– Позволь мне загладить свою вину! Хочешь, я покажу тебе этот древний город? Со мной тебя пустят туда, куда для остальных путь закрыт.
Лучезарный будто предлагал сделку с демоном, причём самую притягательную. Ведь как иначе попасть в Библиотеку? Вероятно, это ловушка. Впрочем, зачем? Под носом единоверцев Николас уязвим донельзя, это ему впору употребить всю хитрость и смекалку, на которую он только способен.
А если дружба с Олафом поможет? Под его покровительством другие Лучезарные не станут присматриваться к бедному циркачу.
– Было бы замечательно, – ответила за него Сесиль. – Морти как раз ищет работу в городе.
– Я приду за вами в ваш выходной, м? – предложил Лучезарный и рассмеялся: – Не бойся, мы не едим младенцев, что бы о нас ни говорили.
«Я тоже, но кого это волнует?»
– Я не могу вам отказать, – пробормотал Николас.
Олаф посмурнел и отстранился. Без его всепроникающего взгляда дышалось намного свободнее.
========== Глава 26. Великая Библиотека ==========
1567 г. от заселения Мунгарда, Священная Империя, Эскендерия
Переодевшись и стерев грим, Николас уступил место Сесиль, которая только что вернулась с прогулки. Она смотрела с укоризной, он же отмалчивался, изображать дружелюбие стало как никогда сложно.
С наступлением сумерек Виктор снова отправился на кладбище за рощей. Надо бы разведать.
Николас поседлал своего мерина, обвязал копыта тряпками и помчался вдогонку. Дорога петляла между полуразрушенной стеной и курганами, возведёнными над братскими могилами тех, кто пал в битве за город. В тени раскидистых вязов показалась внушительная каменная арка. Привязанная к соседнему дереву Лайга тревожно прядала ушами. Николас оставил Серого возле неё и двинулся дальше.
Кладбищенская тропа была узкой и каменистой. Приходилось шарить в темноте ногами, чтобы не споткнуться. Древние письмена с трудом просматривались на покрытых мхом и мелкими трещинами камнях. Стёсанные полукругом плиты почти не отличались друг на друга. Безмолвие могил не нарушал ни один звук, лишь вдалеке виднелся тусклый огонёк факела.
Николас беззвучно приблизился к нему и замер. Виктор склонился над стоявшей поодаль могилой.
Не оборачиваясь, он спросил:
– Вынюхал мою тайну? Донесёшь Голубому Капюшону? Я тут вспомнил, кого с детства приучают лазать по канатам, как обезьяны.
– После этого ты считаешь, что я пойду к Лучезарным?
– Да кто ж знает, времена нынче лихие, – Виктор тяжело вздохнул.
«Филипп Леманн» – было выбито на камне руницей. И ниже: «Герой Войны за веру, защитник Эскендерии».
– Твой отец? – догадался Николас.
Так вот почему он сюда рвался. Кое в чём Охотник его понимал, сам бы с удовольствием съездил на Авалор, чтобы отдать последний сыновний долг на могиле отца.
– После его гибели мать забрала меня в цирк своих родителей, дала их фамилию и обучила ремеслу. Раньше отца почитали как героя и приносили цветы на могилу каждую годовщину, а теперь вот-вот сравняют с землёй всё кладбище. Я хотел проститься с ним до этого, – сознался фокусник сиплым голосом.
Николас скорбно отвёл взгляд. Есть ли могила у его семьи? Или их просто сожгли, а кости бросили на пепелище?
– Ты уже простился. Уезжай! Для таких, как ты, здесь очень опасно, – предупредил Николас.
– Как мы, ты хотел сказать.
Циркач уселся, скрестив ступни, у могильной плиты. Упрямец! Точно наведёт на себя Лучезарных.
Охотник махнул на него рукой и вернулся в лагерь.
***
Следующие дни были заняты представлениями. Зрителей приходило всё больше, их восторг захлёстывал гулом хлопков и выкриков. Разговорами о тяжёлых вещах никто не донимал, и то радовало.
Выходной наступил неожиданно. Сесиль разбудила Николаса на заре, Олаф уже дожидался у вагончика.
Как и в прошлый раз, Лучезарный улыбался добродушно и разговаривал вежливо, из кожи вон лез, чтобы завоевать доверие, но хотя бы мысли не читал.
Они обошли стену снаружи и пересекли парадные ворота, на которых ещё чернело место, где прежде висели гербы Сумеречников. Стража пропустила гостей Лучезарного без очереди и лишних вопросов.
Эскендерия некогда была столицей свободного купечества и наук всего Мунгарда. Здесь пересекались торговые пути, идущие с востока на запад и с севера на юг. Но отгремевшие недавно битвы оставили на лице города много ран. То тут, то там попадались чёрные язвы пепелищ, скалили зубы каменные развалины.
Главную улицу ограждали колья с посаженными на них преступниками против веры. На восковых лицах застыли маски страдания. Трупный запах пропитал весь город, мухи роились вокруг иссушенных зноем тел.
– Ничего! Лорд Веломри приказал всех убрать, пока никакая зараза по городу не распространилась, – в извинение сказал Олаф.
– Морти, ты же тоже воевал против староверов, – попыталась разговорить его Сесиль.
– Сеча на поле брани, когда кровь вскипает от опасности и азарта – это другое, – возразил Николас. – Хотя убийство всегда остаётся убийством. Смерть – не то, из чего стоит устраивать представление. А ты воевал здесь? – обратился он к Лучезарному.
Олаф долго уговаривал его перейти на дружеское «ты», и Охотник сдался.
– Нет, я ещё учусь.
– Мне казалось, что учитесь вы лет до шестнадцати.
В общине Каледонских гор шептались, что Лучезарные переняли систему обучения и управления Сумеречников – ничего лучшего не придумали.
– Простые солдаты – да. Но если ты хочешь стать дознавателем, нужно отучиться в Академии ещё четыре года. Я уже почти закончил. Сюда приехал после осады на практику, – объяснил Олаф. – Если всё пройдёт удачно, то поступлю на высшую ступень и через несколько лет стану судьёй. Это моя мечта.
– Будешь карать неверных? – насторожился Николас.
– Защищать невинных.
Это с какой стороны посмотреть.
– Зачем тебе мы? – не выдержал Николас.
Сесиль недовольно фыркнула.
– У меня нет друзей, – признался Олаф. – Я родился в лапийском городке Вижборге, в семье бедных фермеров. От родителей меня забрали очень рано, я их почти не помню. Мне покровительствует сам лорд Веломри. Благодаря ему я поступил в элитную школу, где учились дети знатных Лучезарных. Мне претило их высокомерие. Их способности уступали моим, и всё равно они были достойнее, потому что родились на «благословенной» земле Империи. А те, кого я встречал за пределами ордена, сторонились меня из-за голубого плаща. Я полностью посвятил себя учёбе и достиг больших успехов. Одолел ступени, которые многим из моих одногодок оказались не под силу. Это ещё больше отвратило сослуживцев от меня. Да и взгляды у меня слегка необычные. С простыми людьми проще. По крайней мере, мне бы хотелось, чтобы вы стали моими друзьями.