Часы ожидания тянулись невыносимо медленно. Макс совершенно извёлся, страдая в неизвестности, а Колдун всё не перезванивал.
Он то и дело набирал номер Леры — чтобы убедиться, что с ней всё в порядке и, хотя сам пока не мог ей ничего толком рассказать и пообещать, всё же старался подбодрить девушку. Ему не под силу было перестать волноваться за неё, поэтому эти звонки являлись единственной возможностью хоть как-то держать ситуацию под контролем. Впрочем, перед Лерой Макс старался делать вид, что он бодр и весел.
— Слушай, китаёза, — сказал он нарочно беззаботным и расслабленным тоном, — я тебя не узнаю. Ты же бесстрашная, как Дункан Маклауд! Помнишь, в пятом классе Киселёв как-то глупо пошутил в твой адрес…
— Он всегда глупо шутил, — откликнулась Лера, и в её голосе послышалась слабая улыбка.
— Ну, а в тот раз, видимо, как-то особенно по-идиотски… и ты шарахнула его портфелем по башке. Тебя потом даже к директору вызывали… Но ты и тогда не испугалась. Что тебе горстка каких-то бандюганов!
— Когда ты несёшь всю эту фигню, мне и правда кажется, что ничего страшного не происходит, — Лера снова улыбнулась. — И вообще, твой голос действует на меня успокаивающе, — призналась она, и это звучало как отчаянная просьба: пожалуйста, говори со мной!
И Макс говорил, говорил, говорил, забалтывая её до невозможности. Она послушно отчитывалась ему в каждом совершённом действии: завариваю чай… включила везде свет, чтобы не бояться… завернулась в одеяло, чтобы меня не утащил за пятку подкроватный монстр…
Макс понимал, что самый верный способ убедиться, что с Лерой всё в порядке, защитить её — это просто сорваться в аэропорт прямо сейчас и через считанные часы оказаться рядом. Быть с ней. Смотреть в её глаза-хамелеоны, вдыхать её запах, слышать её голос напрямую, а не через телефон… Но он знал, что не посмеет этого сделать. Не имеет права.
— Хочешь, я тебе поиграю? — спросил он внезапно. Ему нужно было чем-то занять руки, чтобы успокоиться. Макс думал, что Лера фыркнет: что ещё за глупости, нашёл время, до музыки ли сейчас!.. А она обрадовалась.
Он заглушил струны сурдиной, чтобы не потревожить маму, спокойно спящую в соседней комнате, и заиграл для Леры старое, доброе, вечное — “Can't Help Falling in Love”.*
Должен ли я остаться?
Будет ли это грехом, если я не смогу отказаться от любви к тебе?
Всякая река неизбежно впадает в море…
Ничего не поделаешь, милая, чему быть — тому не миновать.
Возьми мою руку, возьми всю мою жизнь,
Потому что я не могу не влюбиться в тебя…
___________________________
*Песня Элвиса Пресли, выпущенная в 1961 году.
Колдун позвонил около двух часов ночи.
— Не разбудил?
— Уснёшь тут… Удалось что-нибудь узнать? — спросил Макс нетерпеливо.
— Спокойно, Маша, я Дубровский! Всё под контролем, братишка. Навёл я справки… да, чувак, конечно авторитетный и важный, как индюк, девочка твоя вляпалась в настоящее дерьмо, скрывать не стану. Но… я ж не зря Колдун, а? — он хохотнул. — Так что немного поколдовал и решил проблему.
Макс не мог поверить своим ушам.
— Решил? Так быстро? Так легко? Но как у тебя это получилось?!
— А кто сказал, что было легко? — хмыкнул собеседник. — К счастью, у меня есть рычаги управления этим… джентльменом. Я знаю пару его слабостей, которыми при случае можно легко его прижучить. Собственно, именно эту информацию до него и доносят прямо сейчас. Мои парни уже ведут с ним профилактическую… хм, беседу.
Макс предпочёл не уточнять, в каком состоянии будет Лерин обидчик после этой “беседы”. Понимал, что вряд ли обрадуется услышанному.
— Полагаю, твою Леру больше никто не побеспокоит, — резюмировал Колдун. — Так ей и передай — бутик остаётся за ней!
— Лёха… — у Макса перехватило горло от признательности. — Я твой вечный должник. Серьёзно, я даже не знаю, как тебя отблагодарить…
— Зато я знаю, — возразил Колдун. — Думал, за такую услугу платить не придётся?
— Я всё сделаю, что в моих силах, — серьёзно сказал Макс, ожидающий чего-то подобного, но заранее готовый на всё, или почти на всё, что бы Колдун сейчас ни попросил. Ну, не душу же тот у Макса потребует…
— Как у тебя завтра со временем? Свободен?
— В общем, да.
— Тогда срочно дуй с утра в Москву. Мой двоюродный брательник женится. Да ты помнишь его, наверное. Это Пашка… которому ты тогда рожу расквасил.
— И?..
— На свадьбе будет куча всякой шушеры из артистов. Басков, Киркоров… в общем, херня одна, — с досадой произнёс Колдун. — Родители молодых расстарались. А я хочу, чтобы ты сыграл и показал, блин, что такое настоящее искусство. Реальная музыка! Сделаешь это для меня? И мы в расчёте.
— Без вопросов, — коротко отозвался Макс, незаметно переводя дыхание и чувствуя громадное облегчение. Выступление на свадьбе московского бандита, в общем-то, было не самой высокой платой за оказанную бесценную услугу. Да, откровенно говоря, это был сущий пустяк.
— Ну, вот и ладушки, — довольно произнёс Колдун. — Тогда до завтра. Спать охота — сил нет!
С Лерой он переговорил коротко и по существу. Заверил её, что бояться больше нечего, всё разрулилось, не вдаваясь в подробности, каким образом и благодаря кому. Эти криминальные разборки не должны были её касаться. Лера, растерянная и обрадованная, лепетала в трубку какие-то слова благодарности, а он снова терзался чувством вины перед Андрюхой (опять у них с Лерой появился от него секрет!) и желанием наорать на косоглазую хорошенько — так, чтобы аж охрипнуть.
“Дура, — крикнул бы он ей, — какая же ты дура! Когда ты, наконец, поймёшь, что не вывезешь все свои проблемы в одиночку, сама, на собственных плечах? Когда ты научишься доверять близким и просить у них совета, помощи или хотя бы поддержки? Когда, наконец, поверишь, что ты не одна в этом мире, что есть люди, которые волнуются о тебе и не переживут, если с тобой случится что-то плохое?!”
Разумеется, ничего подобного он ей не сказал. Это было бы слишком жестоко по отношению к четырёхлетней крохе, которая целую неделю провела без еды в запертой квартире вместе с обезумевшей от горя матерью… Макс понимал, что Лера, несмотря на внешнюю броню и маску красивой, успешной, уверенной в себе женщины, до сих пор осталась той перепуганной маленькой девочкой. В ней навеки поселился страх того, что она никому не нужна, и зародилось убеждение, что она может рассчитывать в этой жизни только на себя.
Теперь, когда о Лере больше не надо было тревожиться, Макс осознал, что дико устал от переживаний этой ночи. Сейчас, подобно Колдуну, он мечтал только об одном — рухнуть в постель и уснуть.
Возможно, Лере его скомканное прощание показалось странным и даже обидным…
Макс не стал бронировать отель в Москве — он приехал налегке, без вещей, только с виолончелью, а после свадьбы планировал сразу же отправиться в аэропорт и улететь домой ближайшим рейсом. Колдун, конечно, уверял, что “мой дом — это твой дом”, и что Макс может спокойно переночевать у него — тем более, предстоял ещё и второй день свадьбы, с шашлыками на природе, и Макса приглашали туда уже не как музыканта, а просто как дорогого гостя. Но он вежливо отказался, не собираясь задерживаться в столице.
Выступление прошло… нормально, хоть и без привычных ему оваций. Но, как минимум, никто из нанятых артистов не мог пожаловаться на отсутствие радушия и хлебосольства со стороны хозяев праздника. После того, как Макс отыграл несколько композиций, его чуть ли не силой утащили за стол к гостям и принялись щедро кормить и поить. Спасибо хоть, не заставляли участвовать в многочисленных глупых конкурсах, которые раз за разом объявлял неугомонный тамада. В целом, эта свадьба практически не отличалась от обычной — во всяком случае, никто из мужчин не светил “стволами” и не пытался устроить перестрелку, как это любили показывать в сериалах. Только присутствие звёзд российской эстрады намекало на особый статус и материальное положение хозяев.
Распрощавшись с Колдуном и молодожёнами (Пашка, кстати, хоть и узнал его, но даже виду не подал, что обижается за давний инцидент), Макс вышел из ресторана и вызвал такси. Однако… вместо того, чтобы ехать в аэропорт, он почему-то назвал водителю адрес Леры.
Макс долго сидел на лавочке возле парадной… впрочем, в Москве они назывались “подъездами”, а Лера же теперь считалась столичной штучкой. Сидел — и играл сам с собой в гордость. Позвонить ей и зайти? Или молча уехать? Казалось бы, сущий пустяк — просто сказать: “Я внизу, открой мне дверь”. Он не сомневался, что Лера не откажет. Хотя бы из элементарной вежливости, из чувства благодарности… Макс и хотел — и не хотел этого.
В кармане завибрировал телефон. Макс поставил его на беззвучный режим и совершенно забыл об этом. Он взглянул на определившийся номер и горько усмехнулся. Лера… ну кто же ещё. Конечно же, Лера.
— Макс?.. Я весь день не могу до тебя дозвониться, — встревоженно сказала она.
— Да, я… был на свадьбе, — отозвался он и облизнул вмиг пересохшие губы. — У тебя всё нормально?
— Да, в полном. Со вчерашнего вечера никто больше не звонил, не следил и не беспокоил. Спасибо тебе ещё раз…
— Да хватит уже, — он поморщился. — Я рад, что всё обошлось.
Лера помолчала.
— Так, говоришь, ты был на свадьбе? Хорошо повеселился?
— Да, неплохо.
— А где ты сейчас?
— Я… сижу во дворе твоего дома.
— Маминого? — не поняла она. — А зачем?
— Да нет же. Твоего дома… и Андрюхиного.
— Что?! — воскликнула шокированная Лера. — Ты в Москве?
— Ага, — Макс глубоко вздохнул, чувствуя, что происходит нечто непоправимое, но при этом неизбежное.
— И давно ты там… сидишь? Подожди, — заволновалась она, и через пару секунд он услышал, как запищала дверь подъезда.
— Поднимайся, — сказала Лера. — Второй этаж — и налево.
Макс встал со скамейки, продолжая прижимать телефон к уху. Наверное, всё это зря…
— Извини, косоглазая. Я всё-таки поеду домой. Сам не знаю, что на меня вдруг нашло…
— Ты выпил? — догадалась она.
— Совсем чуть-чуть.
— Я тоже, — призналась Лера с какой-то отчаянной безбашенностью. — Решила напиться, чтобы снять стресс… Со вчерашнего дня не могу толком расслабиться. Да только не умею я пить… В общем, ничего не получилось из этой затеи.
— Хороши же мы… два недоделанных алкоголика, — Макс улыбнулся. На втором этаже тёплым золотистым пятном вдруг вспыхнуло чёрное прежде окно. Макс разглядел стройный женский силуэт за занавеской. Он не спутал бы его ни с чьим другим. Господи, да что же он творит?!
— Береги себя. Спокойной ночи, Лер, — Макс нажал на кнопку отбоя и пошёл прочь с этого плохо освещённого чужого двора, подальше от чужого дома и чужого счастья. Не нужно ему чужого, он не сможет…
Макс шагал, чувствуя, как подрагивают руки. Сейчас бы закурить… да жаль, он не курит.
Позади хлопнула дверь.
— Макс, подожди!..
Он резко обернулся, моля небеса о том, чтобы это была всего лишь слуховая галлюцинация.
Женская фигурка выскочила из подъезда и теперь догоняла его, стремительно приближаясь.
— Стой! Дурак, ну куда же ты… зачем ты уходишь… — задыхаясь то ли от слёз, то ли от быстрого бега, выговорила Лера.
Она остановилась в шаге от него и обхватила себя руками за плечи, будто от холода, хотя на улице стояла тёплая, свежая, совершенно потрясающая майская ночь. Пахло цветущей сиренью и немного — пролившимся вечером дождём.
— Опять плачешь, — Макс укоризненно покачал головой. — Лер, пожалуйста… Ну, не могу я выносить твои слёзы, просто не могу! Я со всем справляюсь, а с этим не получается. Сразу хочется побежать и спрыгнуть с крыши, правда. Не плачь, пожалуйста, китаёза.
— Не буду, — Лера послушно закивала, явно испуганная словами про прыжок с крыши, и, шмыгнув носом, попыталась утереть ладошками мокрые щёки. Однако слёзы всё текли и текли, никак не желая останавливаться.
— Честное слово, Макс, я сама не знаю, что со мной творится, — всхлипнув, жалобно произнесла она. — Так-то я не рёва, ты в курсе… Мне вообще кажется, что в целом мире только ты один и видел, как я плачу.
— Благодарю покорно за оказанное мне высокое доверие, — он нашёл в себе силы пошутить. — А это ты, наверное, от алкоголя раскисла… Много выпила-то, пьянь?
— Почти полбутылки вина, — призналась Лера сконфуженно. Он улыбнулся.
— Тю, нашла, чем упиваться. Я-то думал, ты там втихаря водку из горла хлещешь… Впрочем, раньше тебя и с одного бокала уносило. Помнишь, в четырнадцать лет ты впервые попробовала ликёр на дне рождения у Наденьки, и потом тебя здорово полоскало в кустах возле дома?
— Фу, — Лера сморщила нос и засмеялась сквозь слёзы, — нашёл, что вспомнить… Такой компромат! Теперь мне придётся тебя убить.
— Убей, — он хотел произнести это таким же шутливым тоном, а получилось как-то слишком серьёзно, и улыбка медленно сползла у Леры с лица.
И вот что с ней делать, с этой косоглазой дурындой?! Макса раздирало на части от противоречий. То ли поцеловать её сейчас — так, чтобы губам стало больно. То ли и вовсе придушить… Но, несмотря на то, что это было два самых заветных его желания, он понимал: ни то, ни другое невозможно. Нельзя.
Чёрт, да почему нельзя-то?! Кто эту чушь придумал?
Он взял её за подбородок и повернул лицом к себе, внимательно рассматривая, словно вспоминая после долгой разлуки. Лера затихла в его руках, только взволнованно хлопала мокрыми ресницами.
— Ты… так странно смотришь, — сказала она осторожно.
— Мне ни с кем никогда не было так хорошо, как с тобой, — проговорил он задумчиво, не сожалея, не упрекая, а просто констатируя факт. — И так плохо — тоже.
— Я… скучаю по тебе, — призналась Лера несмело. — Очень скучаю…
Она протянула руку и погладила его по лицу — ласково и робко, деликатно, точно спрашивая разрешения на большее. И в этот миг у обоих словно отказали тормоза…
Их буквально швырнуло друг другу. Отчаянно, безнадёжно, необратимо. И ничто теперь не могло их расцепить. Макс сжал её в объятиях так, что стало больно рукам. У Леры по щекам продолжали течь слёзы, но плакала она не от боли. Точнее, не от физической боли.
— Пойдём, — задыхаясь в тесном кольце его рук, выговорила она, кивая в сторону подъезда, — пойдём домой…
“Домой”. Для неё это был дом. И для Андрея тоже. Но не для Макса…
— Дура косоглазая… жестокая китаёза… что же ты натворила с нами, что ты сделала с двумя мужиками… вырвала сердце у одного, принялась за другого… — лихорадочно шептал он, в каком-то исступлении целуя любимое лицо, солёное от слёз.
— Пойдём, пожалуйста, — она потянула его за руку. — Я очень тебя прошу, цыган. Пойдём со мной.
Наверное, Макс был глубоко испорченным и беспринципным типом. Во всяком случае, после всего, что произошло между ним и Лерой, меньше всего его волновал весь этот ханжеский пафос: ах, как можно! В квартире друга! С его женой! На их супружеском ложе!…
Да, он прекрасно понимал, что с точки зрения морали их поступок омерзителен, как ни крути. Лера изменила мужу. Макс переспал с женой лучшего друга. Это не было ошибкой, минутной слабостью или заблуждением. Они оба хотели этого, оба были в здравом уме и твёрдой памяти, разве что чуть-чуть нетрезвы, оба получили от этого удовольствие. Так какая, к дьяволу, разница, где это произошло, если оно не могло не произойти?! Если бы Макс с Лерой решили не осквернять семейное гнёздышко и поехали в какой-нибудь отель, ничего не изменилось бы. Измена осталась бы изменой, предательство — предательством.
Но он готов был ответить за всё. Заплатить любую цену, принести любую жертву… только бы больше никуда и никогда не отпускать Леру. Быть с ней. Дышать ею. Любить её…
Да, конечно, он ощущал незримое присутствие друга в квартире. Он прожил с Андреем бок о бок несколько лет и прекрасно знал все его бытовые привычки, помнил запах его любимого парфюма и марку крема для бритья, да чёрт возьми, он знал даже, какие Андрюха носит трусы! Сейчас, оказавшись у него дома, по этим многочисленным мелочам, которые выхватывало зрение или обоняние, Макс понимал, что друг был стабилен и постоянен в своих пристрастиях. Андрей вообще, сам по себе, был стабильным, основательным, надёжным и постоянным…
Но факт оставался фактом — гром не грянул среди ясного неба, когда на этой самой пресловутой супружеской кровати Макс делал с Лерой то, о чём мечтал все эти годы. То единственно верное, единственно правильное, что могут делать мужчина и женщина, которые почему-то не умеют друг без друга даже дышать.
Всю свою нерастраченную нежность, весь пыл, весь огонь Макс обрушивал сейчас на Леру, потому что в одиночку ему было не справиться. Ему страшно было поверить в то, что это всё происходит с ним не во сне, а на самом деле. И в то же время, как реально было всё происходящее! Как пронзительно и остро оно ощущалось, какими горькими и сладкими одновременно казались на вкус губы любимой женщины, противной, несносной китаёзы, жизнь без которой, как оказалась, пуста и бессмысленна…
Совершенно, абсолютно бессмысленна.
В щель между шторами медленно просачивался рассвет.
Макс в полудрёме лежал на животе, а Лера водила пальчиком по его спине, вырисовывая там какие-то затейливые невидимые узоры. Ему было очень хорошо сейчас, не хотелось двигаться, что-то говорить, выяснять… только бы лежать вот так вечно и умирать от блаженства под её нежными пальцами. Но она вдруг приподнялась и легла на Макса сверху, прижавшись грудью к его спине — накрыла, обвернула собой, словно одеялом, и крепко обхватила руками. Затем поцеловала его в висок и грустно вздохнула. И столько красноречия было в этом вздохе!..
— Почему ты до сих пор не женился, Макс? — спросила она.
— На ком? — он пожал плечами.
— Ну, мне кажется, с претендентками на твоё сердце проблем быть не должно…
— Это ты кокетничаешь сейчас, Лер? Хочешь, чтобы я сказал — не женился потому, что до сих пор тебя люблю? Ты и так это прекрасно знаешь.
Она прижалась щекой к его затылку и ничего не ответила.
Наученный горьким опытом их недолгих отношений, Макс опасался заводить разговор о будущем, строить какие-то планы. Но разговор этот был так же необходим, как и неизбежен.
— Ты разведёшься с Андреем? — спросил он. Лера невольно вздрогнула.
— Развестись? — испуганно переспросила она, явно застигнутая врасплох.
— Расслабься, — хмыкнул он. — Я просто проверял, не подменили ли тебя, случайно. Но нет, это всё та же продуманная и рациональная Лера, у которой вся жизнь распланирована на миллион лет вперёд… Я знал это. Ты не можешь просто нырнуть с головой в любовь, как в речку с обрыва, и забыть обо всём. Ты не способна на спонтанные поступки, всегда дотошно взвешивая “за” и “против”, и эти твои расчёты бывают абсолютно безжалостными. Но… с людьми, с живыми людьми так нельзя, китаёза, пойми! Это далеко не всегда срабатывает… Люди не игрушки.
Трудно было разговаривать, не глядя Лере в глаза. Он осторожно пошевелился, отодвигая её, и сел на постели.
— Ты полагаешь, что вся моя жизнь подчинена только голому расчёту? — спросила она.
— А разве нет? — Макс покачал головой и устало вздохнул. — Ты не бойся, я не виню тебя ни в чём. Если ты в очередной раз сделаешь выбор не в мою пользу — что ж, пусть будет так. Я изменился, я не буду скандалить, честно. Не воображай, пожалуйста, что я по-прежнему начинаю мечтать о свадьбе и деточках после каждого полового акта. Честно говоря, я уже порядком устал, мне надоело гоняться за призраком наших отношений. Мы ведь никогда не были настоящей парой, ты никогда не видела меня рядом с собой всерьёз…
— Неправда! Неправда, неправда! — запротестовала Лера, зажимая ему рот ладонью. — Макс, я просто растерялась, но… поверь, для меня то, что сейчас происходит — не проходной эпизод. Я вполне отдаю себе отчёт в том, что мы делаем, и понимаю, что без последствий обойтись не получится…
— Господи, — он поднял глаза к потолку, — хоть сейчас-то отключи рацио, не продумывай последствия и перспективы… просто искренне скажи, чего ты желаешь всем сердцем, всей душой. Не задавая себе вопросов “как”, “почему”, “зачем”, “что делать” и “что будет”. Чего ты хочешь?
Она зажмурилась и выдохнула:
— Тебя… и не только всей душой. Телом тоже.
Он улыбнулся.
— Ну, насчёт тела-то я в курсе. В отличие от тебя, оно никогда не обманывало.
— Макс… — она потянулась к нему, снова обняла. — Ты даже не представляешь, как много для меня значишь. Наверное, я не всегда умею это показать, но… Я никогда никого так сильно не любила, как тебя. Да я вообще никого больше не любила!
— А как же Андрей? — спросил он. Лера закусила губу.
— Андрей… с ним у нас всё очень непросто. Он замечательный парень, просто потрясающий, заботливый и добрый, но… это был самообман с самого начала. Он сейчас не на своём месте, роль моего мужа ему совершенно не подходит… как и мне — роль его жены. Хотя мы, честно, очень старались…
— Мы должны ему всё рассказать, — Макс чуть отстранился, взял Леру за плечи и взглянул ей в лицо. — Ты же не думаешь, что я буду молчать? Нет уж, даже не надейся. Мы поступили с Андрюхой, как сволочи, и я себя чувствую сейчас просто паскудно. Но роль приходящего любовника точно не для меня. Либо всё, либо ничего. А дальше — твой ход. Если передумаешь и захочешь остаться с ним, можешь сказать ему, что я всё наврал. Или — что я тебя изнасиловал…
— Макс, что за шутки! — возмутилась Лера. — Не надо так! Разумеется, мы поговорим с Андреем. Вернее, пусть он сначала вернётся из США. Нехорошо о таком по телефону или скайпу. А в остальном… я хочу быть с тобой. Правда, хочу. Но…
— Но?
Она смутилась.
— Ты же опять начнёшь ставить мне ультиматумы, заставлять выбирать между тобой и работой, между Москвой и Питером…
Макс провёл пальцем по её щеке и усмехнулся.
— Думаешь, жизнь меня ничему не научила? Не буду я ни требовать, ни просить… И вообще, если ты захочешь — я сам перееду в Москву. Я готов, если скажешь.
Лера изумлённо распахнула глаза.
— Нет, серьёзно, — он приблизился своё лицо к Лериному и докончил фразу почти шёпотом, губы в губы:
— Одно твоё слово — и я всё брошу. Даже музыку…
Она невольно отшатнулась, а затем внезапно снова расплакалась.
— Идиот ненормальный… — приговаривала она, пока он поцелуями стирал слёзы с её щёк. — Я никогда не потребую от тебя такой жертвы, так и знай! Никто и никогда не имеет права ставить друг друга перед подобным выбором…
Ему уже пора было уходить. Так невыносимо было расставаться, так больно отдирать от себя Леру — по живому, вместе с кожей, но…
— Послезавтра я еду в Ригу, — прошептал он, стоя в дверях, снова и снова целуя Леру на прощание. — Играю в Большой Гильдии, с Латвийским Национальным симфоническим оркестром. Потом — Варшава, Прага и Берлин. Затем — два концерта в Питере, и снова тур. В Москву смогу вырваться не раньше, чем недели через три.
— Так долго… — протянула Лера, обиженно надувая губы, как ребёнок, которого поманили красивой игрушкой, а через минуту её отобрали. — Я же с ума сойду… А хочешь, на выходные я сама приеду в Питер?
На секунду Макс зажмурился от счастья, представив, как они гуляют вместе с Лерой по родному городу. Совсем, как раньше… в их самые счастливые, самые беззаботные юные годы.
— А Андрей когда возвращается? — спросил он.
— Через двенадцать дней.
— Я, конечно, не образчик морали, но… давай уж начнём наши отношения по-нормальному, как пара, после его возвращения. Мы столько ждали… давай ещё немного подождём.
— Хорошо, — кивнула она с самым разнесчастным видом.
Он снова и снова целовал её, понимая, что близок к тому, чтобы послать всё к чёрту и остаться ещё ненадолго. Ещё на чуть-чуть… Как можно было уехать от Леры? Ну вот как?!
— Только, прошу — дождись меня и не наделай каких-нибудь глупостей. Обещаешь, китаёза? — сказал он напоследок, вдруг встревожившись непонятно о чём. Кто её знает, эту сумасбродку, что ещё придёт ей в голову?
Лера кивнула.
— Обещаю.