Виолончелист - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 5

В тот день они крупно поссорились. Откровенно говоря, атмосфера на пляже после ухода Валентина и так была не очень. Наденька явно дулась на подругу, точно это Лерка была виновата в её унижении. Верный Эдик в качестве утешения поволок Наденьку в кафе-мороженое, а Макс поехал провожать Лерку до дома. Вот тогда-то всё и произошло.

— А в чём кайф, можешь мне объяснить? — мрачно поинтересовался Максим у Лерки уже во дворе: всю дорогу они оба хранили молчание, причём каждый молчал о своём. — Ходить по подиуму и крутить жопой перед пускающими слюни извращенцами?

Лерка небрежно передёрнула плечами.

— Это возможность хорошо выглядеть, хорошо одеваться. И… хорошо есть.

— А ты что, голодаешь? — фыркнул Макс. — Или ходишь в обносках?

Леркино лицо вдруг исказилось гримасой застарелой боли, точно он ударил по самому больному.

— Погоди, — осенило вдруг его. — Так ты… вы с мамой… вам что, денег не хватает?

Раньше он никогда не размышлял о подруге в подобном ключе. Да, наличие матери-уборщицы вызывало глупые усмешки в младших классах, но… Максим даже не задумывался прежде о том, какие проблемы стоят за этим, помимо банального социального статуса.

— Не хватает… — язвительно передразнила его Лерка. — Когда ты идёшь в магазин, набираешь полный пакет продуктов и у тебя не остаётся денег на мороженое или шоколадку — вот это называется “не хватает”, Макс. В моём случае всё проще: завтрак считается обильным, если к чаю есть булка, хорошо бы с маслом, а не просто сухарики… Мы живём на одну мамину зарплату. Знаешь, сколько получают технички? Сказать?! На какую-то серьёзную работу или хотя бы подработку меня не берут в силу возраста, кому нужна четырнадцатилетняя соплюха?

— Лерка… — он в смятении схватил её за руку, заставил взглянуть себе в глаза, чувствуя себя при этом полным идиотом, тупым бараном, невероятным тормозом. — Почему ты мне никогда этого не говорила? Блин, ну какая же ты дура… могла бы приходить к нам обедать и ужинать, — сбивчиво заговорил он, сам не понимая, что несёт, но отчаянно, искренне, от души желая хоть как-то помочь.

Леркины щёки пошли пятнами стыда. Она вырвала свою руку, подняла голову и уставилась на Максима недобро сузившимися глазами.

— Обедать и ужинать? — переспросила она. — Макс, ты совсем рехнулся, что ли?! Я тебе не нищенка, в подаяниях не нуждаюсь.

— Я же не в этом смысле, — забормотал он в чистосердечном раскаянии.

— А я — в этом! Не хочу побираться! Хочу иметь возможность зарабатывать сама, понимаешь? Хочу есть бутерброды не только с маслом, но с и сыром! — выкрикнула Лерка. — Хочу зимой надевать под брюки не штопанные, а целые колготки! Хочу покупать себе новые платья, а не донашивать допотопные материнские! Я что, так многого желаю?.. По-моему, это элементарные вещи, Макс. И тут мне подворачивается такая прекрасная возможность, о которой можно только мечтать, а ты… ты, как дурак, хочешь всё испортить!

— Да я же волнуюсь за тебя, идиотка косоглазая! — не выдержав, заорал Максим. — У тебя жизненного опыта — ноль, с тобой там что угодно может случиться, в этом твоём “агентстве”… Ты хоть что-нибудь знаешь об их конторе? Вдруг это вообще… небезопасно? Ходить полуголой перед каждым озабоченным мужиком, который выложит за это достаточно денег…

— По-моему, ты уверен, что модель — это примерно то же самое, что и девочка по вызову, — заметила Лерка презрительно. Максим промолчал, в глубине души именно так и считая.

— Господи, Макс, ну какой же ты смешной, — она примирительно обняла его. — Ты ничегошеньки не понимаешь, проституция здесь ни при чем. Да модель — это самая лучшая, самая желанная профессия для любой девушки, с помощью которой можно осуществить все свои мечты!

— А какие у тебя мечты? — раньше он никогда не спрашивал подругу об этом. Лерка чуть зарумянилась от смущения, но уверенно ответила:

— А вот представь себе картинку… Подиум, по которому иду я, гордо смотря вперёд и всей кожей чувствуя восхищённые взгляды публики. Плавно подхожу к краю, и вдруг, словно очнувшись от оцепенения, все фотографы начинают, как сумасшедшие, щёлкать затворами своих фотоаппаратов, ослепляя десятками, сотнями вспышек… Это же, должно быть, потрясающее чувство, Макс, — её глаза лихорадочно блестели. — Смотреть в зал и видеть, слышать, как тебе аплодируют твои кумиры, сидящие в первых рядах: певцы, актёры, дизайнеры… и в эту самую минуту самой становиться для них кумиром!

— И ты действительно веришь, что всё это возможно? — горько усмехнулся он.

— А почему нет? — лампочки в её глазах медленно потухли.

— Лер, ну давай откровенно, — Максим и сам понимал, что слова эти могут прозвучать обидно, даже оскорбительно, и отдавал себе отчёт в том, что перегибает палку, но сейчас он готов был пойти на всё, чтобы её остановить, чтобы спустить сумасшедшую девчонку с небес на землю. — Между нами… в модели же берут красавиц. А ты… честно говоря… совсем не тянешь.

Лерка изменилась в лице. Глаза её вмиг сделались колючими, серыми и злыми, даже враждебными. Совершенно чужими, как у незнакомки. Он уже и сам испугался того, что сказал, но было поздно.

— Ну и сволочь же ты, Макс, — прошипела она и, резко развернувшись, бросилась к дому.

Сколько раз потом они вот так же били друг друга словами — наотмашь, целясь в самые уязвимые точки, стараясь сделать больно, больнее, ещё, ещё больнее!..

И всякий раз за этим стояло только одно: мучительный, изматывающий страх потерять друг друга.

Они не разговаривали и не виделись весь остаток каникул. Даже седьмого августа, в день Леркиного рождения, Максиму нигде не удалось с ней пересечься и поздравить.

Иногда он обиняком расспрашивал о подруге Наденьку, но та знала не больше Максима: Лерка практически перестала забегать к ней в гости и вообще появляться в этом дворе. Вроде бы, её взяли в школу моделей, и она активно приступила к учёбе.

Максим с трепетом ожидал начала занятий, так как безумно соскучился по своей китаёзе. Не станет же она бегать от него в школе при всех, им придётся поговорить и (он надеялся) помириться. Однако на торжественную линейку первого сентября Лерка не пришла… Это был настоящий удар под дых. Максим понял, что дальше так продолжаться не может. Он просто не выдержит, не справится без неё!

Еле досидев положенное время в классе, из школы Максим направился не домой, а прямиком к Леркиному дому. В квартире её не застал, но, преисполненный решимости дождаться подругу во что бы то ни стало, уселся на лавочку и запасся терпением.

В итоге он проторчал в её дворе до самого вечера. Из школы давно уже возвратилась Леркина мать — устало и медленно, как старая лошадь, прошла мимо него с тяжёлой сумкой в руке, не обратив на Максима никакого внимания. А может, просто не узнала его. Он почему-то не решился заговорить с ней, расспрашивать о дочери — ему хотелось задать все вопросы лично.

Лерка вернулась домой в десятом часу вечера. Её подвёз какой-то хлыщ на иномарке. Она выпорхнула из машины, весело поблагодарила, махнула ладошкой и зацокала каблучками в сторону парадной. Заметила Максима на лавочке, споткнулась от неожиданности, замедлила шаг…

Это была обновлённая, невероятно похорошевшая Лерка. Волосы сияли, лицо было свежим, а нежная кожа щёк — разрумянившейся, призывно блестели влажные розовые губы… Чёрт, она была красавицей. И при этом какой-то чужой, удивительно изменившейся всего за месяц. Одета подруга тоже была по-новому: стильная юбка до колен, яркая блузка, явно дорогие туфли, в руках — изящная сумочка.

— Чего тебе? — спросила она не особо приветливо, но, впрочем, без излишней враждебности.

— Да вот… с днём рождения! — от растерянности выпалил Максим, хотя с седьмого августа прошло уже больше трёх недель.

Уголок Леркиного рта дрогнул в кривой усмешке.

Они сидели на лавочке и разговаривали уже второй час подряд — никак не могли наговориться, взахлёб делясь новостями. Больше всего, конечно, делилась Лерка: ей действительно было, что порассказать, и она тараторила без умолку.

Её в самом деле взяли в школу моделей при агентстве “Neva Models”. Занятия велись с утра до вечера, одному только подиуму ежедневно посвящалось четыре часа в день. Лерка уже обзавелась собственным портфолио и даже поучаствовала в нескольких съёмках: для подросткового девичьего журнала “TeenGirl”, для каталога молодёжной одежды (ради чего её и ещё нескольких девочек возили в Москву, заплатили сто долларов за два съёмочных дня — немыслимые, сумасшедшие деньги для дочери технички!), для наружной рекламы какого-то турагентства…

— На ноябрьские праздники обещают вывезти всю школу в Стокгольм на одно небольшое, но важное модное мероприятие. Я и загранпаспорт уже делаю, — похвасталась Лерка.

— Ты довольна? — спросил Максим, отчаянно ревнуя её к новой жизни, в которой ему совсем не находилось места, и в то же время радуясь за подругу.

— Я счастлива! — без запинки отозвалась Лерка.

— Тебя там… никто не обижает? — спросил он с беспокойством. Она весело замотала головой.

— Ну, что ты! У нас очень хорошие и дружные девчонки подобрались. Никакого стекла в туфли и прочих глупостей, это всё мифы.

— Просто вам пока и делить особо нечего, — рассудительно заметил Максим. — А вот когда полноправно вольётесь в мир большой моды… Но я имел в виду немного другое: из заказчиков, клиентов — никто ничего не…

— Ни в коем случае! — торопливо перебила она. — Руководство агентства гарантирует, что моделям никогда не предложат ничего оскорбительного или унизительного, что порочило бы их честь, достоинство и репутацию. Ты знаешь, что наш директор разорвал контракт с зарубежным агентством только из-за того, что тамошний менеджер повысил голос на одну из наших девочек?

— Ну просто рыцарь, — усмехнулся Максим. — Хорошо, если так… — он замялся, но всё-таки спросил:

— Кто это тебя подвозил до дома?

— А, это Артурчик, — она махнула рукой. — Фотограф. Нам с ним по пути, он частенько меня захватывает по дороге домой.

Максим почувствовал, как сжимается в тисках ревности его сердце.

— У вас с ним… что-то есть? Он тебе нравится? — с трудом выговорил он.

— Дурак, что ли? — фыркнула Лерка, искренне развеселившись. — Во-первых, он уже старый — ему двадцать семь лет! А во-вторых, всем известно, что Артурчик — гей.

Гей, значит. Ну, хоть так… Максим с облегчением улыбнулся, искоса взглянул на Лерку. Как же он всё-таки соскучился по ней, по её смеху, её голосу…

— Ты очень красивая, Лер, — вырвалось у него. Она смутилась на мгновение, но тут же беззаботно рассмеялась:

— Вот видишь, как мне моделинг на пользу пошёл! Даже из такой косоглазой уродины, как я, сделали ничего так… В буквальном и переносном смысле закосила под симпатяжку!

— Ты красивая, — глухо повторил он. — Всегда была.

— Ну, а как у тебя? — мило покрасневшая Лерка поспешила перевести разговор на менее смущающую обоих тему. — Как успехи на конкурсе, к которому ты готовился всё лето — он ведь уже прошёл? “Хрустальный смычок”, кажется…

— Дипломант второй степени, — ему было приятно, что Лерка помнит о том музыкальном конкурсе юных скрипачей и виолончелистов, и в то же время неловко из-за того, что он не стал победителем. — Уступил Андрею Веселову из Москвы. Говорят, новая восходящая звезда…

— Вот ещё, глупости, — Лерка пренебрежительно фыркнула. — Восходящая звезда — это ты. И то, что в этот раз первое место досталось другому — чистая случайность. Ты — лучший, понял? И никакой Андрей Веселов не может и не будет тебе соперником!

Знала бы Лерка, знал бы сам Максим, что десять лет спустя этот самый Андрей Веселов станет ей никем иным, как законным супругом…

— Ладно, мне пора, Макс, — спохватилась она, взглянув на часы. — Мама волнуется, да и поздно уже. Завтра с утра съёмка для каталога, нужно хорошо выспаться, чтобы не выглядеть пандой…

— А как же школа? — растерялся и расстроился Максим: ему не хватило сегодняшнего разговора, он не наболтался с ней, не насмотрелся, не надышался ею… это была ничтожно малая доза общения после невыносимой месячной разлуки. Крошечная порция, которая только разожгла аппетит.

— Недельку придётся прогулять, — она пожала плечами. — Да не переживай, наверстаю, в начале года программа несложная, я уже полистала учебники.

— А когда мы теперь увидимся? Я имею в виду, вне школы, — спросил он. Тон получился что-то уж совсем жалобным. Чёрт, он не хотел её отпускать!

— Не знаю, Макс, — она отвела взгляд. — Мне правда сейчас очень некогда, свободного времени практически не бывает. Давай… давай я сама тебе позвоню, если у меня вдруг выдастся свободный денёк на неделе?

Уже распрощавшись с Леркой, Максим вспомнил, что так и не отдал ей приготовленный заранее подарок ко дню рождения. Он сыграл на виолончели все её любимые мелодии — Генри Манчини, Эннио Морриконе, Франсис Ле — и записал их на аудиокассету. Он знал, что Лерке обязательно понравится подарок, она обожала всех этих композиторов и неизменно заливалась слезами, прослушивая саундтрек к “Истории любви” или “Поющим в терновнике”.

Всю неделю Максим безвылазно просидел дома, ожидая звонка и сердясь, если мама вдруг ненадолго занимала телефон. Он даже пропустил два занятия у Дворжецкой — просто не поехал к ней, сказавшись больным. Он не мог, просто не должен был находиться вне дома, если косоглазая ему позвонит!..

Однако Лерка так и не позвонила.

К семнадцати годам она стала настоящей звездой модельного бизнеса.

Лера снималась для журналов и каталогов, в музыкальных клипах и в телевизионной рекламе, ходила по подиуму в великолепных нарядах — и (совсем как в её давних дерзких мечтах!) публика взрывалась аплодисментами… Во взгляде девушки появилась непоколебимая уверенность в собственной неотразимости, в движения добавилась томная кошачья грация, что удивительно шло к её раскосым глазам. Она научилась себя подавать. Намотай на Леру какую-нибудь безвкусную разноцветную тряпку, накрути ей на голову безумный тюрбан из полотенца — а она всё равно спокойно вышла бы на подиум и гарантированно искупалась бы в заслуженных овациях.

Если карьера развивалась просто прекрасно, то в школе дела были вовсе не такими радужными. Учителя терпели Леру сквозь зубы — и немудрено, ведь она практически забила на учёбу, причём забила нагло, демонстративно. Оправдать постоянные прогулы было решительно невозможно. Она то пропадала по целым неделям, то являлась ко второму или третьему уроку и частенько сбегала с последних, торопясь на очередные съёмки.

Одноклассники больше не смели задирать Леру и прикалываться над работой её матери. Всё-таки, красота — это великая вещь, дающая огромную защитную силу. Парни с восхищением провожали Леру жадными взглядами, девчонки завистливо поджимали губы при виде модных шмоток и шушукались. Даже Наденька, бывшая когда-то лучшей подругой, — и та отдалилась, слишком мало теперь у них было точек пересечения и общих интересов.

Лера с трудом переползла в выпускной класс — и то во многом благодаря помощи Максима, который делал за неё домашнюю работу и давал списывать на контрольных. Впрочем, она не особо парилась по поводу оценок — получить бы аттестат, а там гори оно всё огнём! Её ждут Париж, Милан, Нью-Йорк и Токио!

Дворовые бабульки предсказуемо окрестили Леру "шалавой" — ну а кем ещё прикажете считать особу, выросшую без отца, мать которой много лет ломает хребет, трудясь простой уборщицей в школе, но при этом у девицы внезапно появляются дорогие и красивые вещи, а домой её часто подвозят разнообразные мужики, иной раз самого бандитского вида?.. К гадалке не ходи — скурвилась, продаёт себя за деньги, хочет красивой жизни, как в кино!

"Мужиков", к огорчению Максима, действительно было многовато, на его пристрастный взгляд. И не только коллеги по работе. Были среди них и спонсоры, и поклонники… и другие сомнительные личности, при виде которых пальцы Максима самопроизвольно сжимались в кулаки, и ему мучительно хотелось разбить кому-нибудь из Леркиных провожатых зубы.

— Что ты заводишься? — удивлялась она, пряча немного виноватый взгляд. — Будто ревнивый муж…

— Ты мне как сестра, пойми! — злился Максим, понимая, что в глубине души лукавит — какая уж там сестра… — Я просто не могу позволить, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

— Ничего плохого и не случится, глупый, — смеялась она. — У модели должны быть свои фанаты и обожатели, в этом нет ничего предосудительного. У меня всё под контролем, не волнуйся!

Как вскоре выяснилось, не под таким уж и контролем.

Когда Максим случайно выяснил, что девушки из Лериного агентства задействованы, помимо съёмок и дефиле, ещё и в эскорте, он пришёл в шок и ярость.

— Эскорт? — орал он так, что она чуть не оглохла. — Да у вас не модельное агентство получается, а самый настоящий бордель!

— Заткнись, — разобиделась Лера. — Ты ничего не понимаешь. Услуги эскорта вовсе не подразумевают постель.

— Да ты что?! — Максим всплеснул руками. — И что же они подразумевают? — он всё никак не мог успокоиться, его буквально колотило от мысли, что Лера может вот так запросто пойти с любым — и…

— Бывает, что у состоятельного мужчины просто нет постоянной спутницы для выхода в свет. Проще и престижнее нанять модель, можно даже не одну… — залепетала она, оправдываясь. — К примеру, один известный бизнесмен часто приглашает пятерых наших девушек на переговоры в ресторан — они всего лишь должны сидеть за столом, есть, пить и мило улыбаться.

— И что, — с язвительной недоверчивостью спросил Максим, — если кто-нибудь из этих деловых партнёров захочет уединиться с одной из приглашённых девушек — она, разумеется, откажется, влепит ему пощёчину и завопит: “Я не такая!”?

— Трогать моделей, приставать к ним и домогаться запрещено, — уже более уверенно возразила Лера. — Бывает, что на таких встречах присутствуют ребята-телохранители из агентства, они внимательно наблюдают за происходящим, чтобы вмешаться в случае чего.

— Как у тебя всё легко и просто, — съехидничал он, — прямо-таки идеально… И на всё есть такой же безупречный ответ.

Разговоры эти могли вспыхивать снова и снова и вестись бесконечно, не заканчиваясь ничем, если бы однажды, обеспокоившись долгим отсутствием Леры в школе, Максим не заявился к ней домой и не обнаружил на её лице следы побоев: кровоподтёк под глазом и разбитую нижнюю губу. Лера, не ожидавшая увидеть за дверью Максима — очевидно, думала, что это вернулась с работы мама — стыдливо наклонила голову, стараясь спрятать весь этот кошмар под упавшими на лицо волосами.

Ему показалось, что свет померк в глазах. Максим на секунду ослеп. И оглох. И перестал что-либо соображать.

— Кто… это сделал? — выговорил он вмиг севшим голосом. И это было настолько страшно, настолько ужасающе и дико — видеть его таким, что Лера перепугалась не на шутку.

— Да всё нормально, Макс! — преувеличенно бодрым тоном защебетала она. — Пустяки, маленькое недоразумение… уже почти прошло, честное слово.

— Кто. Это. Сделал, — раздельно повторил он.

Лера сникла.

— Клиент, — пояснила она упадочным тоном. — Рассердился, что я отказалась ехать с ним в баню после ресторана.

Макс закрыл глаза, стиснул челюсти, с шумом втянул носом воздух, призывая себя успокоиться.

— Имя клиента. Адрес. Телефон.

— Да ты что… какой адрес, Макс?! — испугалась Лера. — Я и не знаю адреса, я даже фамилию его не помню! Что ты задумал?!

“Поехать и убить. Зарыть в землю. Закатать в асфальт. Оторвать ему яйца…” — о, Максим бы мог сейчас перечислить множество вариантов. Видимо, часть из них Лера успела прочитать в его глазах… и снова безумно испугалась.

— Нет, Макс… Нет! — воскликнула она беспомощно, глядя на его окаменевшее лицо, на играющие желваки. — Правда, ничего страшного, всё позади, он… он будет наказан, честно! Его имя попадёт в чёрный список во всех модельных агентствах Питера, с ним больше ни одна девушка не поедет… — и, поскольку Максим всё ещё не отмер, продолжая стоять истуканом, она решилась на крайние меры: прильнула к нему, крепко-крепко обняла, не желая никуда отпускать, прижалась горячей щекой к его щеке и затихла… Слышно было только, как в груди глухими толчками бьётся её сердце. И его — билось в унисон. Лицо, против воли, опалило жаром.

— Я никуда тебя не отпущу, — хрипло и тихо выговорила Лера. — Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты… музыкант, тебе нужно беречь руки. Никаких драк, никаких потасовок. И вообще, ты… ты ведь мне как брат, — вернула она ему его же слова.

Чёрта с два, косоглазая, подумал он резко и отчётливо. Чёрта с два я хочу быть тебе просто братом.

Что ж, пора было признаться в этом хотя бы самому себе: он неравнодушен к Лере. Да что там — “неравнодушен”, он по-настоящему влюблён в неё! Ну а как иначе обозвать эту потребность постоянно видеть одного человека, желание прикасаться к нему, кайфовать от звука его голоса, ловить отблеск его улыбки и ласковый взгляд… Не говоря уж о снах, в которых Лера по-прежнему являлась Максиму, дразня его и раззадоривая.

Музыка уже давно ассоциировалась у него с Лерой. Любая услышанная мелодия, так или иначе, напоминала о девушке, о каких-то важных моментах из жизни, связанных с нею, об её эмоциях: вот она сердится… а вот смеётся… вот грустит… вот мечтает, а вот — напугана или беззаботна…

Любая случайная мелочь могла послужить толчком к мыслям о Лере. Прошмыгнувшая под ногами дворовая кошка, обдавшая его презрительным взглядом своих светло-зелёных глаз, тут же вызывала воспоминания о других, человеческих глазах — дивных хамелеонах… Ломтик лимона в чае неизменно связывался в сознании с Лерой — она обожала лимоны, могла есть их, не морщась, запихивая в рот одну дольку за другой, без сахара. “У тебя нехватка витамина С в организме”, - заявлял Максим с умным видом, на что она только смеялась и отмахивалась: “Отстань, зануда, я просто люблю лимоны!”

Каждый его день, от и до, был наполнен мыслями о Лере. Он и сам не мог себе объяснить, отчего в своё время его так переклинило на Наденьке: да она проигрывала подруге всухую по всем параметрам, и внешне, и как человек. По сравнению с живой, эмоциональной, непосредственной и искренней Лерой, Наденька казалась плоской, серой, скучной… Почему раньше он этого не замечал? Повёлся на глупое кукольное личико и золотые кудряшки?

Окончание школы было для Максима и желанным, и мучительным одновременно. Он собирался поступать, ни много ни мало, в Royal College of Music — Королевский колледж музыки в Лондоне, который считался одним из лучших музыкальных учебных заведений Европы. Максим почти не сомневался, что поступит, хоть это и было самонадеянно. Стипендию на обучение ему выделил фонд “Русская виолончель”: благодаря многочисленным победам молодого виолончелиста на всевозможных конкурсах, в том числе и международных, он считался надеждой страны, чуть ли не будущим Ростроповичем. Вступительное прослушивание не особо страшило Максима, он был уверен в своих музыкальных способностях и собственных силах; гораздо больше он волновался за экзамен IELTS*, ему даже пришлось дополнительно заниматься английским языком с репетитором — школьный уровень преподавания инглиша оставлял желать лучшего.

Горя радостным нетерпением и предвкушая абсолютно новую жизнь в совершенно новой стране, он, тем не менее, испытывал горечь и смутное чувство неправильности происходящего, когда осознавал, что он-то уедет — а вот Лера останется.

Впрочем, подруга, в отличие от Максима, похоже, совсем не собиралась горевать в связи с его отъездом: у неё самой тоже были грандиозные планы на жизнь. Во-первых, её пригласили поработать в московский дом моды Славы Зайцева, и девушка без сожалений намеревалась покинуть северную столицу. А во-вторых, в других, более отдалённых планах Леры, смутной, призрачной мечтой мелькал Париж…

Думать о расставании было невыносимо больно, но Максим понимал, что это жизнь. Они стали взрослыми, у каждого из них — свой путь, и после выпускного бала их дорожки разойдутся навсегда.

Кто же мог предвидеть, что случится на этом самом выпускном?..

___________________________

*IELTS (International English Language Testing System) — международная система оценки знания английского языка. Позволяет определить уровень владения языком у людей, для которых английский не является родным.