в воздухе ногами и перевернулся задом-наперёд.
Публика захлопала куда более воодушевлённо. Зигги снова помахал рукой и свесился кобыле под брюхо, взобрался обратно и осадил её. Лайга встала на вертикальную свечу и зашагала по арене на задних ногах. Публика засвистела. Тогда кобыла опустилась на все четыре ноги и загарцевала, высоко задирая копыта.
После она повернулась в центр арены и помчалась по кругу галопом, меняя ведущую ногу на каждый темп. Возле выхода Лайга остановилась и сделала величавый пируэт. Отвесив публике низкий поклон, Зигги с лошадьми удалился. Публика немного оттаяла.
Следующим выступал Виктор. На нём был чёрный костюм, на голове – высокая шляпа. Пальцы ловко перебирали колоду карт, то рассыпая их веером, то собирая воедино.
– Какую вы загадали? – спрашивал фокусник, улыбаясь притворно. – Эту? – показывал он верхнюю шестёрку треф.
Зрители мотали головами и кричали: «Нет! Нет!»
– Эту? – он вынимал из середины даму червей.
Дети прикладывали ко рту сложенные лодочкой ладони и кричали: «Фу! Фу! Позор!» Взрослые хмуро отмалчивались.
– Тогда, может, эту? – лукаво улыбался Виктор, показывая возникший в его ладони словно из ниоткуда туз пик.
«Да! Да!» – радовались дети.
Взрослые сдержанно хлопали.
Фокусник поделил колоду на две части и выпустил карты из ладоней вихрем белых птиц. Публика насторожилась, наблюдая, как они покорно собираются у него в руках.
Колода упала в подставленную шляпу, ладонь с длинными ловкими пальцами провела по тулье.
– Крибле-крабле-бум!
Зрители прижали к себе детей. Виктор запустил руку в шляпу и за уши вытянул оттуда белого кролика. Ребятишки засмеялись и захлопали, взрослые облегчённо выдохнули и расслабились.
Фокусник спрятал кролика в шляпу и надел её на голову. Из его левого рукава вылезла бесконечная лента из связанных друг с другом платков. Стоило встряхнуть ею, как она исчезла в его правом рукаве. Виктор коснулся тульи шляпы, грациозно поклонился и удалился под сдержанные хлопки.
Действительно, жалкое зрелище. Повадками хозяин походил на мороча, хотя его ауру явно скрывал амулет Кишно. Наверняка из воды и тумана Виктор мог творить объёмные, неотличимые от реальности иллюзии, как наставник Гвидион. Вряд ли эта толпа сумела бы представить настолько грандиозное зрелище, а если бы увидела воочию, то точно не осталась бы равнодушной. Жаль, безумно жаль, что Виктору, как и всем одарённым, приходится закапывать свои таланты в землю, притворяясь обывателем.
На плац прошествовал смуглый силач Маньялай. Дети завизжали, приплясывая на месте. Силач поднял с земли несколько валунов, подкинул их и поймал, словно они были не тяжелее мячиков для жонглирования. И это – без дара!
Ржавые подковы не ломались в его руках, а словно по волшебству принимали самые разные формы. Замысловатые фигурки доставались зрителям в передних рядах, и те вертели их в руках, озадаченно потирая затылки.
Маньялай перешёл к стопке кирпичей. Замахнулся. Хрясь! Они раскололись от одного удара ребром ладони.
Публика взорвалась хлопками и криками поддержки. Маньялай зычно свистнул. Толкая и сбивая друг друга с ног, дети рванули на плац.
– Ты быть вчера, а ты позавчера, а ты первый раз, – говорил силач, выбирая добровольцев.
Ими оказались два маленьких мальчика и похожая на сорванца девочка. Маньялай подхватил их на руки и начал жонглировать, как котятами. Дети пищали от восторга и требовали продолжения. Зрители воодушевлённо галдели. Виктору пришлось снова выйти к публике и призвать её к порядку.
Сесиль сжала ладонь Николаса: